Юрий Нестеренко - Юбер аллес (бета-версия) Страница 39

Никаких сколько-нибудь достоверных данных о путях и каналах распространения штрика в России не было вовсе, кроме туманного указания на всё те же "круги".

В любом случае, этот ворох гипотез ничего не прояснял. Кто бы ни создал штрик, теперь доступ к нему мог получить кто угодно. Конечно, в России достать его труднее, чем в Америке, а в Райхе - труднее, чем в России. Но для серьезных людей нет ничего невозможного. А в том, что в игре участвуют серьезные люди, Власов не сомневался.

Зато обнаружившееся близкое родство штрика с наркотиком правды - это, может быть, самая важная информация за все время расследования. ДГБ может до посинения допрашивать окрестных мальчишек и их родных - уже ясно, что никто из них не приносил домой дорогой японской игрушки. Тот, кто убил Вебера, получил доступ и к материалам его рехнера...

Стоп. Если Вебер под действием наркотика выдал пароль, зачем злоумышленник унес нотицблок, подрывая версию о "несчастном случае"? Содержимое плата можно было переписать за несколько минут, а потом уже разбираться у себя в спокойной обстановке... Допустим, Вебер, как человек осторожный, защитил паролем не только плат целиком, но и некоторые отдельные платтендаты. Все равно, имея под боком еще живого Руди, чья воля сломлена наркотиком, убийца мог быстро узнать, где лежит именно то, что его интересует, и каков нужный пароль. Как ни крути, все можно было сделать на месте, не унося рехнер. Выходит, Вебер все-таки не сказал то, чего от него добивались? Да, жертва штрика говорит не то, что есть, а то, что от нее хотят услышать. Но хотели услышать именно пароль, это требование формулируется настолько ясно, что исключает разночтения. Бывает, конечно, что люди забывают свой пароль - но только не профессионалы такого класса.

Фридрих еще раз припомнил досье Вебера, заодно проверяя собственную память. Родился 8.09.45... школа с отличием, победитель математических олимпиад... зачислен без экзаменов в Хайдельбергский университет... диплом с отличием по прикладной математике, приглашение в "Цузе Аппаратебау" - крупнейший в Европе концерн по производству рехнеров, кошмарный сон американской IBM, вынужденной, несмотря на протекционистские усилия Вошингтона, отказаться от собственных разработок в пользу "цузе-совместимых" машин... Однако столь соблазнительным предложением Вебер не воспользовался, ибо в то же самое время получил и другое приглашение. В РСХА всегда с интересом присматривались к верхним строчкам в списках выпускников ведущих университетов. На новом месте аналитический ум Вебера также достойно проявил себя. Операция "Гнездо кондора", операция "Василиск"... благодарности в именном приказе... разоблачение американского шпиона в Управлении... Дойчский Крест за операцию "Крысолов"... С таким послужным списком Вебер мог бы давно и прочно осесть в берлинском кабинете, но ему нравилось работать на местах. Причем, будучи стопроцентным дойчем и по крови, и по складу ума, он почему-то предпочитал славянские страны - словно задался целью опровергнуть все тот же дурацкий тютчевский лозунг. София, Загреб, Москва...

Образцовая карьера. Если бы не последняя строчка в личном деле.

Вебер, несомненно, был умным человеком. Но тот, кто его переиграл, едва ли глупее.

Может ли запись звонка дать какой-то ключ, или это лишь пустышка, подброшенная неведомым противником? Фридрих достал кассету и подсоеднил магнитофон к нотицблоку, чтобы сразу отцифровать запись.

- ПОЛИЦИЯ, ТРЕТИЙ СЛУШАЕТ! - оглушительно рявкнуло из динамика. Власов болезненно сморщился, поспешно убавляя звук, и вспомнил, что утром вывернул громкость на максимум, прокручивая кассету из квартиры Вебера.

В трубке кто-то учащенно дышал - не иначе, от волнения спазм перехватил горло звонившего.

- Полиция, говорите, - подбодрил дежурный.

- Тут... тут это, труп. В квартире. В кресле. Староконюшенный переулок, 39. Квартира 6.

- Пожалуйста, назовите ваше имя и где вы...

Конец фразы заглушили короткие гудки.

М-да, негусто. Голос и впрямь походил и на детский, и на женский. Но мог оказаться и мужским. Звонивший никак не обозначил свой пол. Манера речи действительно похожа на детскую, но это может быть и следствием волнения. Подлинного или наигранного? Кажется, слово "труп" в русском языке не совсем естественно для детской речи. Ребенок скорее сказал бы "мертвый" или "мертвец". Но это надо уточнить у специалистов. Эберлинга, что ли, спросить, раз уж он увлекся языковыми вопросами? Но Эберлинг интересуется этимологией, а не стилистикой... Что еще? Акцента вроде нет, говор вполне московский - насколько, конечно, об этом может судить человек, впервые оказавшийся в Москве вчера. Нет, не надо пытаться подменять экспертов. Отослать им запись, и пусть дадут полное заключение...

