В годину славы и печали - Евгений Александрович Белогорский Страница 39

Стремясь не допустить усиления вражеской обороны, русские проводили ежедневный обстрел позиций противника из полевых орудий, тем самым всячески мешая фортификационным работам немцев. Одновременно охотники часто беспокоили неприятеля своими ночными вылазками на его передние траншеи.

К назначенному Миллером сроку 7 ноября все штурмовые приготовления завершились, но из-за разности ширины железнодорожного полотна и малого количества трофейных паровозов русские никак не успевали подвезти к городу осадные орудия больших калибров. Осенняя распутица полностью исключила подвоз их по земле, внося свои коррективы в наступательные планы генерала Миллера.

Впрочем, Евгений Карлович не исключал подобное развитие событий и держал про запас один гадкий, но довольно сильный козырь. Переговорив 6 ноября по телеграфу с Духониным и получив добро, Миллер связался с начальником тыла фронта полковником Рябушинским, и уже к вечеру 8 ноября под Кенигсберг было доставлено трофейное оружие, захваченное русскими войсками во время летнего наступления.

Это были баллоны с хлором, огромное количество которых немцы хранили в Бресте для возможного применения их против русских войск. Все они были обнаружены на одном из армейских сладов, которые противник не успел вывезти из-за поспешного бегства. Миллер знал об их существовании и теперь хотел применить это грязное оружие против самих создателей.

Сутки ушли на подготовку штурма, и в ночь с 9 на 10 ноября кенигсбергские укрепления были атакованы.

В подготовку штурма входил многочасовой обстрел позиций врага, входящих в юго-восточный сектор обороны города. Полевые гаубицы сносили все, что было выявлено разведкой, и все то, что казалось подозрительным воздушным наблюдателям. Желая уменьшить потери от губительного огня осадных батарей, немцы отводили солдат на запасные позиции, оставляя на переднем крае только одних часовых наблюдателей и возвращая их сразу после прекращения огня.

Желая полностью удостовериться в наличии немецких солдат в передовых окопах, ночью была выслана группа охотников, которые развеяли опасения Миллера. Только после этого был отдан приказ о выдвижении баллонов с хлором на передовую. Специально выделенные люди внимательно следили за направлением ветра, готовые в любой момент дать команду отбой в случае перемены его движения, но погода не подвела русских. Все время ветер упорно дул в сторону моря.

Команда «Газы!!!» прозвучала в самое предрассветное время, когда измученный за день человек спит особенно сладко. Из выброшенных за бруствер русских окопов раструбов больших резиновых шлангов с шипением вырвалось огромное желтое облако хлора и медленно поползло в сторону неприятеля. Подгоняемое ветром, оно неторопливо поглотило сначала передний край немецкой обороны, а затем двинулось дальше в ее глубь.

Поручик Семин, командовавший этим страшным оружием, стоял возле стальных баллонов, внимательно следя за тем, как светящаяся секундная стрелка обегала циферблат. Когда истекло заранее высчитанное время, за которое ядовитый газ должен был достичь передней линии немецких окопов, поручик достал из сумки сигнальную ракетницу, и ночная мгла озарилась белой ракетой.

Весь передний край русских войск моментально откликнулся на ее появление огнем из всех орудий. Разбуженные артиллерийской канонадой, проснувшиеся немецкие солдаты устремились на свои боевые места и, выскочив из блиндажей, попадали в объятия смертельного облака.

Расчет Миллера был очень прост и вместе с тем убийственно верен. Немцы одновременно гибли как от ядовитого газа, так и от сильного артиллерийского огня противника. Очень много солдат отравилось, прежде чем смогли надеть маски противогазов.

Пока на германских позициях царили неразбериха и паника, вслед за ядовитым облаком уже выдвигались русские штурмовые группы, полностью одетые в противогазы. Небольшими группами, с белыми опознавательными повязками на рукаве, они смогли скрытно приблизиться к немецкому переднему краю, а затем атаковали окопы противника.

Семин был в числе этих групп и, перебравшись через окопные брустверы, осторожно пополз вперед. Проснувшиеся немецкие канониры открыли с линии фортов заградительный огонь, определив все происходившее на передовой как начавшийся штурм. Лежа на земле, поручик сквозь запотевшие стекла маски внимательно смотрел за действиями своих товарищей, сумевших миновать заградительную линию огня и затаившихся перед немецкими окопами для решительного броска.

Поручик уже достал новую ракету, чтобы перенести огонь русских батарей на позиции фортов, как рядом с ним разорвался шальной снаряд. Взрывная волна разорвавшегося рядом снаряда сильно ударила Семина в живот и отшвырнула в сторону. Когда офицер открыл глаза, впереди уже шел бой, а русская артиллерия продолжала бить по старым целям. Превозмогая сильную боль в развороченном животе, стараясь не глядеть на свою рану, Семин из последних сил достал из сумки запасную ракетницу и непослушными пальцами нажал на курок. Последнее, что он видел, перед тем как потерять сознание, это стремительно уходящая вверх красная змейка, извещавшая о переносе огня в глубь вражеских позиций.

Под прикрытием своей артиллерии русские штурмовые группы ворвались в расположение немцев и после ожесточенной схватки с деморализованным противником смогли продвинуться до основной линии обороны кенигсбергских фортов. Главное острие русской атаки уперлось в укрепление № 4, которое находилось в промежутке между пятым и шестым фортом оборонного кольца. Увлеченные азартом атаки штурмовики рискнули атаковать позиции врага, понадеявшись на огонь своих батарей, ведущих непрерывный обстрел бруствера вала, и имевшиеся у них ранцевые огнеметы.

Но когда атакующие цепи приблизились к капониру, выяснилось, что расчеты штурмовиков были полностью ошибочны. Проволочные заграждения мало пострадали от арт огня, а ров был глубок, четырехметровые лестницы едва доставали до его дна. Все это заставляло русских солдат подолгу толпиться на краю рва, делая их прекрасной мишенью для немецких пулеметчиков. Хотя несколько огневых точек на валу были уничтожены артиллерийским огнем, но уцелевшие пулеметы в считанные минуты погасили весь атакующий порыв русских.

Не оправдали себя и ранцевые огнеметы; их дальнобойность была гораздо меньше необходимого для поражения врагов расстояния. Поэтому, споткнувшись на рве, русские штурмовики благоразумно отступили, вспомнив приказ Миллера взять только полевые позиции немцев.

Всего при штурме полевой обороны врага русские потеряли двести одиннадцать человек убитыми и пятьсот семьдесят ранеными, тогда как у неприятеля только от воздействия только одного хлора пострадало 1300 человек.

Захваченные врасплох газовой атакой и угодив под массивный артиллерийский огонь, немцы поначалу пытались оказать сопротивление штурмовым группам, но с подходом основных сил атакующих противник сник и стал сдаваться в массовом порядке. К полудню 10 ноября все полевые укрепления юго-восточного сектора перешли под контроль русских войск. Сидя в отбитых окопах, они удачно отразили две контратаки врага, стремящегося во что бы то ни стало вернуть утраченные позиции.

Миллер лично прибыл в захваченные вражеские окопы и прямо в них произвел награждение особо