Андрей Семенов - Иное решение Страница 38

А потом была Испания, первые настоящие воздушные бои. Обер-лейтенанту фон Гетцу предстояло показать все то, чему он научился в СССР, и доказать, что Рейх не зря потратил золото на его подготовку.

Сделать это оказалось легче, чем он предполагал. Ночь накануне первого боевого вылета Конрад не спал. Он до утра мысленно проигрывал завтрашний полет. Вот он садится в кабину своего «мессершмитта», запускает и прогревает мотор. Вот он выруливает на «взлетку» и выравнивает машину по полосе. Вот он выпускает закрылки, ставит машину на тормоз, переводит сектор газа на самый максимум, самолет начинает бить мелкая дрожь, он отпускает тормоз, и начинается разбег. Спидометр показывает 20, 40, 70, 120 километров в час. При ста сорока самолет отрывается от земли, чуть просаживается под собственной массой, и начинается набор высоты. Убраны шасси, закрыты закрылки, набор высоты идет стремительней. На высотомере 500, 700, 1100 метров. Боевой разворот, самолет ложится на курс. Набрано 2500 метров высоты. Справа и слева летят товарищи по эскадрилье. Машины движутся с одинаковой скоростью, и поэтому кажется, они стоят на месте, плавно покачиваясь вверх-вниз, а под ними медленно плывет земля.

Наконец, появляется «четверка» противника. Заходим от солнца, завязывается бой…

В жизни же все случилось куда как прозаичней. Первый вылет был на патрулирование в заданном квадрате. Взлетели в паре с ведомым, отработали сорок минут, вернулись на аэродром, передали самолеты механикам, те отогнали их в капониры, и все. Никаких доблестных подвигов, никакой смертельной опасности.

И второй, и третий вылет – все то же самое. Без вариантов – взлет, квадрат, патруль, посадка. В России и то поинтересней было. Там инструкторы, по крайней мере, разнообразили полетные задания. Только на четвертый вылет Конрад встретился с противником.

И опять все произошло не так, как представлялось. Не было никакой опасности, никакого страха, никакого риска.

Это была встреча мухи с мухобойкой.

Они сошлись двое надвое. Все по-честному. Только у «мессершмитта» скорость вдвое больше, чем у бипланов республиканцев, а огневая мощь – вчетверо. Если с ружьем пойти в зоопарк охотиться на медведя, и то, наверное, будет больше риска. Там у медведя есть шанс сломать клетку и броситься на охотника, а тут у противников было столько же шансов уцелеть, сколько в колоде для преферанса найти джокер.

«Мессершмитты» легли на встречный курс, закручивая «мертвую петлю», пропустили республиканцев под собой. Высота растет, скорость падает. Когда самолет оказался в высшей точке «петли» кверху брюхом, Конрад увидел их над головой. То есть это он завис вниз головой, а они летели ближе к земле, под ним, поэтому относительно положения головы Конрада они оказались «сверху».

Идеальная позиция для атаки!

Конрад убрал газ, доворачивая самолет, поймал ведомого противника в прицел. По законам физики под действием силы тяжести самолет на малых оборотах стал заваливаться вниз, набирая скорость. До противника 300 метров, 250, 150… ОГОНЬ!!!

Перкаль обшивки самолета ведомого республиканца разорвало в клочья. Мотор и часть фюзеляжа, медленно вращаясь, отлетели в одну сторону, хвост с одной плоскостью – в другую. Самолет противника развалился на две неравные половины. Из расколотой кабины, как орех из скорлупы, выпал летчик. Секунду назад уверенно управлявший своим самолетом, он не успел понять, что произошло, почему самолет рассыпался и почему он в воздухе. Он пытался разобрать, где верх, где низ, и с ускорением свободного падения летел к земле. Парашют раскрыть пилот не успел.

Второго Конрад стеганул из пулеметов почти в упоп и стремительно пронесся над ним, потому что «мессершмитт» набрал скорость. Самолет ведущего республиканца уцелел, но из-под его капота показалась сначала белая струйка дыма, затем дым стал густеть, повалил черными хлопьями, и наконец, показались языки пламени, лизавшие фюзеляж.

Фон Гетц лег в глубокий вираж, совершая круг почета.

Республиканец покинул кабину. Через несколько секунд раскрылся парашют. Конрад как на картинке видел сверху белый купол парашюта и республиканского летчика в подвесной системе, но у него даже мысли не мелькнуло добить пилота. Асы люфтваффе сбивают самолеты противника, а не расстреливают пилотов. На прощанье он покачал республиканцу крыльями «мессершмитта» и полетел на свой аэродром.

