Виктор Шайди - Иероним Страница 39

16

Темная горная ночь быстро входила в свои права, опуская серую вуаль сумрака. Холодный воздух, нисходя с вершин, стелился по прогревшейся днем земле, превращаясь в густой молочный туман, плотной дымкой сползающий в долину. Белые щупальца, тысячами змей извиваясь между деревьев и кустов, поглощали изгибы ландшафта. Непроницаемая мгла, уплотненная туманом, накрыла лагерь врагов. Отблески большого костра, разведенного в центре круга, образованного шатрами и телегами, пытались пробиться сквозь непроглядную тьму. Голоса людей и недовольное фырканье стреноженных лошадей приглушенно тонули в сыром воздухе. Робкие звезды проклюнулись на черном небосводе. Пришла пора действовать.

Наглухо застегнув черный эсэсовский плащ и закинув за спину связку коротких копий, я вышел из лесного сумрака. АКМ приятной, уверенной тяжестью прижимал ремень к плечу. Заботливо обмотанные тряпками шпоры хранили тишину. Молодая трава слегка хрустела, принимая осторожную поступь. Ноги утопали в белесом молоке стелющегося тумана, любопытными щупальцами обвивавшего ноги. Запах весны сменила тягучая сырость с вплетением дыма костра. Свет далеких звезд едва пробивался сквозь плотную тягучую завесу.

Лучше и придумать нельзя. Ночь – хоть глаз выколи.

Я успокоил дыхание и, войдя в нужное состояние, включил необыкновенные чувства. Ночь немного отступила, увеличив обзор, прорисовались отдаленные красные тепловые фигурки часовых, густо переплетенные с запахом мужского пота и немытых тел. Вновь ощущал себя диким хищником, вышедшим на охоту. Становясь частью тумана, приближался к лагерю. Адреналин ускорял пульс, нагнетая легкое возбуждение от предстоящего боя. В висках слабым эхом постукивало сердце, и в душе опять зашевелилось что-то свернутое в тугой комок.

– Хозяи-и-ин… отпус-с-сти-и-и… – зловеще шипело в ушах.

Необычные кинжалы на спине легко завибрировали, просясь в схватку. От черных эбонитовых ножен струилась сила и, проникая сквозь доспех и перетекая по позвоночнику, скапливалась в мышцах.

– Отпус-с-сти-и-и… – стучало в висках.

Тело требовало безрассудной и кровавой схватки. Шипящий голос настойчиво подталкивал вытащить из ножен кинжалы и броситься в гущу врагов. Почувствовать теплые густые брызги крови на лице, ощутить сладкий запах страха и ужаса жертв. Насладиться безграничной силой и властью. Дикий зверь проснулся и, терзаемый тысячелетним голодом, метался в клетке души. Я чувствовал, как от возбуждения кожа рук покрывается проступающей чешуей. Из опасного транса меня вывел голос вампала, назойливым комаром пытаясь достучаться до не успевшего отключиться сознания:

– Остановись… опомнись… Держи себя в руках… рога, потрогай рога… – донеслось сквозь змеиный шепот проснувшегося зверя.

Коснулся рукой головы и ощутил под капюшоном проступающие мелкие бугорки.

– Они будут твоими и не исчезнут, если не остановишься, – громче прозвучал голос Адольфа.

Встряхнув головой, я с трудом отбросил усиливающиеся голод и жажду крови. Холодный расчет и самообладание вернулись, и тут же исчезли не успевшие вылезть рога.

Тьфу! Еще одна напасть! Не успел привыкнуть к говорящему в голове вампалу – и на тебе! Голос!

Держать себя в руках!

Решив позже разобраться с очередным нашествием на свою психику, я сосредоточился на предстоящем бое.

Зажженные факелы, проиграв схватку с тьмой, плотными световыми шариками выделялись на фоне черной мглы. Туман поглотил пространство, прочно окутав лагерь.

Осторожно подкравшись к зазевавшемуся караульному, резко и крепко закрыл ему рот закованной в броню перчаткой. Рефлексы сделали свое, и совесть не успела пикнуть, как темное лезвие ножа разведчика перехватило горло. Человек умер, не успев осознать происходящее. Придерживая факел, аккуратно положил обмякшее тело на землю. Щупальца тумана жадно обвили жертву, укрыв непроглядным саваном. Адреналин участил пульс. Я воткнул в землю отобранное у часового копье и привязал к древку рукоять горящего факела.

Пусть остальные думают, что товарищ бдит.

Часть воинов спали в маленьких шатрах, плотно закутавшись в плащи. Пленники, крепко связанные, жались друг к другу, стараясь сберечь тепло от проникающей ночной сырости. Развести рядом с рабами костер охранники не посчитали нужным.

