Валерий Белоусов - Спасти СССР! «Попаданец в пенсне» Страница 37

— Нет, не истребил… на развод осталось чуток. А итальянцев нам не надо, у нас мафия своя, доморощенная!

— Мг-м. Понимаю. Бандиты?

— Если бы. Это целая система… Вы мою статью «Лев насторожился?» в «Литературке» читали?

— Извините, не успел. Я, знаете ли, в последнее время был всё больше мёртв… гм-гм, то есть был далеко отсюда. Про что там?

— Этот материал, написанный на основе исследований, которые проводились ВНИИ МВД СССР на протяжении шести лет, не решалось напечатать ни одно издание.

Я тогда, когда эту статью писал, работал старшим научным сотрудником ВНИИ МВД СССР. Пришел к выводу, что социальная опасность преступности сильно возросла. Например, пятнадцать лет назад у преступности не было такого большого капитала, не было такой политической «крыши». Сегодня произошло огосударствление мафии. Её щупальца проникли в хозяйственную, административную сферы. Есть они и в культуре, и в спорте.

От рэкета и выбивания зубов проституткам мафия рано или поздно, если политическая обстановка не изменится к лучшему, перейдёт к захвату стратегически важных предприятий. Ее сегодня интересует добыча алмазов, производство автомобилей — все то, где крутятся большие деньги. В Тольятти, например, весь процесс изготовления автомобилей контролировался преступными группировками. Начали с малого — кражи запчастей, а теперь никто не может получить машины с заводской стоянки, пока не заплатит им дань…

Сегодня, по оценкам специалистов, сорок процентов коммерческих магазинов под контролем мафии.

Называется и другая цифра — восемьдесят процентов.

— Да, расплодили вы тут баобабов… это не я, это Сент-Экзюпери сказал… И что же, управы на них нет?

— Воли нам нет. И законодательная база отстаёт… Кроме того, власти подержащие и сами подкармливаются бандитами! Организованная преступность — не просто сфера криминала, это явление на стыке экономики, политики и криминала.

— И что, про это — все знают?

— Абсолютно все. Главы преступных сообществ нам известны поимённо… Да закона на них нет! В борьбе с оргпреступностью именно верхушку труднее всего и сбить…

— Ну и какая реакция была на вашу статью?

— Адекватная. Три дня молчали, а потом меня же и уволили… Говорят, сам Горбачёв выразил неудовольствие… Работаю сейчас старшим опером в Люберецком УВД.

— Что-то я никак не пойму… Вы меня что, дурачите?

— Вы про что? Про Горбачёва?

— Да нет, этому я как раз верю, я про то самое… как так? Руководители преступного сообщества известны, и никто ими не займётся — как это так, верхушку сбить труднее всего? Есть человек, есть проблема, нет человека — нет и проблемы… или вы мне сейчас чисто теорэтически изъяснялись?

Гуров стал тихо закипать:

— Извольте. Мы сейчас с вами в Люберцах. Главой преступного мира здесь является Владислав Владимирович Кирпичев, 1937 года рождения, русский. Образование среднее. Вице-председатель кооператива «Инэкс-лимитед». Но больше известен как «вор в законе» под кличками «Кирпич» и «Дядя Слава».

В общей сложности, за решёткой провел тридцать семь лет. Первый срок в четыре года получил в 1954 году за кражу. С 1972 по 1990 год в основном находился в различных тюремных психических больницах. Освободившись, стал видным коммерсантом…

Контролирует производство водки, которую бадяжат из поставляемого через Беслан спирта, проституцию, собирает дань с коммерческих ларьков… Прошу любить и жаловать!

— Колоритная личность… хотелось бы мне на него взглянуть!

— Да хоть сейчас! Как раз сегодня, по оперативным данным, у него «стрелка», могу вам устроить рандеву…

20 августа 1991 года. Двадцать два часа. Московская область, Люберецкий район, Большой Люберецкий Карьер

Место это издавна было известно как Гремячий Ключ. Рассказывают, что однажды ударила в землю молния, и забил на месте том чудотворный источник, исцеляющий от хворей телесных да душевных…

Только нет уж того ключа. На месте холмов с соснами — огромная Яма, откуда завод ЗиЛ десятилетиями отбирал великолепный формовочный песок Лыткаринского месторождения…

Бесхозяйственность, конечно… Песок тот в Лыткарине использовали для производства точнейшей оптики!

Да, во времена Кукурузника привыкли микроскопами гвозди забивать…

Теперь карьер что-то забросили… Заросли бурьяном рельсы узкоколейки, по которым к эстакаде пристани двигались через специальный тоннель вагонетки, бессильно ржавели, уткнув в землю хоботы, как спящие мамонты, карьерные экскаваторы… Безлюдье.

