Проблема выбора - Олеся Шеллина Страница 37

– Турок продал морякам эликсир? – спросил я, чувствуя, как ко мне возвращается тяга к жизни.

– Продал, – Криббе усмехнулся. – У него талант продавать то, что вы изначально и не планировали продавать. Вы ведь не планировали продавать этот эликсир? Если я правильно понял, вы хотели включить его в рацион моряков, как средство, которое может спасти от цинги?

– Хотел, и до сих пор хочу, – я кивнул и, кряхтя как столетний дед, поднялся на ноги. Качнувшись, и не потому, что палуба начала раскачиваться, а потому, что ноги не держали, поймал равновесие, и выпрямился. – Но, самое главное, я хочу, чтобы они его пить начали. Просто приказать я, конечно, могу, но какой в этом смысл? Они все равно найдут способ избавиться от навязанного. Это будет напрасная трата денег, только и всего. Другое дело, когда, воспользовавшись болезнью господина, его холоп стащил драгоценный эликсир, практически с риском для жизни, и только из уважения к команде… Странно, – я снова покрутил головой. Тошнота не возвращалась. Это ли не чудо?

– Надеюсь, что когда мы пойдем обратно, то погода будет более к нам благосклонна, и мы сможем все-таки заниматься тем, чем планировали, а не тем, чем вы были заняты. Я вижу, что вам легче, ваше высочество? Или глаза мои меня все-таки обманывают?

– Да, немного легче, – медленно произнес я, переводя взгляд на все еще бурное море, которое прямо на глазах успокаивалось. – Постой, что ты сказал, повтори, пожалуйста. Как это, когда пойдем обратно?

– Мы же поплывем обратно, когда закончим дела в Киле? – Криббе удивленно посмотрел на меня.

– Нет, – я выставил вперед руки и отрицательно помотал головой. – Нет-нет и еще раз нет. Ни за что! Да чтобы я еще хоть раз ступил на борт корабля? Ни за что! Обратно поедем по суше. Даже, если уже будет зима. Ничего, нам не привыкать. Как-нибудь доедем, благословясь.

– Ваше высочество, неужели эта ужасная качка закончилась? – на палубу выполз бледно-зеленый Георг.

– А вы все-таки решили воспользоваться моим советом, и подышать свежим воздухом? – я слабо улыбнулся. Живот громко заурчал, а в области желудка возникло сосущее чувство голода. Еще бы, я столько времени ничего не ел, просто не мог, потому что все съеденное тут же оказывалось в ведре. Только вот что-то мне подсказывало, что сейчас наедаться не стоило.

– Я уже не могу находиться в каюте, и я не могу слышать стенания Штелина, – Георг выругался, и сделал еще один шаг в направлении борта. – Сколько нам еще терпеть эту непрекращающуюся пытку?

– Вы имеете в виду шторм? – я посмотрел на небо, на котором, как по заказу, сквозь свинцовые тучи пробился ослепительный луч солнца.

– Я имею в виду это море, этот корабль, где офицеры вынуждены ютиться в жалкой каюте, без малейших удобств и без малейшего намека на роскошь, – Георг вытер вспотевший лоб. – Мы, старшие офицеры ютимся впятером в комнатенке величиной с носовой платок, это недопустимо, как мне кажется.

– Это прежде всего военный корабль, – я смотрел на него сочувственно. Галантный век, чтоб его. На битву в кружевах – это нормально. Того же Фридриха чуть ли не аскетом считают, из-за того, что его мундир отличается особой скромностью, то есть на нем не полкилограмма брюликов, а всего лишь грамм сто, с учетом пуговиц. – Лично я весьма одобряю такой подход. Чем меньше различий в быте между офицерами и простыми матросами, тем лучше для всех. Если матрос постоянно видит, как офицеры в капитанской каюте едят ужин с переменами из восьми блюд и запивают первоклассным вином, а у них самих заканчивается солонина, то это прямая дорога к бунту. Нет, дистанция и различия должны быть, иначе никак, но они не должны быть подобны пропасти. Это корабль, с него ты никуда не денешься, ты не сможешь взять сэкономленную деньгу и просадить ее в ближайшем трактире в увольнительной. И это не императорская прогулочная яхта, где все должно быть максимально роскошно. В морском бою, да и просто в походе, матросы должны всецело доверять своим офицерам и капитану. Малейшее неповиновение, малейшее искажение приказов могут привести к гибели корабля и всего экипажа. Море коварно, и может жестоко отомстить.

– Вы слишком мистифицируете обычные понятия, ваше высочество. Матросы – они чернь и должны знать свое место, – Георг скривил губу.

– Возможно, я же выдумщик и романтик, – я наклонил голову набок. Идиотская привычка, закрепленная на уровне рефлексов. Никак от нее не могу отделаться. Иногда даже не замечаю, что склоняю голову к правому плечу. – Но, я хочу верить в свою правоту.

– Это легко проверить, ваше высочество, – в наш разговор вмешался Криббе, который вызывал у Георга резкую неприязнь одним своим видом. Меня эта демонстративная гримаса, которую он корчил немного забавляла, и одергивать Гюнтера в угоду своему очередному дядюшки я не намеривался. Тем более, что он, в отличии от самого Георга часто говорил весьма разумные вещи, к которым я прислушивался. – Сейчас офицеры находятся в весьма стесненных обстоятельствах из-за присутствия на корабле августейшей особы, и гвардейских офицеров. Корабль новый, команда еще не успела оценить той пропасти, о которой говорит его светлость, так что можно в Киле оценить, насколько работает ваша теория, ваше высочество. Если матросы будут стоить за своих офицеров горой, то ваша теория верна. Если же никакой разницы в поведении матросов этого корабля по сравнению с поведением матросов с других кораблей мы не увидим, значит, его высочество ошибся в своих предположениях.

– Весьма разумно, – через силу кивнул Георг. – Тем более, что никто из нас ничем не рискует, это даже не пари.

– Действительно, это даже не пари, – я наблюдал, как Георг втянул в себя бодрящий морской воздух. Ему на глазах становилось лучше, даже намек на легкий румянец на щеках появился. Мой живот снова заурчал и сосущее чувство в желудке начало доставлять определенный дискомфорт, даже боль. – Гюнтер, я хочу есть, только боюсь, что мой желудок снова начнет избавляться от всего, что в него попадет. Но поесть все равно надо, не хватало мне помереть голодной смертью. Попроси кока сварить мне бульон. Я точно знаю, что у него есть несколько клеток с курицами.

– Хорошо, ваше высочество, – Криббе кивнул. – Вы уверены, что кроме бульона ничего