Сергей Шкенев - Штрафбат Его Императорского Величества. «Попаданец» на престоле Страница 39

- Вы меня обвиняете?

- Боже правый, конечно же нет! Мы не в парламенте, поэтому я лишь отвечаю на ваш вопрос. Ответьте и вы - где сейчас двенадцать тысяч человек и примерно столько же шведов? Молчите?

- Они сражаются, сэр Горацио!

- Это всё, что знает командующий десантом? Теперь второй вопрос - с кем они сражаются? По нашим сведениям, в городе не более десяти тысяч русских солдат.

- Но…

- Именно, сэр Артур!

Контр-адмирал Артур Филлип достал платок и промокнул пот. Чёрт побери, угораздило же на старости лет получить командование над сухопутными крысами!

- Я немедленно отправляюсь…

- К чему такая спешка? - Нельсон снова излучал радушие и любезность. - Мы же собирались выпить хересу, не правда ли?

Минька Нечихаев считал, что им несказанно повезло сегодня, и из всех изб в Воронино аглицкий генерал выбрал именно его дом. Не совсем его, конечно, но отчим Касьян Нечихай так давно перестал быть чужим, что… Тут в Минькиных знаниях зиял изрядный пробел, потому что родного отца он не помнил, и сравнивать было не с кем.

А англичане… да оне почти как люди, вот ей-богу! Всего лишь из дому переселили в хлев, но самих пальцем не тронули. Даже бабку Евстолию, которая лет пять с печи не слезала, просто на улицу вынесли и с крыльца бросили. Могли ведь и зарубить, как зарубили соседей - дядьку Ивана с тёткой Матрёной. А эти добрые! Корову только зарезали… жалко. И курей всех поели в один присест.

В хлеву тихо и пусто. Пусто от того, что поросей тоже забрали. А тихо… перепуганная Дашутка, младшая сестрёнка, против всякого обыкновения не хнычет, только глазёнками забавно хлопает да озирается непонятливо. Третье лето ей ишшо - глупая совсем. Самому-то Мишке опосля Троицы в аккурат десять стукнуло - мужик совсем, хотя и худосочный.

- Как же без коровы-то? - мать перебирала побелевшими пальцами край передника. Вот-вот взвоет дурным бабьим голосом, начнёт причитать так, что лучше бы умереть, но только не слышать.

- Цыц, дурища! - обычно смирный и неразговорчивый Касьян отвесил жене хорошего леща. - Заткнись! Пойдем-ка, Михайло, потолкуем кое о чём.

Отчим с опаской выглянул из приоткрытой двери, остерегаясь чужих ушей. Хотя англичане человеческих языков не знали, но мало ли чего - бережёного Бог бережёт. Во дворе никого, лишь у избы мается бездельем свирепого вида часовой с ружьём. У-у-у, иродово отродье!

- А не сходить ли тебе, Миша, за грибами?

- Куда? - удивился парнишка. - Сушь третью седьмицу стоит, какие же сейчас грибы?

- А ты на болотце вдоль Змеиного ручья посмотри.

Минька недоверчиво покачал головой и поскрёб в затылке. Вот это да, сколько себя помнил, всегда запрещали туда ходить, а тут сам посылает!

- Боишься?

- Я? - возмущение захлестнуло парнишку. - Да я, между прочим, уже два раза… ой!

- Бывал, значит? - не вопрос, скорее утверждение. - Дашку с собой заберёшь. Понял?

- Чего не понять-то? Заберу.

- И это, Миш… - голос отчима дрогнул. - Удочки с собой ещё захвати, мало ли заночевать придётся, хоть уклеек в Вороньей речке наловишь. Всё не с пустым брюхом.

- Тута всего четыре версты.

- А я сказал - придётся заночевать!

Уходили из деревни огородами - очень уж отчим просил не попадаться солдатам на глаза. Дашка, несмотря на малый возраст, терпеливо перенесла ползанье по огуречным грядкам, перелезание через плетень, даже когда в заросли крапивы попали, и то не заревела. Не зря Минька показал её сберегаемого с самого Рождества леденцового петушка на палочке, и посулил отдать целиком за хорошее поведение.

Прихваченное лукошко, будь оно неладно, мешало ползать и лазать, но там кусок хлеба, две репки, и моток лесы из конского волоса. И величайшая для каждого мальчишки драгоценность - настоящий железный крючок. Не приведи Господь иноземцам на глаза попасться - обыщут и отберут сразу же. И откуда нехристей привалило? Куда ни глянь, всюду они. И много-много! Сам Минька умел считать только до сотни, но этих сотен тут видимо-невидимо. Пять, а может и все восемь. Кто-то прямо на костре ворованных поросей жарит, кто-то складывает на телеги связанных по ногам овец, иные просто сидят и гогочут, передавая друг дружке большие глиняные кружки. Не иначе у кого-то брагу отняли.

Сразу за огородами нырнули в высокую рожь. Мишка поначалу опасался, вроде как барское то поле, но потом решил, что от барина не убудет, если они немного потопчут, и потянул за собой сестрёнку. Жалко хлеб, а куда деваться, ежели везде красные мундиры?