В тот день Конрад вылетел на задание обычным обер-лейтенантом, а приземлился асом. Ведомый фон Гетца в сотый раз рассказывал любопытным слушателям о том, как фон Гетц с одного захода сбил два истребителя противника. В этот же день в Берлин ушло сообщение о подвиге фон Гетца. На следующий день пришла поздравительная телеграмма от Геринга. Все летчики с завистью поглядывали на Конрада, но он нисколько не зазнался, так же продолжал вылетать на задания и с товарищами оставался по-прежнему ровным, без тени превосходства.

За восемь месяцев службы фон Гетца в Испании больше не произошло ничего интересного. Господство в воздухе было завоевано уверенно и быстро. Редко какой сумасшедший республиканец отваживался подниматься в небо. За восемь месяцев Конрад сбил еще только два самолета. Небо оставалось чистым.

В своем замке Каринхалле Геринг устроил прием в честь наиболее отличившихся в Испании пилотов люфтваффе, на который пригласил более сотни летчиков. Здесь в торжественной обстановке Геринг лично вручал награды. Летчикам Мольдерсу, Эсау, Бальтазару и Лютцову рейхсмаршал вручил Золотой Испанский Крест с бриллиантами – высшую награду в той кампании. Фон Гетцу Геринг собственноручно приколол к мундиру Серебряный Испанский Крест с мечами – награду более скромную, но, безусловно, очень почетную. Всего кавалерами Испанского Креста всех степеней стали более восьми тысяч человек. Серебряный вручался всего 327 раз. Конрад был приглашен на этот прием как первый пилот люфтваффе, сбивший два самолета в одном бою.

Неполных три года прошло с тех пор, как фон Гетц побывал здесь первый раз. Но какая разница между этими двумя приемами! Тогда, в тридцать четвертом, он был всего-навсего подающий надежды молодой летчик, которому еще только предстояло эти надежды оправдать и доказать, что высокое доверие ему было оказано не зря и павший на него выбор был сделан правильно. Сегодня обер-лейтенант фон Гетц был заслуженно поставлен в один ряд с лучшими пилотами воздушного флота, он – один из тех, кто составляет гордость люфтваффе.

Струнный октет играл Штрауса. Лакеи разносили шампанское и мороженое.

Вне службы Геринг оказался обаятельнейшим человеком. Как радушный хозяин, он следил, чтобы каждый из приглашенных, независимо от звания, не был обделен вниманием, чтобы всем было удобно и уютно, изредка давал распоряжения прислуге, рассказывал забавные истории из своей богатой событиями жизни и сам заразительно смеялся в ответ на чью-либо удачную остроту. И Конраду как-то не верилось, что этот простой в общении и доступный для любого своего пилота человек – наци номер два, второй человек в Рейхе после Гитлера, от которого зависят судьбы десятков миллионов людей.

Прогуливаясь среди гостей под ручку с Мольдерсом, одержавшим в Испании шестнадцать побед, Геринг нашел несколько добрых слов и для фон Гетца, расспросил его об особенностях службы, о впечатлениях от первого боя. Ничего не значащие пустяковые вопросы, заданные из вежливости. Но заданы они были так, будто все эти восемь месяцев Геринг лично следил за боевыми успехами фон Гетца и ежедневно требовал доклада о его продвижении по службе. А это по-человечески приятно.

Приятно, когда твой прямой начальник, стоящий на заоблачной вершине Олимпа одесную Господа Бога, спустится персонально для тебя на землю, попирая своими ногами прах суетной мирской жизни, и участливо, положив длань на твое плечо, поинтересуется какими-нибудь повседневными пустяками. Пообещает помощь. Предложит обращаться к нему запросто и в любое время. И он как-то сразу становится родней и ближе. Ты понимаешь, что обожествляемый при жизни функционер не икона, не образ, а такое же человеческое существо из плоти и крови, как и ты сам, разве только с печатью избранности на челе, омраченном государственными заботами. Ты вдруг понимаешь, что слухи о его скверном и вздорном характере, жестоком обращении со слугами и ближайшим окружением, о зоологической беспощадности к поверженному врагу – это только наветы злопыхателей и клевета неудачников, мелких и пакостных людишек, которые в убогости своей не сумели разглядеть лучших качеств этого замечательного во всех отношениях человека.

В скором времени после приема все приглашенные летчики получили повышение по службе. Примерно через месяц капитана фон Гетца вызвали в Главный штаб люфтваффе и вручили направление к новому месту службы. Отныне новоиспеченный капитан переводился на должность командира звена в эскадрилью «Рихтгофен».