До победного дня - Vladarg Delsat Страница 37

— Да разве ж в награде дело… — вздохнула Надя. — Спасти бы всех малышей…

— Леночка — дочка Варвары Самойловой, — произнесла мама. — Мы тогда и не ведали, что они в городе остались, вроде бы ж эвакуировались. Оттого, что родная кровь, она и притянулась, как ты к нашим младшим.

Вот это сделало понятнее, почему из всех погибших деток, к ним вышла именно Лена. Но среди хороших новостей оказалась одна плохая… мама не сможет приходить в сны, когда они окажутся в Германии, что-то не даст ей это сделать. Поэтому остаток сна Самойловы обнимались на прощание.

— Ничего, доченька, будете приезжать сюда… — произнесла на прощанье мама и осеклась, будто сказала что-то лишнее.

Проснувшись, Надя сразу же проверила Леночку, но не нашла ее. Вскинувшись, она увидела ребенка, сидевшего на руках… папы. Лена кушала кашу, делая это молча и сосредоточенно, потому что для нее, как объяснил новый папа, это было очень важным делом. Кушать, спать, пить немного терпковатые микстуры, приготовленные для нее целителями.

— Мамочка проснулась, — спокойно заметила девочка, заставляя Виктора обернуться. — А мы с папочкой кормим меня.

— Витя… — прошептала Надя, поднимаясь из кровати. Ее даже не смущал тот факт, что спала она в ночной рубашке — просто хотелось обнять его.

И завертелся день, полный встреч, знакомства с Витиными родителями, общения с Леночкой, принявшей родителями Витю и Надю. Моментально принявшей, как будто они всегда таковыми были, несмотря на то что это было сложно по техническим причинам. Восемнадцатилетние юноша и девушка и их шестилетняя дочь, с которой хотели поиграть и Гриша с Машей, и неожиданно для себя ставшие дедушкой и бабушкой Кохи.

Только вечером, когда порядком уставшие младшие дети сладко уснули, фрау Кох разговаривала со слегка ошалевшим от произошедшего мужем. Женщина не очень понимала, что делать дальше, но ее успокаивало спокойствие мужа.

— Колдуны местные, — объяснил он. — Сделали уже и свидетельство о рождении Леночке. Поэтому проблемы с вывозом не будет.

— А о чем говорил директор, ты понял? — поинтересовалась женщина.

— Я обещал пока никому об этом не говорить, — ее муж улыбнулся. — Поэтому пока не скажу. Бумаги будут дооформлены, отпразднуем свадьбу старшеньких…

— Как-то все очень быстро, — пожаловалась фрау Кох. — Слишком быстро… И свадьба эта буквально за пару дней…

— Ну… Будет рекорд, — герр Кох был спокоен. Считая, что все происходит именно так, как должно, мужчина совершенно не задавал себе вопросов о том, как все это вообще стало возможно.

Гриша и Маша, себе этот вопрос, кстати, тоже не задавали. Им было достаточно семьи. Ну а то, что их стало больше, Самойловых только радовало. Взрослые же удивлялись. И тому, как быстро были оформлены все документы, и тому, что родители Виктора ничуть не возражали, и тому, как русские люди приняли случившееся. Это было не совсем обычно для слегка онемечившихся Кохов.

Легче всего было Леночке. Обретя маму, папу, сестренку, братика и бабушку с дедушкой, девочка была совершенно счастлива. На улице больше не гудела грозная сирена, не стучал быстро-быстро метроном, у нее было много хлеба и молока, что еще нужно было маленькой, по сути, девочке? Она просто улыбалась окружающим, легко отпуская Блокаду и та отпускала ее, совсем не цепляясь за душу малышки. Хотя Леночка все равно каждый раз спрашивала, едва не доводя до слез дедушку и бабушку.

— А можно мне кусочек хлебушка? — эти жалобные глазки светились искренностью, несмотря на отсутствие голода. Он все еще жил в ее голове, как и в головах Маши и Гриши, да и Нади…

Именно поэтому у Вити, как и у Гриши всегда был с собой хлеб. Ставший драгоценным когда-то давно и остававшийся сокровищем и сейчас. Один его маленький кусочек работал и успокоительным, снимал непрошенную грусть, дарил уверенность в себе, в своих силах. Обычный черный хлеб.

Глава 20

По трезвому размышлению, в Крым решили не ехать, потому что было совершенно неизвестно, как будут реагировать младшие. Именно поэтому герр Кох принял «судьбоносное», как он выразился, решение — на море детей вывезти, но куда-нибудь в Испанию, где абсолютно точно никаких ассоциаций не будет.

Прощались, конечно, долго. На счастье Виктора, в семье он не был единственным, да и речь шла о том, чтобы забрать родителей со временем, но вот пока, конечно, было пролито море слез и сказаны тысячи слов, поэтому, когда уселись-таки в самолет, все вздохнули с облегчением. Как-то так само получилось, что сильно утомленные женскополые члены семьи практически сразу закрыли глаза, засыпая, Виктор был явно где-то не здесь от скорости решения вопросов, а вот Гриша глубоко задумался.

Мальчика что-то беспокоило. Научившийся думать, он не мог игнорировать странных совпадений. Надя, конечно, рассказала о своем сне, но Гриша не мог считать Леночку именно испытанием. Проигнорировать нуждающегося в помощи ребенка для него было просто невозможно. Это, с его точки зрения, означало, что испытания еще впереди, чего совсем не хотелось.

Кроме того, немцы… Точнее, швейцарцы, но все равно немцы… Относиться к ним не как к врагам было очень сложно. А каково будет маленькой сестричке? Вот то-то и оно. Ну и скорость, с которой все произошло. Хорошо знавший, что на все нужно время, Гриша не очень хорошо понимал, что происходит. Вот Надя полюбила, а вот она уже замужем. Можно ли это было считать нормой? Создавалось ощущение, что кто-то нажал клавишу ускоренной перемотки, пропуская моменты и облегчая им всем жизнь, но кто? И, главное, зачем?

Опять же, родители Виктора — тетя Вера и дядя Сергей. Как-то очень быстро приняв реальность, они на все были согласны, воспринимая их Самойловых и Кохов так, как будто были знакомы целый век. Можно ли это считать нормальным? Не могло ли так быть, что их к чему-то готовят?

Леночка быстро пришла в себя, что тоже, на самом деле, было не совсем обычным, но тут могли сработать колдовские методы, в которых Гришка не разбирался. Но все же мальчика что-то беспокоило, что-то, чему он не знал названия. Поэтому и раздумывал Гришка по дороге в Испанию, пытаясь как-то себе логически объяснить происходящее.

Заплакала во сне Машенька, что-то повторяя. Отвлекшийся от своих размышлений Гриша легко разбудил загнанно дышавшую девочку. Получив кусочек хлеба, она некоторое время молчала, потом всхлипнула и крепко-крепко обняла мальчика.

— Приснилось, что ты умер, — всхлипнула Маша. — Как мама Зина — просто не проснулся.

— Ну что ты, милая, — погладил ее Гриша. — Я у