Валерий Большаков - Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина Страница 39

– Вы не в восторге от самолета Яковлева?

– «Як-1» гораздо проще «МиГа», но он уступает в скорости «Мессершмитту» и гораздо слабее вооружен. Вот мне вручили орден за то, что я сбивал эти самые «мессы». Конечно, и я, и ребята из эскадрильи справятся с немцем и на худшем самолете, но зачем же нам худший? Нам надо лучший!

– Что вы предлагаете?

– Было бы просто отлично, если бы в войска стал поступать поликарповский «И-185» – он и быстрый, и мощный, и отлично вооружен. Лучший истребитель в мире, побьет любого! Но мотор для него, который М-71, все еще сырой. Ну так пусть доделывают! А Поликарпова, по сути, отстранили от работы, задвинули в угол. Та же история с бомбардировщиком «Ту-2». Двигатели М-120ТК тоже не доведены. Так надо доводить! И тогда мы получим лучший фронтовой бомбардировщик! А вместо него клепают «Яки»… Ну ладно, пусть не «И-185» – понимаю, война, трудности… Но не «Як-1»! Пусть будет хотя бы «Ла-5». Можно же ускорить выпуск! Снять с производства «Яки», «ЛаГГи», запустить «лавочки», срочно делать «Ил-2» исключительно двухместным.

– Это три. Есть и другие пункты?

– Есть, товарищ Сталин. Летчиков надо готовить дольше, чтобы они успевали налетать вдесятеро против того, что сейчас. Но в условиях войны об этом можно только мечтать. Впрочем, с неподготовленностью пилотов скоро столкнутся и немцы.

– Четыре. Еще?

– Связь! Приемник и передатчик на каждом самолете. Это жизненно важно.

– Пять. Все?

– В общем… Да, товарищ Сталин. Остальное мы добудем сами.

– Хорошо. Все, что вы сейчас сказали, напишите – подробно, как следует. Срок – один день.

– Слушаюсь, товарищ Сталин.

– Вы свободны, товарищ Рычагов.

Покидая кабинет, Жилин раздумывал: а нет ли в последних словах вождя скрытого подтекста?..

Захватив готовый ужин в столовой Дома правительства, Жилин, Ерохин и Челышев поднялись в квартиру Рычагова.

– Да-а… – впечатлился «Дядя Миша», запрокидывая голову и любуясь расписным потолком.

– Тут все казенное, мужики, – усмехнулся Иван. – Я, когда вселялся сюда, акт приемки подписывал, а туда все включили, даже дубовую крышку унитаза…

– Все равно… Здорово!

Жилин хмыкнул, доставая из комода чистую скатерть, постелил ее на стол в гостиной, а Челышев помог ему расставить тарелки и судки.

– О, все еще горячее! Миша, открывай сосуд!

Ерохин живо раскупорил бутылку «Столичной» и плеснул по граненым стаканам – на два пальца.

– Ну, за встречу! – сказал тост Иван, и стаканы клацнули, сходясь.

– Хорошо пошла! – выдохнул Челышев и захрустел малосольным огурчиком. – Картошечки положить?

Жилин улыбнулся. Егор не хотел фамильярности, но и обращаться к Рычагову по званию тоже как-то… Собутыльники же!

– Мужики, генерал-лейтенантом я стану завтра, а сегодня… Накладывай, накладывай!

– Слушаюсь!

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Ерохин.

– А что вы хотите! Армейщина!

– Ну, обмываем!

После третьей летчики расслабились, перестав смущаться по пустякам.

– Павел, а сколько самолетов вы… ты сбил уже?

– Пятьдесят семь пока.

– Ничего себе!

– Так тебе не одну звезду, а три сразу!

Жилин покачал головой.

– Это сейчас Героя дают за десяток сбитых. Скоро планку поднимут, будут давать за пятнадцать. И это правильно – опыт растет, умения прибавляется.

– Да ну… Десять сбитых – разве этого мало?

– Немало. Но и не много. Миша, те «Мессеры», что доставали нас под Смоленском, входят в 51-ю истребительную эскадру. Командовал ею Вернер Мёльдерс, немецкий ас, на счету которого больше сотни сбитых самолетов.

– Сотни?

– Именно. Сто один, по-моему, и это не считая тех четырнадцати, что он сбил в Испании. Вот когда Кузьмич намалюет на моем самолете сотую звездочку, вот тогда я буду чувствовать себя настоящим асом. Знать буду, что Героя заслужил. Или двух.

Сам подумай, что мне, за сто сбитых десять Золотых Звезд цеплять?

– Ну вообще-то да… А ты, значит, хочешь, сто «Мессеров» спустить?

– И «Мессеров», и «Фоккеров», и «Хейнкелей» с «Юнкерсами». Всех подряд.

– Правильно!

– Мужики! А вы знаете, какую мне новость шепнули в Кремле?

– Колись.

– Яковлева-то сняли!

– Конструктора?

– Его.

– Давно пора было.

