Тафгай. Том 8 - Владислав Викторович Порошин Страница 38

— Так бы сразу и сказал, — пробурчал Александров.

Когда началось интервью, то волнение, которое испытывал Борис, моментально улетучилось, тем более, переводил слова юного хоккеиста всё равно я. И если что-то «Малыш» ляпал невпопад, мной до уха звукорежиссёра информация доносилась в более приглаженном и приемлемом виде.

— Кто мне подарил путёвку в большой хоккей? — Повторил заданный вопрос Боря Александров. — Ну, ясное дело кто — Михалыч, то есть Бобров. Я у него в 15 лет за «Торпедо» Горький вышел на лёд против ЦСКА. С той стороны Михайлов, Петров и Харламов, а мы, молодые пацаны, по другую сторону. Даже сейчас, как вспомню, мурашки по телу идут. Если бы не Михалыч, то хрен знает, где бы я сейчас был. Ты про хрен не переводи, — буркнул «Малыш» персонально для меня.

— О, мистер Бобров, — закивал журналист NBC, после моего перевода. — Скажите, Борис, как вы проводите здесь свой досуг, есть ли у вас какое-то хобби?

— Спрашиваю, чем ты занимаешься кроме хоккея и есть ли у тебя хобби? — Спросил я по-русски «Малыша».

— Что, б… за хобби? — Почесал затылок юный гений прорыва. — Это что-то навроде хот-дога? Переводи: со жратвой всё окей, полный порядок, холодильник забит от и до — фрукты, овощи, мясо, пепси-кола.

— Боря говорит, что любимым его занятием является кулинария, — ответил я журналистам. — Он любит в свободное от хоккея время готовить блинчики и оладушки, а так же жарить шашлык из свинины, который затем употребляет в кругу семьи и друзей, запивая его пепси-колой.

— А можно его попросить на камеру приготовить эти самые «ола-душ-ки»? — Спросил телевизионщик.

— Хотят, что бы ты им оладья испек, — буркнул я Борису.

— Какие, б… оладья? Мы так не договаривались, я забыл уже когда и сковородку-то в руках держал. Пошли их куда подальше, им этого интервью итак выше крыши. Чё за дела? — Затараторил Александров.

— Борис говорит, что нет сегодня подходящих ингредиентов, — стал я переводить поток слов своего юного друга. — Приглашайте его на утреннее кулинарное шоу, и тогда он всей Америке продемонстрирует, как жарятся русские оладья. Окей?

— Окей! — Обрадовался журналист. — Передайте мистеру Александрову, что его обязательно пригласят на шоу в студию.

— Спасибо за беседу, — встал я и пожал руку телевизионщику и предупредил Борю. — Готовься, пойдёшь на утреннее шоу, будешь на нём блины с оладьями жарить. Сейчас двинули на второе интервью, время и так уже впритык.

— А ты всё правильно перевёл? — С сомнением произнёс «Малыш», шмыгнув носом. — Чует моё сердце что-то ты назвездел?

— Пришлось соврать, что ты прекрасный кулинар, — признался я. — Пойми, Боря, нам на матчи нужно привлечь как можно больше семейной аудитории. Потерпи, родной, ради команды, ради коллектива, а я потом тебе премию выпишу.

— Ладно, пошли, — буркнул мой юный друг.

* * *

На сегодняшний вечерний домашний матч против «Чикаго Блэкхокс» команда приехала немного в разобранном моральном состоянии. Ведь в Принстоне перед отходом автобуса в Нью-Йорк появился начальник Чукотки и устроил скандал. Он орал, что денег теперь из нас никто не увидит, пока не подпишет новое соглашение, по которому большая часть зарплаты пойдёт в фонд мира. Ещё Зимянин, обозвав всех хоккеистов рвачами, заявил, что мы вообще должны играть бесплатно и радоваться тому факту, что Родина доверила именно нам высокую честь — выступать на спортивных площадках Америки.

«А ещё, страна вас бесплатно учила и лечила, поэтому вы в неоплатном долгу перед родным государством!» — верещал как резаный Михаил Васильевич. «Хватит орать! — рявкнул я в ответ. — Вы сначала определитесь — бесплатно нас в школе учили или за неоплатный долг. И потом, вот, что мы с вами подпишем». Я показал дулю начальнику Чукотки и скомандовал водителю, чтобы тот трогал, пока здесь кое-кто не угодил в платную американскую клинику и сравнил её с бесплатными советскими больницами, где двадцать лет не было ремонта.

Поэтому во время раскатки на льду «Мэдисон Сквер Гарден» я и многие ребята ездили с тяжёлым сердцем. Даже капитан команды гостей, мой неунывающий друг Стэн Микита, спросил:

— Что случилось, Иван? Вид у тебя как у утопленника, ха-ха.

— Враньё, дружище, я ещё барахтаюсь. Как сам?

— Лучше всех, ха-ха! — Загоготал Микита, перед тем как мы разъехались на разные стороны ледяной площадки, чтобы через минуту скрестить клюшки в битве друг против друга.

Таков уж профессиональный хоккей, в котором случается и братья рубятся друг с другом и друзья, которых ты уважаешь и ценишь, колошматят тебя, словно вора ворвавшегося в его квартиру. Тут главное обойтись без серьёзных травм и увечий, чтобы не корить себя всю оставшуюся жизнь.

* * *

— Зашибу Микитос! — Прогудел я в одном из игровых эпизодов в середине первого периода, встретив Стэна жестким силовым приёмом.

Ибо нужно было как-то охладить разбушевавшегося соперника, который обрушивал на наши ворота атаку за атакой и уже вёл в счёте — 0: 2. Однако Микита, проводивший 15-ый сезон в НХЛ, и без моей подсказки вовремя ударил по тормозам, поэтому после столкновения всего-навсего присел на пятую точку. И более того успел выкрикнуть по-русски: «Б…! Сука!». Я же, перехватив шайбу, моментально запустил в контратаку Борю Александрова.

«Малыш», за которым сегодня пристально из-за ворот следили несколько фоторепортёров, сместился с левого края в центр, запутал обманными движениями двух встречавших его защитников «Блэкхокс» и на чужой синей линии, юркнув между ними, выскочил один на один.

— Давай, «Малышатина»! — Заорал Валера Васильев из-за моей спины.

И в эту секунду Борис, переложив шайбу с неудобной стороны крюка на лицевую сторону, бросил над плечом голкипера гостей Тони Эспозито. «Бемц!» — звякнула шайба об перекладину ворот и улетела к зрителям на перепиленные трибуны ледовой арены.

— Б…! — Хором с Васильевым коротко высказался я и добавил. — Чукотка весь настрой сбил, сука.

— Да, хреново дело, — согласился защитник, с которым мы покатили на смену. — Он ведь, мать твою,