Едва вышли на другой стороне, как Дашка потребовала обещанное:

- Питуска давай! - топнула босой пяткой, и набрала полную грудь воздуха, готовясь зареветь в случае отказа.

Делать нечего, пришлось доставать из-за пазухи завёрнутую в чистую тряпицу сладость. Развернул, облизал со всех сторон, будто бы проверяя сохранность вкуса, и протянул:

- Держи! Только всего сразу не ешь.

- Пасяму?

- Сладкая будешь слишком - непременно козюля ужалит. Мы же на Змеиный ручей идём, знаешь?

- Да? - девочка ненадолго задумалась, а потом решительно запихнула лакомство в рот. - Ты бойсой! Ты сех козюй убьёсь!

Минька аж поперхнулся от таких слов и не нашёлся чего ответить. Петушка, конечно, очень жалко, но и выглядеть в глазах младшей сестры последним трусом тоже не хотелось. Подумаешь, гадюки! Да он этих гадюк одной левой! Вот только выломать прутик покрепче… и всех…

Мальчишка представил себя богатырём, срубающим Змею Горынычу сразу три головы. Нет, лучше четыре! И хвост заодно! Дашка с восторгом и восхищением смотрела, как прутик со свистом рассекал воздух - вот он сбивает наземь васильковые и ромашковые вражьи полчища, вносит опустошение в репейную орду, а по неприятельскому генералу-чертополоху бьёт с такой силой, что того отбрасывает на несколько шагов.

И, кажется, будто земля дрожит и пыль клубится вдали - верный конь стучит копытами, спеша на помощь. Ну будет ужо врагу потеха!

- Кусна! - Дашка облизала большую деревянную ложку и отложила её в сторону. - Паси бох!

Девчонка осоловела после непривычно сытной еды, но всё равно с сожалением проводила взглядом уносимый котелок с недоеденной кашей. Глаза закрывались сами собой… клюнула носом… встрепенулась… И тут же завалилась на бок, не в силах бороться с непреодолимым сном. Сидевший рядом пожилой дядька хмыкнул, улыбнулся чему-то своему, и переложил ребёнка на сложенную в несколько раз попону.

- Сестра?

- Ага, - ответил Минька, торопливо работая ложкой. - Младшая.

Вопросы вопросами, но съесть нужно всё, что положили, иначе хозяева обидятся и не предложат добавки. Дядька-то вона какой сердитый! Хотя ни разу даже брови не нахмурил, но все остальные к нему и приближаться опасаются. А если подойдут, то непременно вытягиваются и называют Вашим Происходительством. Нерусский, наверное, с таким-то именем и прозвищем. Может татарин? Набравшись храбрости, Мишка решился спросить об этом напрямую.

Дядька смеялся долго, пока торчащие в стороны усы не опустились вниз, намокнув от текущих по щекам слёз. И чего такого смешного нашёл?

- Ты что, малец, никогда гусар не видел?

- Ладно врать-то! - каша кончилась, поэтому можно говорить начистоту. - Какие же вы гусары? У гусар мундиры в золотых узорах да кивера высокие с бляхами… а у вас?

- А что у нас? - "происходительство" сдвинул на ухо смушковую шапку с алым верхом, перекрещенную голубым шнуром, и стукнул кулаком по колену, обтянутому сукном блёклого зелёного цвета. - А у нас полевая форма Ахтырского полка, высочайше утверждённая самим императором Павлом Петровичем.

- Так ты гусар?

- Бери выше - целый генерал-майор.

- И сабля есть? - косой быстрый взгляд на ножны. - Пока не покажешь, ни в жисть не поверю!

- Ну и хитрец! - генерал раскусил немудрёную уловку и, вытащив оружие, протянул рукоятью вперёд. - Держи.

- Навовсе? - ахнул Минька.

- Ну уж нет. Хотя… Иван Дмитриевич!

- Да, Ваше Превосходительство! - гусар в точно таком же мундире возник буквально из ниоткуда.

- Иван Дмитриевич, - продолжил генерал. - Вы не находите, что важные сведения о противнике, доставленные… э-э-э… Как там тебя?

- Нечихаи мы.

- Да! Сведения, доставленные Михаилом Нечихаевым, заслуживают определённой награды?

- Пожалуй, верно! Наградим прямо сейчас?

- Непременно!

У Мишки спёрло дыхание и мысли лихорадочно заметались в голове. Кабы гривенником пожаловали! Али пятиалтынным. И мамка не так будет по корове убиваться… Может, полтину дадут? Урожай собрать, так и зиму получится протянуть… Рубля бы хватило…

Награда разочаровала - тот, кого генерал назвал Иваном Дмитриевичем, ушёл на минутку, потом вернулся и протянул мальчишке самый настоящий кинжал.

- Вот, владей! С турецкого янычара в бою взят, - гусар рассмеялся и похлопал Миньку по плечу. Но, вглядевшись в наполнившиеся слезами глаза, забеспокоился. - Али недоволен?