Мерзость запустения. Темнеет уже…

Но для некоторых — самое место и самое время…

Удобно расположившись на капоте пусть старенькой, но иномарки, Кирпич с интересом наблюдал, как, увязая по щиколотку в песке, к нему с самым угрожающим видом шагает бригада Слона…

Был Слон выходцем из знаменитых люберецких качалок.

Не пил, не курил, по вечерам толкал железо… А иной раз садился в электричку и с друганами ехал в Москву, на Казанский вокзал — сходить в туалет!

Ага… Еще хорошо при этом отлупить кого-нибудь.

И обобрать…

Ну, летом — понятно, на карьер. Били стекла в оставленных отдыхающими машинах, брали оттуда всё, что плохо лежит, охотились также на вещи, оставленные на берегу. Добычу делили в лесу над карьером.

Документы и громоздкие приметные вещи скидывали сразу, чтобы не попасть. Лес над карьером, если походить, просто кишел вещдоками: паспорта, удостоверения, брошенные вещи…

С началом Свободы «слоновские» принялись «бомбить» ларьки и Котельнический рынок, вблизи Новорязанского шоссе.

Где и пересекли естественные интересы Кирпича…

Кирпич, тощий, глухо, по-туберкулёзному покашляющий, с серо-зеленоватым нездоровым цветом сухого, будто обожжённого, лица — по сравнению с румяным, налитым, толстощёким Слоном вовсе не смотрелся достойным противником.

— Эй ты, козлина, чего зенки выкатил?

Кирпич даже чуть было не взглянул изумлённо по сторонам, потому как откуда здесь вдруг взялся представитель актива из «красноходной» ИТУ?

Но потом до Кирпича всё-таки дошло, что так этот потенциальный самоубийца обращается именно к нему!

Сокрушённо покачав головою, Кирпич вынул из нагрудного кармана рубашки с длинными рукавами спичку и неторопливо засунул её меж тонких, обветренных губ.

Стоящие за его спиной, слева и справа от машины «торпеды» совсем неслышно чуть лязгнули железом.

— И вам не хворать, уважаемый… Я человек известный, а вот вас так впервые вижу. Обзовитесь?

Небрежно помахивая бейсбольной битой, Слон и пятёрка его бойцов вразвалочку приблизилась ещё на пару шагов:

— Ты мне мозги не ебай, ты ишак, а я бабай!

Кирпич, который волок один из сроков на киче в Ташкенте, тонко улыбнулся:

— Хоп майли. Ассалям алейкум, кандай таксир исмини билмок?

Слон выкатил глаза, как будто был не млекопитающим, а миногой…

— Ништяк. Каково было твое погоняло, жмурик?

— Чё-ё-ё? Да я тебе, кишка тухлая…

Неизвестно, успел бы договорить свою угрозу Слон — или так бы и угас, ничего не поняв, но на плечи Кирпичу вдруг что-то плеснуло горячим… А у ближайшего «быка» из оппонирующей группы нарисовалась аккуратная дырочка.

Не изменившись в лице, Кирпич аккуратно промокнул платочком оцарапанную осколком кости, вылетевшей из черепа его «торпеды», свою впалую щёку и, не поворачивая головы, с профессиональным интересом посмотрел, как рушатся на песок «слоновские».

Пока не остался на ногах только сам позеленевший от ужаса бригадир.

После этого Кирпич позволил себе обернуться.

У его машины стоял бледный как смерть «правильный»[55] полкаш Гуров из люберецкой ментовки, а рядом с ним — с дымящимися стволами в руках двое волков, грамотно прикрывающих невысокого, лысоватого туза, от мирной, спокойной фигуры которого исходила свирепая, незримая сила.

Кирпич пожал плечами и протянул вперёд пустые, не державшие никогда оружие или рабочий инструмент руки:

— Твой верх, начальник… Куда меня?

Гуров с трудом сглотнул слюну:

— В багажник…

Кирпич гордо выпрямился:

— Мочи прямо здесь. Не параш…[56]

Туз в пенсне поднял руку:

— Хорошо. Садись впереди… ладони на затылок. А этого — в багажник… Товарищ Гуров, приберитесь тут, а то нам недосуг…

Когда «Волга» московских гостей, осыпав его песком из-под брызговика, скрылась из виду, Александр Иванович только охал и хлопал себя ладонями по бокам:

— Ё! Ё! Ё! Семь, семь ведь трупов… это сколько же мне теперь писанины!!! Прокатился, называется, на попутке!!!

20 августа 1991 года. Двадцать два часа десять минут. Московская область, Люберецкий район, микрорайон «Ковровый комбинат», Дзержинское шоссе