Так Фридрих и поступил. Остаток дня он посвятил изучению сохранившихся архивов Вебера, знакомство с которыми начал еще в самолете. Материалов было много, но пока что интуиция ни разу не сделала охотничью стойку.

Kapitel 12. 5 февраля, вторник, утро. Москва, Трубниковский переулок, 30 - Тверская улица.

Утром Власов встал самостоятельно - секунд за десять до начала арии будильника. Похоже, с удовлетворением решил он, к нему постепенно возвращалось чувство времени, почти утраченное за аналитической работой.

Он отважился выйти на балкон в одном нижнем белье, и с удовольствием убедился, что российская погода решила побаловать москвичей редким десертом: на улице было прохладно, снежно, но совершенно безветренно. Холодок бодрил и казался вкусным, как мятная конфета.

Вернувшись в тепло кухни, Фридрих занялся завтраком. На сей раз он соорудил себе большую яичницу с помидорами, и, напомнив себе, что надо все-таки купить пачку чая, занялся приготовлением кофе. Звонок от Лемке случился как раз в тот момент, когда он пытался сбить поднимающуюся пенку - так что на сей раз Хансу пришлось ждать, пока "Herr Erste" возьмёт трубку. Недовольный собой Власов распорядился, чтобы Лемке прибыл как можно скорее, и вернулся к манипуляциям с жезвой.

Маленький оперативник явился через десять минут - видимо, он звонил с дороги. Он приволок с собой несколько накопителей с материалами по кавказским делам, которые распутывал по поручению Вебера. Материалы были малоинтересными и предсказуемыми. Венчала всё это сводка, подготовленная Лемке за вчерашний вечер.

Сводку Власов прочёл внимательно, выслеживая расплывчатые и неясные моменты, неточные формулировки и прочие следы намеренной или ненамеренной дезинформации. Ничего особенно криминального он не обнаружил - за исключением, пожалуй, того банального факта, что Лемке, не особенно продвинувшись, пытается несколько преувеличить значение собранных им фактов. Единственное, что его заинтересовало - пару раз промелькнувшее упоминание Рифеншталь-Фонда, да ещё текст опубликованного в "Свободном Слове" интервью какого-то кавказского "инакомыслящего", любопытного по фактуре.

Никаких - даже самых тоненьких - ниточек, связывающих кавказское подполье с производством "штрика", не обнаружилось.

Власов практически убедился, что по крайней мере на этом направлении ничего интересного Веберу разыскать не удалось. Лемке он, однако, своих выводов сообщать не стал, равно как и угощать его кофе: что-то подсказывало ему, что маленький оперативник воспримет это как панибратство.

Теперь надо было приступать к следующему пункту программы - поездке по городу. За вчерашний вечер неясное желание "посмотреть местность" оформилось в голове Власова в довольно-таки определённый план.

Подумав, Власов решил, что его не интересует так называемая "историческая часть города", отданная на откуп туристам - то есть Кремль и всё прочее. Ещё меньше любопытства возбуждали деловые кварталы, где люди сидели над цифрами: эти места он знал и без того, они все были устроены примерно одинаково. Интерес представляло сердце города - места, где шла реальная жизнь.

Как рассказывали коллеги из Управления, знавшие Москву не по бумажкам, а по личному опыту, ему нужно было обязательно побывать в трёх местах - на Арбате (его он уже видел), в зоне свободной торговли на Тверской с её знаменитыми магазинами, и в Университетском квартале. Университет и всё с ним связанное Фридрих решил оставить на потом: интуиция подсказывала, что в эти места ему ещё придётся наведаться. Поэтому он решил начать с Тверской - заодно можно будет приобрести кое-какие нужные ему вещи. Потом - направиться в какой-нибудь хороший тир и пострелять из "стечкина", чтобы рука привыкла к новому оружию. Потом проехаться по каким-нибудь окраинам. Ну и под конец спуститься в подземку и проехать пару остановок. Со всем этим он планировал управиться за полдня. Вечером ему предстояло свидание с госпожой Галле.

С собой Власов взял два комплекта документов - настоящие и для представительства - и бумажник. Подумав, он решил взять с собой всю имевшуюся у него наличность: около пяти тысяч в рублях и марках. Как выяснилось впоследствии, это было дальновидным решением.