Призраком растворившись в тумане, я скользил по лагерю, убивая часовых. На постах остались лишь мертвые тела и воткнутые в землю копья с привязанными едва горевшими факелами. Командир отряда, явно желающий проверить караул, встал с нагретого ложа и, закутавшись в плащ, злобно пнул в спину дремавшего у костра воина. Тот завалился на бок, с головы съехал шлем. Командир так и не успел понять, отчего часовой даже не пискнул, – его руки машинально схватились за древко копья, пробившего ему грудь. Тело еще покачивалось на слабеющих ногах, когда я оказался рядом. Опустил труп на землю. В стекленеющих глазах командира застыло изумление вперемешку с испугом.

С остальными прошло намного проще, и ближе к рассвету в лагере, кроме пленников, в живых никого не осталось. Совесть, загнанная в угол суровым сознанием, давно молчала. Сырость тумана пропиталась запахом крови. Стреноженные кони взволнованно всхрапывали, явно почуяв смерть хозяев.

Трясущиеся от холода и сырости связанные пленники, пытаясь хоть немного поспать, героически боролись с дрожью едва прикрытых одеждой тел. Осторожно, стараясь не разбудить их и не испугать горящими во тьме желтыми глазами, я перенес костер поближе к несчастным и подбросил дрова в вялое пламя. Отложив счастливое освобождение до завтра, отправился к лошадям и вампалу. Нужно их привести в лагерь, ведь кто-то должен охранять мирно спящих пока еще пленников.

Много опасностей таила покрытая мраком долина. Запах снующих во тьме хищников, почувствовавших свежую кровь, постоянно будоражил обостренные чувства.

Пришлось самому седлать шарахавшегося от меня коня. Еле справившись с пугливой скотиной и все же оседлав, ударами шпор послал галопом сквозь ночь. Разрезая широкой грудью туман, конь неохотно слушался команд. Притормозив на опушке леса, дальше я пошел пешком, ведя лошадь под уздцы.

– Ну и напугал… У вас все с дремлющим внутри злом или только ты? – недовольно буркнул Адольф.

– Не знаю. Сам едва сдержался. Может, это кинжалы? – ответил я, пытаясь отвязать лошадей.

– Нет. Это в тебе. Может, признаешься, почему я чувствую, что ты тоже демон? Хоть это и невозможно?!

– Давай отложим разговор, нужно поскорее вернуться в лагерь. Разве не ощущаешь, здесь не мы одни ночные хищники? Запах свежей крови раззадорил аппетит.

– Хорошо. Поговорим потом, но я думаю, они не нападут, почуяв нас.

Быстро связав лошадей в один небольшой караван и оседлав головную, мы двинулись в лагерь. Обратный путь занял немного больше времени. Запах круживших по долине хищников то усиливался, то пропадал. Видя мое беспокойство, Адольф отпросился ненадолго порезвиться и погонять эту мелочь. Получив согласие, зверь бесшумно растворился в темноте. Вскоре тишину разорвал дикий вой, сорвавшийся на визг.

Вампал начинал веселить местных ночных охотников.

Неспешным шагом я подъехал к потухающему костру безмятежно спящего лагеря. Коварный туман окутал повозки и шатры, нервно отдергивая щупальца от возмущенно пыхтевших углей. Пленники съежились, теснее прижавшись друг к другу. Жадный костер встретил сухие ветки довольным фырканьем, юркое пламя принялось облизывать долгожданное топливо. Салюты искр счастливо защелкали, посылая волны тепла.

Я расседлал коней и, стреножив, отпустил пастись с привязанными сородичами. Только я расстелил попону у костра, собираясь присесть и перекусить, как, рассекая туман широкой грудью, из мглы выскочил довольный вампал и плюхнулся на войлок, вытянув лапы к жарким языкам пламени. Желтые глаза уставились на меня с наигранной благодарностью. Пришлось расстелить вторую попону.

По-братски поделившись с другом вяленым мясом, я утолял голод, наслаждаясь теплом и светом пляшущего пламени. Согревшиеся пленники спали спокойно, не ведая о постигших лагерь переменах. Чтобы случайно не напугать, я отключил обостренные чувства и тут же ощутил серость окружающего мира. Костер горел не так ярко и красиво, ночь стала непроницаемо черной. Исчезли красочные запахи и звуки. Одиночество ночного мира свалилось тяжестью на плечи. Тепло огня высушило влажный плащ, проникая внутрь и согревая тело. Легкая дрема смыкала липкие объятия. Договорившись с Адольфом, чтобы немного посторожил и, если что, сразу разбудил, я провалился в тревожный и чуткий сон.

Дикий крик ужаса сдернул дрему и швырнул меня в холодную утреннюю реальность. Солнце, едва выглянувшее из-за гор, не успело разогнать плотный туман, густыми белесыми обрывками покрывающий лагерь.