– Да вы не поняли! Его еще в июле сняли и из наркомата убрали. Трудится сейчас в «шарашке», на казарменном положении!

– Приятно слышать!

– За это надо выпить.

– Ну, за победу!

Из директивы А. Гитлера:

«Недопустимо никакое значительное отступление, так как оно приведет к полной потере тяжелого оружия и материальной части. Командующие армиями, командиры соединений и все офицеры… должны заставить войска с фанатическим упорством оборонять занимаемые позиции, не обращая внимания на противника, прорвавшегося на флангах и в тыл наших войск.

Только такой метод ведения боевых действий позволит выиграть время, которое необходимо для того, чтобы перебросить подкрепления с родины и с запада».

Глава 21

Свободная охота

Победно войти в Москву немцы планировали в октябре, но русские оказались непредсказуемы – вместо того чтобы покорно сдаться истинным арийцам, они объявили им войну.

Жестокие бои за Смоленск, за Киев и Ленинград задержали тевтонскую орду в их безудержном «штурм унд дранг».

В начале октября главнокомандующий Вермахта Адольф Гитлер приказал разгромить советские войска в боевой операции с громким названием «Тайфун». Замысел операции предусматривал все те же давно обкатанные приемчики блицкрига – мощными ударами крупных группировок, сосредоточенных в районах Духовщины (3-я танковая группа), Рославля (4-я танковая группа) и Шостки (2-я танковая группа), окружить основные силы Красной Армии, прикрывавших столицу СССР, и уничтожить их под Брянском и Вязьмой, а затем стремительно обойти Москву с севера и юга, захватив эту цитадель большевизма.

На отдельную эскадру Люфтваффе – «группу Ровеля» – возложили детальную воздушную разведку Москвы и области.

7 октября[41] 2-я танковая группа Гудериана начала наступление, и уже 12-го числа части немецкого 24-го моторизованного корпуса вышли к Орлу. Однако занять город с ходу не удалось – 4-я танковая бригада Катукова при поддержке дивизиона «катюш» капитана Чумака вломила немецкой 4-й танковой дивизии, атаковав ее маршевые колонны и выведя их из строя[42].

15 октября Орел все же пришлось оставить, успев закончить эвакуацию населения и заводского оборудования.

…– Группа Ровеля осуществляет дальнюю разведку, – нудил начштаба полка, – используя для этого самолеты «Дорнье-215 Б-4», «Мессершмитт-109 Ф-4 дробь Ю-3», «Юнкерс-86 П-2», «Хейнкель-177 А-3» и другие, способные достигать высоты десяти-двенадцати километров. Наша задача, товарищи, перехватывать этих разведчиков, тем более что «МиГи» для этого и созданы…

Терпеливо дослушав, Жилин подошел к Николаеву.

– Свободная охота? – сказал он, полувопрошая-полуутверждая.

Комполка кивнул.

– Само собой. Чтоб полные баки и – строго обязательно! – кислородные маски. Готов?

– Всегда готов.

Иван пошагал к землянке, отрытой его пилотами, – полк перевели на аэродром у деревни Задняя Поляна, что в Новосильском районе Орловской области.

– Игорь! – подозвал он Литвинова. – Собирайся.

– Кудой, товарищ командир? – спросил капитан, подхватываясь.

– Тудой. На охоту. Оденься потеплее, там, – Жилин ткнул пальцем в небо, – колотун.

– Есть!

«МиГи» уже были заправлены, боекомплекты полные.

– К запуску!

Десятью минутами позже «мигари» набирали высоту.

С утра было пасмурно, но облака плыли разрывчато, солнце то и дело проливало с неба тепло и свет. Только лицо подставишь, почувствуешь, как слабо припекает, и тут же тучка застит. Стой и жди, пока развиднеется.

На высоту восемь тысяч метров истребитель взобрался минут за десять – сразу пробил пухлую вату облаков и окунулся в море солнца.

И сверху светит, и снизу, отражаясь от белой облачности.

И огромное синее небо вокруг. Хотя не везде синева эта чистая и беспримесная. Во-он на западе, вроде как ниточка белая в небе зависла – это был инверсионный след самолета.

Высоко летит, далеко глядит.

Кислородная маска мешала усмехаться, но Жилин все равно растянул губы в улыбке.

Охота может выйти удачной – сразу напали на след!

Летит что-то наверняка высотное. Хорошо еще, если «До-215» или «Хе-177», а если «Ю-86»? «Юнкерс», правда, который «86», не вооружен. Но тут весь секрет в том, что «Ю-86» может летать на высоте в четырнадцать тысяч метров, куда никому больше не забраться.

У «МиГа» потолок – двенадцать тысяч. Поднимется «Юнкерс» двумя километрами выше – и чем его оттуда сколупывать?

– «Хмара», видишь?

– Вижу, только не разберу, шо за хрень.

– А сейчас распознаем… Гари!

«Мигари» пошли набирать высоту. Жилин сбросил скорость и переключил высотный корректор.