Империя. На последнем краю - Владимир Викторович Бабкин Страница 38

Губы слушались плохо, сидеть на разложенном портфеле втроем было крайне неудобно, а подложенные под их три попы немногочисленные чертежи и бумаги не слишком хорошо изолировали от ледяного дыхания металла площадки. Даже кожаные штаны и куртки не очень-то спасали от пронизывающих порывов.

Инженер ответил тихо:

– А то хорошо, что есть шанс на то, что облачность уйдет, или, по крайней мере, поднимется выше. Тогда мы хотя бы сможем оценить обстановку, увидеть, насколько сильно повреждены лестницы и есть ли вариант как-то спуститься. Да и снизу нас увидят, а это даст шанс на то, что нас как-то попытаются снять отсюда. Пока же мы в этом молоке купаемся, мы совершенно беспомощны. Снизу мы не видны, равно как и те, кто наверху башни, нас тоже не видят.

– Хм… Тогда ладно. Пусть хоть что-то поменяется. Чем сидеть вот так…

Танцы, как и следовало ожидать, закончились полным изнеможением господина Шухова, после чего было решено все же попытаться найти применение портфелю и спрятанным в нем бумагам.

Пытаясь как-то отвлечься, Галанчикова спросила со смехом:

– Скажите, Владимир Григорьевич, а почему на вашей башне нет причала для дирижаблей? Сейчас бы раз и все.

Тот пожал плечами.

– Ну, это не так уж просто и сделать, да и задачи такой никто не ставил. И потом, зачем нужен причал на высоте в триста пятьдесят метров? Мало того что нужны многочисленные лифты для доставки пассажиров на такую высоту, так еще и со швартовкой все время будут проблемы, учитывая порывы ветра на такой высоте и восходящие потоки воздуха. Да, в качестве дополнительной возможности для эвакуации, это могло бы быть полезным, да и то такая швартовка скорее являла бы собой подвиг. Так что…

– Эх! А жаль!

* * *

Империя Единства. Россия. Москва. Воробьевы горы. Шуховская башня. 5 октября 1918 года

Наконец случилось ожидавшееся чудо – покров облаков сначала проредил, а затем и вовсе поднялся выше смотровой площадки, на которой застряли герои. Такое привычное для летчиц явление, каким был проход облачного слоя, стал вдруг таким волнительным, что Ольга невольно всхлипнула, увидев вновь серую и унылую поверхность земли. Как же мало порой нужно для счастья!

– Да, милые дамы, дела наши плохи.

Мостовская встрепенулась и посмотрела туда, куда указывал Шухов. Да, тут действительно не добавить и не убавить, дела их действительно плохи. Собственно, ниже их вообще не было никакой лестницы. Лишь местами сохранилось нечто искореженное и торчащее во все стороны опасными обломками. Нечего было и думать о том, чтобы спуститься вниз без сторонней помощи. Впрочем, и путь вверх был фактически отрезан, поскольку метров на двадцать вверх лестница также отсутствовала.

– И как так могло получиться, чтобы нас не зацепило при обрушении? Ведь месиво! Сплошное месиво!

Шухов покосился на Галанчикову.

– Соглашусь с вашей оценкой, уважаемая Любовь Александровна. Не имею возможности оценить повреждения выше облачного слоя, но то, что доступно нашему взору, действительно свидетельствует о редком везении. Обрушившаяся секция в процессе падения явно ударялась о внутренние стены башни. Основным конструкциям, судя по всему, особого ущерба нанесено не было, но вот легкие элементы в виде лестниц и лифта были серьезно повреждены. Наше счастье, что круговая обзорная площадка относится к капитальным элементам второй секции башни, а мы во время катастрофы оказались именно на этой стороне площадки. Как вы можете видеть, той стороне не слишком-то повезло.

Дамы кивнули, оглядев покореженную часть смотровой площадки, которая теперь ясно была видна в полусотне метров от них.

Мостовская поглядела вниз, рассматривая искореженные останки рухнувшей вниз секции и того, что еще совсем недавно было лифтом и лестницами.

– Да, парашют бы тут тоже не помог. К тому же ветер почти наверняка отнес бы к стене башни.

Инженер покачал головой.

– Нет, нам сейчас следует уповать лишь на помощь с земли. Как вы можете видеть, о нас не забыли. Целый лагерь уже развернули. И я уверен, что нас уже заметили.

В этот момент со стороны лагеря что-то начало сверкать.

Галанчикова встрепенулась.

– Оленька, мне кажется, что это по твоей части.

Мостовская кивнула:

– Да, это семафор. Видно не очень ясно, но я постараюсь разобрать.

Помолчав пару минут, она сообщила притихшим в ожидании спутникам:

– В общем, если двумя словами, то нас просят держаться и подождать. Помощь скоро прибудет.

Тут ее голос дрогнул, но она все же закончила:

– Сам… Государь во главе операции по спасению.

Галанчикова отвела взгляд от бегущих по щекам подруги слез.

* * *

Империя Единства. Россия. Москва. Императорский поезд. 5 октября 1918 года

…Беатриса Эфрусси де Ротшильд вновь склонила голову в светском поклоне.

– Вы очень добры, ваше величество.

Император промокнул белоснежной салфеткой бледные губы и вопросительно посмотрел на собеседницу:

– Итак, баронесса, вы испросили аудиенции…

– Именно так, ваше величество. Великий Дом Ротшильдов и банкирский дом Эфрусси уполномочили меня прояснить некоторые вопросы между нашими домами, а также обсудить проблемное будущее Австро-Венгрии.

Царь Михаил кивнул.

– С чего предпочитаете начать? С предстоящего разгрома вашего дома в Австро-Венгрии?

Милая улыбка.

– Нижайше прошу простить, но, ваше императорское величество, нашему дому в Австро-Венгрии как раз ничего не угрожает.

Заинтересованный взгляд.

– Вот как? Тогда почему вы здесь?

Улыбка стала просто очаровательной.

– Некоторые изменения в политическом устройстве Австро-Венгрии, заставляют нас изучать различные варианты, в том числе и варианты, связанные с Единством.

Усмешка.

– Что ж так?

Более светская улыбка.

– Наши оценки дают не очень хороший прогноз относительно итогов референдумов. К сожалению, Австро-Венгрия явно доживает последние дни.

Царь кашлянул в кулак и поднял иронично брови:

– Помнится, год с лишним назад вы собирались остановить военные действия и обеспечить выход Австро-Венгрии из войны. Вы утверждали, что имеете влияние на политику императора Карла. Но мы не только не увидели прекращения военных действий со стороны Австро-Венгерской империи, но и получили долгую войну, которая переросла в откровенную возню, все признаки которой мы наблюдаем сейчас. И помнится, что ваш дом очень хотел вернуть себе активы, которые были арестованы Россией в связи с началом войны.

Улыбка.

– Однако же мы сделали щедрые пожертвования на восстановление разрушенных войной городов Ромеи, а также вложили крупные суммы в строительство в России и Ромее.

Кивок.

– Это правда. Однако не вся. Вы спешите вывести капиталы из Австро-Венгрии, явно опасаясь предстоящей неразберихи и хаоса, при которых с вашим имуществом может случиться все, что угодно, не так ли?

Шикарная светская улыбка.

– Возможно, некоторым образом. Но разве России и Ромее не