Эми Фетцер - Любовь бродяги Страница 38

О содержании документов никому ничего не было известно. Они были запечатаны еще в прошлом столетии. Переходя из рук в руки, они в 1955 году поступили наконец на хранение к мистеру Бейли, и он со всей ответственностью исполнял эту важную обязанность вплоть до сегодняшнего дня. Теперь же ему предстояло вскрыть ценную историческую реликвию, прошедшую через руки нескольких поколений хранителей. И не было ничего удивительного в том, что его руки, завершающие эту славную, бюрократическую цепочку, дрожали. Он осторожно положил бумаги на гладкую полированную поверхность стола и с волнением торжественно откашлялся.

— Если вы не возражаете, — произнес он, — вначале мы займемся делом мисс Гамильтон.

Бейли положил на стол рядом с Пенелопой запечатанный конверт. Она не торопилась взять его в руки. Странная тревога мешала ей прикоснуться к конверту. Рэмзи нахмурился, почувствовав ее состояние.

— Пенни! — негромко окликнул он ее. И та, словно очнувшись от сковывающего забытья, зябко повела плечами.

Себастьян с сочувствием наблюдал за нею. Он понимал эту женщину. Недавно она потеряла близкую подругу, и теперь ее вновь ждала встреча с чем-то неизвестным.

— Это послание хранится в нашей компаний с 1830 года, — пояснил он, — и мне неизвестны обстоятельства его создания.

Он говорил правду. Инструкции, полученные в свое время от отправителя, были довольно странными. Конверт следовало вскрыть именно 16 июня этого года, не раньше, не позже обозначенного на нем срока. И не вина Бейли, что указанная дата совпала с личной трагедией Пенелопы, Он всего лишь исполнял свой долг. Престиж фирмы требовал точного исполнения инструкций. А престиж фирмы важнее личных переживаний.

— Члены вашей семьи были знакомы с кем-нибудь из Блэквеллов? — спросил он.

И тут Рэмзи почувствовал, как тревожно забилось его сердце. Он стиснул подлокотник кресла и, затаив дыхание, ожидал ее ответа.

— Нет, — сказала Пенни, все еще не решаясь взять со стола конверт.

— Тогда все это очень странно, — покачал головой Бейли, раскрывая толстую, переплетенную темной кожей' тетрадь. Старая желтоватая бумага сухо шелестела под его пальцами, пока он искал нужную ему запись. — Наши данные всегда были очень точны. И здесь, как я вижу, стоят подписи неких Т. Блэквелл и Д. Блэквелл. И хотя обстоятельства, связанные с этим делом, несколько странны… — Он запнулся, увидев рядом с подписями точный адрес того дома, где он сейчас находился. Запись была сделана в прошлом столетии. — Скажите, а ваша семья давно живет в этом доме?

— Я купила его десять лет назад, — ответила Пенелопа, недовольно поморщившись. Ей уже надоели и вопросы, и загадки, которые он предлагал. Она не сомневалась, что лондонская компания ошиблась и конверт предназначен не ей. Ведь она сама себя придумала. И раскрывать теперь перед кем-либо тайны своей жизни было ей совершенно ни к чему.

Бейли пожал плечами и протянул ей толстую кожаную тетрадь, а также небольшую шариковую ручку, предупредительно сняв колпачок, чтобы Пенни могла расписаться в получении предназначенного ей послания. Когда она увидела на старой пожелтевшей странице свое имя, у нее потемнело в глазах, и, поставив свою подпись, она вновь бессильно опустилась в кресло.

— Пенни! — окликнул ее Энтони, делая шаг вперед и недоуменно переводя взгляд с Пенелопы на Рэмзи. Он не понимал, что происходит. Она словно была готова вот-вот разрыдаться, а О'Киф, казалось, готовился упасть в обморок. — Что случилось?

— Это почерк Тесс, — глухо пробормотала она, потянувшись за конвертом.

Странность происходившего поразила ее. Она многое бы отдала, чтобы все это оказалось всего лишь шуткой, забавным розыгрышем, но уже одно присутствие серьезного, степенного Бейли говорило о том, что все происходящее — правда.

— Это невозможно, — шептала она, разглядывая потемневший от времени конверт, — Тесс не могла послать этого.

Сломав печать, она заглянула внутрь. Нахмурившись, достала оттуда обвязанный черной узкой ленточкой старинный ключ и вопросительно посмотрела на мистера Бейли.

— Ящик вам доставят вечером, — ответил он на ее немой вопрос. — Ключ, вероятно, от него.

Лондонский агент был спокоен. Все шло как положено. Сегодня утром он еще раз осмотрел старый сундук, чтобы убедиться в его сохранности. Сундук был сделан очень надежно и крепко. Конечно, Бейли не мог не интересоваться тем, что находится внутри. Но воля клиента — превыше всего. А инструкции на этот счет были четкими: никто, кроме Пенелопы Гамильтон и Рэмзи О'Кифа, не имеет права видеть содержимое сундука. И Себастьян ограничился лишь внешним осмотром.

