Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — король Страница 39

Он открыл рот в изумлении, но спохватился, ответил с поклоном:

— Распоряжусь немедленно!

Я сделал движение пальцами, словно чуть отодвинул на столе чашку, и он, все поняв, поспешно метнулся к двери.

Разумеется, самостоятельным и самолюбивым лордам, подлинным хозяевам королевства, не понравится мое приглашение, высказанное в таком повелительном тоне, что и понятно, у каждого самолюбие раздуто до того состояния, что вот-вот лопнет, однако же понятно, это не каприз принца-регента, а необходимость, если завтра с утра планирую мчаться в Варт Генц, где в самом деле все горит...

Я подошел к окну, посмотрел из-за шторы. Многие уже съезжаются, даже не получив от сэра Гордона приглашения. Информация — великая сила, все хотят быть информированными.

Глава 10

Вернулся он через час, поклонился с порога и доложил без всяких долгих церемоний, что гонцы разосланы за всеми дальними лордами, а в городе глашатай прокричал на городской площади насчет собрания лордов в королевском дворце ввиду прибытия принца-регента Ричарда Завоевателя.

— Встревожены? — поинтересовался я с любопытством. — Все еще побаиваются, что я посматриваю на корону?.. А вы что думаете, сэр Гордон?

Он ответил уклончиво:

— Опасно быть правым, когда правитель ошибается.

— Ого, — сказал я, — вообще-то об уме правителя судят по тому, каких людей он приближает.

— Ваше высочество?

— Вас я еще не повесил, — сообщил я. — Значит, доверяю.

— Доверяете, — согласился он, — потому что знаете, править трудно. Потому умные с охотой препоручают эту обязанность дуракам — для тех трудностей не существует!

Я посмотрел на него исподлобья.

— Не понял...

— Ваше высочество?

— Это вы меня так изысканно дураком назвали?

Он в испуге всплеснул руками.

— Ваше высочество, как посмею?.. К тому же мы знаем, вы никогда не стремились к трону. Потому вам так и совали со всех стороны короны! А иначе разве подошли бы к вам с короной близко?.. У вас потом обратно не выхватишь!

Я поморщился.

— Вот какая у меня двойственная репутация?.. Ладно, работайте на славу королевства, а я пока пройдусь...

— Ваше высочество?

— По дворцу, — пояснил я. — Должен я знать, где у меня что лежит, или как?.. Сопровождать не надо, я же дома или где?

Он воскликнул поспешно:

— Как скажете, ваше высочество!.. Это ваше королевство!

Обход занял пару часов, если не больше, королевство — хозяйство большое, потому следит за ним разветвленная канцелярия, разбитая на отделы и департаменты.

Я делал вид, что просматриваю документы, сверяю цифры ожидаемых налогов и уже собранных, хотя что там сверять, народ одинаков во всех королевствах, на самом деле больше присматривался к служащим, стараясь понять, как относятся на самом деле к такому правителю.

Жаль, во всех конторах одни доминанты, ни одной субдоминантки, придется спуститься в общий зал, там придворные дамы, еще когда шел во дворец, уже строили глазки, даже не узнав, хто я за, а теперь, понятно, проблем не будет, но слишком уж просто и прямо, это похоже, как если бы пошел на улицу красных фонарей и там выбирал ту, что подходит лучше всего для моих змеиных нужд.

Хотя самые умные или хитрые должны бы догадаться делать вид, что идут в библиотеку или в консерваторию, вроде бы результат тот же, но не так явно, все мы нуждаемся в некоторой романтизации этой процедуры, и даже с проститутками чаще всего сперва начинаем «за жизнь» или хотя бы спрашиваем, как зовут, хотя имя ли нам от нее нужно?

И все-таки я усмотрел одну в моем вкусе. Хотя вообще-то у меня вкус широк, как человек у Достоевского, но эта особенно в моем вкусе.

Она строго указывала слугам розовым пальчиком, какие цветы нужно полить в первую очередь, я залюбовался ее грациозной фигуркой, до пояса и выше она видна, и заслушался звонким голоском, чистым и то звенящим от возмущения, то почти умоляющим.

А еще что тронуло сердце, на ее розовых пухлых щечках то и дело проступают умильные ямочки.

Я сбавил шаг, почти остановился возле нее и заметил сочувствующе:

— За что вас заставили присматривать за слугами?

Она оглянулась, в больших детских глазах метнулся испуг, вот уж не думал, что выгляжу страшным, сказала торопливо:

— Почему заставили? Я сама... мне жалко, что цветы здесь вянут... Они думают, что если здесь почти никто не ходит, то пусть погибают?

— Благородно, — сказал я. — Меня зовут Ричардом Завоевателем, а вас, леди?

— Сильвия Кристен, — ответила она.

— Кристель? — спросил я.

Она покачала головой.

— Нет, Кристен. Не понимаю, почему многие переспрашивают. Сильвия Кристен, на мой взгляд, звучит лучше! И род наш настолько древний, что...

Она замолчала, покосилась на слуг, что задвигались с утроенной скоростью.

— Да, Сильвия, — ответил я. — Вы очаровательны, Сильвия. Но, думаю, вам это говорят постоянно, а ничего лучше я придумать не могу.

Она улыбнулась шире, и ямочки превратились в подобие полумесяцев, это так трогательно, что у меня дрогнуло сердце.

Я учтиво поклонился, она присела в реверансе, я отправился продолжать обход и все время чувствовал ее взгляд строго посредине между лопатками, то ли недоумевающий, то ли еще какой, мужчины в оттенках не разбираются и не должны разбираться, а кто разбирается... разве мужчина?

И все-таки пока даже Альбрехт не знает всей глубины и широты перемен, которые ожидает мир... или, по крайней мере, этот регион. Разве что Аскланделла, эта странная принцесса, что поняла почти все, что я задумал, и даже оформила в правильные строгие слова, в то время как я действовал бы скорее по наитию.

Из нашего беспримерного северного похода возвращается уже иная армия, а на границе Бриттии и Варт Генца ее встретит армия под началом Меганвэйла, тоже ничего общего не имеющая с прежней феодальной, строго подчиняющаяся приказам военачальников, никакой вольницы лордов, боеспособная и великолепно обученная.

Я заявлю громко и разошлю манифесты, что а) Мунтвиг повергнут, б) мир восстановлен, в) все живут мирно, г) люди богатеют, д) торговля между королевствами стала беспошлинной, е) Варт Генц и Скарлянды, во избежание уже привычной вражды и столкновений, объединяются в одно королевство, к которому присоединяются земли упраздненного Эбберта, что праздник и повод для ликования и великодержавной гордости Великой Улагорнии...

А это значит, что Ричард Завоеватель милостиво принимает по многочисленным просьбам трудящихся лордов королевскую корону Улагорнии и обязуется блюсти мир и справедливость, а кто захочет покричать о старинных правах лордов лично судить в своих землях по своей прихоти — тот будет объявлен врагом народа, то есть королевства, и будет немедленно милостиво повешен или же, по старинным священным правилам, четвертован, это когда сперва трижды полу-вешают, потом отрезают мошонку... и так далее.

Сердце стучит, я мысленно спорю с многочисленными оппонентами, повергаю противников и в самом деле развешиваю на стенах этих гадов, что тянут в прошлое... было бы по идейным соображениям, я бы спорил и переубеждал, а то просто хотят быть маленькими королями в своих землях и феодах, судить и наказывать по своей прихоти, пользоваться правом первой брачной ночи, устанавливать свои налоги и ничего не платить государству...

День клонится к закату, небо начинает краснеть, я шел, задумавшись, когда увидел, как впереди со стороны багрового солнца вышла из его оранжевости и золотистости юная девушка, светлая и чистая, с бесконечно милым лицом и добрым ласковым взглядом. Из нее получится идеальная жена, подумал я с непонятной тоской, такие вот делают мужей самыми счастливыми людьми на свете, а бывшие друзья не понимают, почему те оставили воинские забавы и не покидают удаленных имений.

Она взглянула на меня с некоторым испугом и даже робостью, присела, опустив голову.

— Леди Сильвия, — сказал я.

Она прошептала пугливо:

— Ваше высочество...

Я взял ее за подбородок, такой девичьи нежный, приподнял, заглядывая в лицо.

Она пролепетала:

— Ваше высочество?

— Леди Сильвия, — сказал я тихо, — не хотите сегодняшнюю ночь провести в моих покоях?

Она округлила глаза.

— Ваше величество!

— У меня слишком широкая кровать, — объяснил я. — А завтра утром я, скорее всего, уже буду мчаться на верном коне в сторону Варт Генца солнцу и ветру навстречу, расправив широкую грудь. Или упрямую, точно не помню. Как думаете, она у меня широкая или так себе?

Она взмолилась:

— Ваше высочество!.. Возьмите другую! В темноте все женщины одинаковы...

Я засмеялся, убрал руку, но она продолжала смотреть на меня испуганными глазами пойманной газели.

— Встаньте, леди Сильвия, — сказал я. — Вы сказали удивительно точно... Простите, что задержал.