Коррупционер - Роман Феликсович Путилов Страница 38

за границу, сначала в Монголию, а потом в Иран. А два года назад, в Горьковской области, его фура врезалась в легковушку. И хотя вина была водителя легковушки, но погибли люди, а у мужа нашли остатки алкоголя в крови, и он был не местный. Короче, ему дали срок. Я смогла перевести его на «химию», ему там отбывать еще два года. Поэтому, меня никто не может провожать ни утром, ни вечером.

— Извините, я не знал. А папа, брат? — Я единственная дочь в семье, папа старенький уже, живет в Нальчике. Ни брата, ни соседа нет.

— Ну, тогда тебе осталось только заявление писать в милицию.

— Павел, ты же понимаешь, что меня или посадят, или уволят. — Ну, посадят вас вряд ли, скорее уволят, но хоть живая останешся. — Павел, ты же сказал, что меня избить хотят?

— Э-э, ну будут бить, могут перестараться, или лицо повредить, эксцесс исполнителя называется в уголовном праве. — Всё ясно. Скажи, Павел, а ты лично мне не можешь помочь? За вознаграждение, естественно… — Ты знаешь, я так часто слышал эту фразу... — Оплата ежедневно. — Надо подумать. Подумал. Нет. — Почему? Я же готова заплатить.

— Как ты это представляешь? У меня работа с девяти утра до шести часов вечера. Ты где живетшь — На улице Анархиста-князя. — Ну вот, представь, вечером магазин же до восьми вечера работает… Допустим, я буду успевать вечером съездить домой переодеться, но вот утром? Ты же не будешь утром в половину восьмого выезжать из дома. — Если надо, то буду. — Да в том то и дело, что не надо. Надо, что бы ты на работе находились вместе с причастными лицами.

— Почему?

— Потому, что если в магазине будет находится кто-то из, скажем, заговорщиков, то в это время на тебя не нападут, так как этим людям нужно алиби на момент нападения. А если они будут в магазине, когда на тебя нападут, то алиби не будет.

— То есть, меня все-таки хотят убить…

— Я не знаю. Конкретно это слово никто не говорил.

— Павел, помоги мне, пожалуйста.

— Алла, я физически не буду успевать встретить тебя и успеть на службу.

— Павел, а у тебя права есть?

— На грузовик, а что?

— А если я тебе дам машину, ты будешь успевать?

— Какая машина?

— «Жигули», ноль одиннадцатая, не знаю, что это значить, я плохо разбираюсь. На ней муж ездил, а так, она в гараже стоит… с того времени.

— Ну, если машина на ходу, то надо подумать. Где гараж?

— Возле моего дома. Мы кстати пришли.

Алла жила в престижной кирпичной одноподъездной свечке, высотой в двенадцать этажей, с большими лоджиями и балкончиками, выходящими в подъезд.

— Хороший дом.

— Да, спасибо.

— А гараж где?

— Вон там — женщина ткнула рукой в сторону ряда капитальных гаражей, теснящихся у края лога.

— Номер какой?

— Я не помню.

— Давай, завтра в одиннадцать ты подойди к тому углу. Увидишь меня, иди к гаражу, я подойду.

— Так может быть, утром созвонимся?

— Хорошо, давайте номер.

Следующий день я провел в гараже. В «Жигулях» цвета кофе с молоком умер аккумулятор, два колеса были спущены в ноль. Хорошо, что на полке нашлось зарядное устройство, а масло и антифриз были на уровне. После промывки батареи, замены электролита, шестичасового цикла зарядки, стрелка зарядного устройства, уныло лежащая на цифре «ноль», чуть — чуть приподнялась, а через два часа стала показывать устойчивый заряд. Спущенные покрышки, накачанные ручным насосом, тоже внушали надежду, восстановив форму и, вроде бы, держа давление. Следующий день был посвящен танцам с бубнами вокруг бензонасоса и карбюратора. Часа через два, двигатель стал «кашлять», на села батарея. Вечером, уже в темноте, двигатель внезапно взревел, даря мне надежду на благополучную реанимацию машинки. Я осторожно, утопил дроссельную заслонку и стал собираться. С завтрашнего дня начиналась моя работа «секьюрити», на дополнительном окладе.

Утром я ехал на работу, бросая машину в квартале от отдела. Отправив Олега пить традиционный кофе в «Буратино», я садился на «одиннадцатую», и сняв китель, ехал за Аллой. Бросив машину у соседнего дома, я поднимался на лифте на двенадцатый этаж, спускался пешком, проверяя подъезд и проходя по площадке десятого этажа, где проживал объект охраны, звонил в ее дверь, после чего ждал ее во дворе. После чего, я садился в машину, подхватывал девушку на дороге, чтобы высадить за квартал до винного магазина. До магазина провожал ее, находясь на разумном расстоянии, после чего одевал китель и искал на маршруте напарника. Конечно, такая система охраны зияла дырами, но я надеялся, что злодей не подозревает о моем существовании, и будет действовать незатейливо, подловив женщину на пути домой, по вечерней темноте. Развязка наступила на четвертый день.

— Совсем забыла, у меня сегодня инвентаризация, придется задержаться на работе.

— До какого часа?

— Ну, наверное, до десяти часов, где-то.

— Давай так, никого не отпускай, одна в магазине не оставайся…

— Да там работы полно…

— Я на всякий случай предупреждаю. Без десяти десять я буду стоять у стоматологической поликлиники. За пять минут до выхода, выключи свет в своем кабинете, чтобы я успел развернуться, и иди в сторону Арены, я тебя подхвачу. Все поняла?

— Ну конечно! Сделаю все, как ты сказал. Пока, до вечера — и женщина выпорхнула из салона.

Вечером было все как обычно, только время нашего прибытия к дому Аллы сдвинулось на два часа позднее.

Я проверил подъезд, дождался Аллу, поднялся с ней на восьмой этаж на лифте, откуда пешком поднялся до одиннадцатого этажа, проверяя пространство за мусоропроводом и общественные балкончики. Сегодня в город вернулась зима. Несмотря на то, что, согласно календарю, была середина мая, по небу неслись тяжелые, темно-серые тучи. Днем в городе термометр опустился до шести градусов по Цельсию, а ночью обещали похолодание до минус трех градусов. Ветер, дующий со стороны Ледовитого океана, на высоте десятого этажа, казался просто пронизывающим. Я простоял на балконе, любуясь стремительным бегом мохнатых туч над головой, дождался, когда за женщиной захлопнулась дверь квартиры, и стал, не торопясь, спускаться вниз по лестнице. Дойдя до шестого этажа, я остановился. Наверху хлопнула дверь, потом раздался какой-то