Он удовлетворенно потер руки и перевел взгляд с Пенелопы на мистера О'Кифа. Его лицо выразило такое неподдельное изумление, что Пенни невольно обернулась по направлению его взгляда. Увидев Рэмзи, она испугалась. Он был бледен, как покойник. Казалось, он не замечает ничего вокруг.

— Рэмзи, что с тобой? — позвала она его.

Но он не откликнулся на ее призыв. Посмотрев на Тони, она взглядом попросила у него совета. Но тот лишь покачал головой, показав жестом, что не стоит сейчас беспокоить Рэмзи.» Что с ним творится?» — подумала Пенелопа, заглядывая в пустые, словно отрешенные от всего мира глаза О'Кифа.

А его мучило прошлое. Боль невосполнимых утрат терзала сердце.» Все умерли, — думал он. — И Дэйн, и Тесс, и Дункан, и Камерон, и даже матросы «Тритона». От них ничего не осталось «, А он выжил, он ускользнул из смертельной ловушки времени. Но оно вновь настигло его, чтобы заставить, пережить нестерпимую боль и сострадание к умершим.

От его века ничего не осталось. Не было уже ни континентального флота, ни тех колоний, которые он знал еще подростком. Прошлое исчезло, испарилось, будто его никогда и не было. Сохранились лишь желтые полуистлевшие кости да горстка серого пепла. И это то, что называлось некогда его жизнью. Он чувствовал себя безмерно одиноким, оставленным всем человечеством. Хотя и знал, что сам виноват в этом. Ведь его никто не принуждал прыгать с корабля в этот жуткий туман времени.

Он ушел из прошлого. Но оказывается, Дэйн и Тесс не забыли его. И сладко, и горько чувствовать их заботу, прорвавшись сквозь века и пространства. Что же случилось с ними после его исчезновения? Как жили они все это время? И что могли передать ему из прошлых столетий? Так или почти так думал Рэмзи.

Услышав свое имя, произнесенное шепотом возле самого уха, он вздрогнул и недоуменно огляделся вокруг. К своему удивлению, Рэмзи обнаружил себя в небольшой тихой комнате, отделанной темным деревом. Рядом сидела молодая рыжеволосая женщина, с состраданием глядящая на него, а чуть поодаль у широкого массивного стола стояли два джентльмена, замерших в благоговейном ожидании.

Рэмзи тряхнул головой и вспомнил, как зовут джентльменов. Тряхнув головой еще раз, он догадался, что за женщина с таким переживанием, отразившимся в ее больших зеленых глазах, смотрит на него. Пенелопа. Это именно она ищет свою подружку посреди Карибского моря. И возможно, ее подружка — Тесс. Ведь только такую женщину и можно искать где попало.

Но тогда О'Киф мог бы успокоить ее. Он мог бы сказать, что Тесс не просто жива, а жива как никто другой. Ибо существует теперь во имя и на благо любви. Но не сказал этого. Он не был уверен, что Пенелопа поверит ему, и хотел по примеру Бейли прежде убедиться, что Т. и Д. Блэквеллы — те самые Тесс и Дэйн, которых он так хорошо знал в прошлом. Ведь если Пенни убедится в том, что ее подружка попала в прошлое, ее легко будет убедить и в том, что он из этого прошлого попал в двадцатое столетие.

С сочувствием глядя ей в глаза, Рэмзи очень хотел, но не решался рассказать ей то, что случилось с ним в море, сказать, что сама судьба свела их и надо следовать указаниям судьбы. И тут он вдруг вспомнил, как Тесс упомянула однажды о той краже, на которую она пошла ради Пенни, Какая-то Слоун, по словам Тесс, хотела опубликовать в газете материалы, компрометирующие Пенелопу. Та попросила свою подружку раздобыть их и сказала, где можно найти сумку, в которой они хранятся. Но оказалось, что все это было лишь разыграно, чтобы поймать Тесс в ловушку и убить, застав на месте преступления. И она лишь благодаря своей ловкости избежала подобной развязки.

Рэмзи ничуть не сомневался в невиновности Пенни. Он верил, что та ничего не знала о подстроенной западне. Но он не мог не думать о том, какие компрометирующие материалы искала она в тайнике с бриллиантами. О'Киф искренне сочувствовал Пенелопе. Он знал, какие мучения ей должна причинять мысль, что она сама послала свою подружку на верную гибель. Но пока он не мог утешить ее, боясь разоблачения собственных секретов.

— Что ты так смотришь на меня? — спросила Пенни, подозрительно покосившись на него.

Услышав страх в ее голосе, он заставил себя изменить выражение лица и, широко улыбнувшись, небрежно произнес: