Валерий Белоусов - Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости Страница 4

— Не знаю, тащщ генерал, — качает головой Лерман. — Логика врага мне непонятна.

— Учись, Исаак Абрамыч, учись лучше! — грустно усмехается Богданов. — Своего врага нужно знать от и до!

— Есть, лучше учиться, тащщ генерал! — Лерман кивает, делает пометку в блокноте и продолжает доклад. — Далее. Все военнослужащие полка «Бранденбург» из бывших зарубежных немцев свободно владеют русским языком. Подразделение оснащено по штату предметами обмундирования и вооружением Красной Армии. Причем предметы абсолютно аутентичные. На снятых нами с трупов диверсантов гимнастерках и бриджах были даже бирки фабрик-производителей.

— Надо же, какие аккуратисты… — замечает Богданов.

— Виноват, тащщ генерал, но вот немецкая аккуратность их и подведет! — говорит Лерман и достает из потертого кожаного портфеля небольшой пакет. В пакете — документы диверсантов. — Обратите внимание, тащщ генерал, вот это красноармейская книжка одного из убитых при задержании. Сделана очень профессионально, на отличном полиграфическом уровне, с соблюдением всех требований к удостоверениям личности военнослужащих. У наших командиров — точно такая же… почти… вот только скрепка у нас — из стальной проволоки. Когда долго носишь удостоверение в кармане, то от пота и воды скрепка ржавеет и пачкает бумагу. А у шпиона — скрепка из стальной НЕРЖАВЕЮЩЕЙ проволоки. И бумагу ничуть не пачкает!

— Прямо клеймо на лбу — я шпион! — хмыкает Богданов.

Спецсообщение погранвойск НКВД БССР: «В полосе 10-й армии группа диверсантов перешла госграницу. Из них: 2 убито, 2 тяжело ранено, 3 (украинские эмигранты) захвачены в плен».

21 июня 1941 года. 15 часов 48 минут.

Брестская крепость. Северный остров. Дом начальствующего состава № 5

На стадионе рядом с домом — красноармейцы, в одинаковых синих майках, одинаково наголо стриженные, азартно гоняют футбольный мяч.

У входа в подъезд трехэтажного краснокирпичного, под красной черепичной крышей, дома на лавочке сидят мальчик в коротких штанах, с перекрещенными за спиной помочами, и девочка в панамке, в белом сарафане.

— А у меня в кармане гвоздь! — важно произносит мальчик.

— А у нас на крыше гость! — почти в рифму отвечает девочка.

— Какой еще гость? — удивляется мальчик.

— Военный, какой же еще! — рассудительно отвечает девочка. — Мы с мамой на чердак лазили белье вешать, а он там сидит. Мама сначала его испугалась, а потом говорила с ним и смеялась. Он мне пуговку подарил. Вот, смотри, с буковками!

Мальчик внимательно осматривает подарок и морщит лоб.

— А буковки-то не русские… — бормочет мальчик под нос и решительно отбирает пуговку у сестренки.

— Отда-ааай, отда-аай, моя пуговка! — ревет девочка.

В этот момент у подъезда, скрипнув тормозами, останавливается трехосный ЗиС-5, в кузове которого пограничники в зеленых фуражках, с АВС-36 в руках…

Дверца кабины распахивается, на асфальт спрыгивает Лерман. Он приветливо улыбается детям и ласково спрашивает:

— Детишки, вы случаем не здесь живете?

Мальчик подходит поближе и, грозно насупив белесые бровки, четко, по-военному, командным голосом отвечает:

— Мы вам не детишки, а дети капитана Прохоренко! — А потом не менее сурово спрашивает: — А вы кто такой будете? — Внимательно, сопя, изучает протянутое ему удостоверение… поднимает глаза на петлицы и белозубо улыбается: — А понятно. ЭН-КА-ВЭ-ДЭ?

— Ну, почти угадал, — с доброй улыбкой отвечает Лерман.

— Тогда, дяденька, вот что я Вам скажу… — и мальчик что-то шепчет внимательно слушающему командиру.

Лерман внимательно изучает пуговку, которую сжимала горячая мальчишечья ладонь, и задумчиво произносит:

— Это, кажется, мы удачно зашли… Взвод, к машине! А вы, детишки, ну-ка, бегите вот к стадиону, футбол посмотрите!

Темный коридор… Распахнутая, полусорванная с петель дверь… Женщина в наброшенном наспех халате, в руках детские вещи, застыла в луже крови на полу, последним движением пытаясь прикрыть собой маленькую девочку, в глазах которой остановился смертный ужас.

21 июня 1941 года. 18 часов 19 минут.

Брест. Обком ВКП(б). Кабинет первого секретаря обкома

— …И тогда оставшийся в живых нарушитель госграницы выпрыгнул с чердака во двор дома, где и был ошпарен с ног до головы крутым кипятком женой капитана РККА Зубачева, которая в этот момент собиралась замочить в тазу верхнюю одежду мужа. Благодаря чему указанный нарушитель и был без сопротивления задержан опергруппой «соседей», то есть Управления НКГБ БССР, — докладывает начальник областного Управления НКВД БССР старший майор Фрумкин. — Выпотрошенный… извините, спешно допрошенный с применением методов физического воздействия, разрешенных Постановлением ЦК ВКП(б) в отношении шпионов, диверсантов и вредителей, задержанный Крысенко подтвердил, что 22 июня, в 4 часа по берлинскому времени, на участке Брест немецкими войсками будет совершено массированное нападение, с применением танков, артиллерии и авиации.

— Мда-а… Как они с пуговкой-то прокололись, а? — задумчиво вертя в руках пуговку с иностранными буковками, говорит первый секретарь обкома Тупицын.

— Так ведь не прокололись, товарищ Тупицын! — хмыкает Фрумкин. — На форме как уничтоженных террористов, так и на форме задержанного живым все пуговицы носят отечественную маркировку. Экстренной проверкой, с привлечением работников Особого отдела 6-й стрелковой дивизии, нам удалось установить, что с женой капитана Прохоренко на чердаке разговаривал привлеченный на учебные сборы приписного состава уроженец и житель Кишинева красноармеец Андрей Болфу. На рукавах гимнастерки и на ширинке бридж Болфу действительно обнаружены самовольно пришитые последним не уставного образца пуговицы с латинской маркировкой.

Присутствующий в кабинете генерал Богданов сдержанно улыбается.

— Спешно допрошенный с применением методов физического воздействия, разрешенных Постановлением ЦК ВКП(б) в отношении шпионов, диверсантов и вредителей, — продолжает Фрумкин, — задержанный Болфу показал, что посетил чердак ДНС № 5 с целью, как он заявил, сбора сувениров. При обыске в его вещевом мешке найдены женские панталоны с начесом пятьдесят восьмого размера и бюстгальтер размера номер пять, уверенно опознанные женой капитана РККА товарища Зубачева, как принадлежащие ей личные вещи…

Богданов тихонько смеется, Тупицын недоуменно крутит головой.

— Причастность Болфу к иностранным разведкам в настоящее время отрабатывается, — продолжает рапортовать Фрумкин. — Негодяй уже дал признательные показания о связях с румынской Сигуранцей, а также с разведками хортистской Венгрии, царской Болгарии и феодального Великого княжества Лихтенштейн…

Богданов и Тупицын, переглянувшись, понимающе улыбаются.

— Но о нападении Германии на Союз ССР Болфу ничего не знает! — заканчивает Фрумкин.

— Ну, с этим… кроликом бессарабским, мне лично все ясно! — вытирая выступившие от смеха слезы, говорит Богданов. — Но вот что меня беспокоит по-настоящему, так это показания задержанных бандитов… Неужели широкомасштабная провокация, как на Халхин-Голе?

— А связи с округом до сих пор нет, — тихонько говорит Тупицын.

— Как это нет? — Богданов ошарашен. — А по линиям НКПС?

Тупицын отрицательно качает головой.

— Тоже нет? — переспрашивает Богданов. — А по радио?

— Уже три месяца нет кодов, — пожимает плечами Фрумкин. — Не утвердили.

— И кто же не утвердил? — задумчиво прищуривает глаза Богданов. — Товарищ Павлов?

Тупицын и Фрумкин синхронно кивают.

— Ну, ни ху… чего себе! Товарищ Фрумкин, мне кажется, тут есть, где поработать Вашему ведомству… Но что же делать-то, а? А если задействовать «шоферов»? Была — не была! Под мою ответственность… Пусть нежненько потрогают супостата за вымя…

— Оформляйте письменный приказ, товарищ генерал! — решительно говорит Тупицын. — Я, как член военного совета, тоже подпишу!

21 июня 1941 года. 19 часов 01 минута.

Кобрин

Командующий 4-й армией генерал Коробков через Пинск сумел дозвониться до штаба Округа. Попросил начальника штаба Округа Климовских дать разрешение вывести на боевые участки хотя бы дивизии из гарнизона Бреста. Получил категорический отказ.

«Подписано, так с плеч долой!».

И Коробков с начальником штаба Армии генерал-майором Сандаловым отправляются на спектакль Белорусского театра оперетты «Цыганский барон».

Тем временем член Военного совета диввоенкомиссар Шлыков и его начотдела политпропаганды уезжают в Брест — на концерт артистов Московской эстрады…