Владимир Поселягин - Второй фронт Страница 4

Подождав пару минут, я спокойно подошел к столу, стал за ним лицом к пленным, положил оружие, но так чтобы сразу схватить, и стал быстро собирать ТТ. Чей — а какая разница, я что, номера их помню? Закончил, перешел к соседнему столу, где был расстелен мой камуфляж, естественно, перенес все оружие, скинул трофейные тряпки, оделся в свое, накинул разгрузку, стал запихивать обратно свои вещи. Взяв пояс, я прощупал его и, застегнув на талии, поправил кобуру. Взяв со стола все четыре магазина к пистолету, засунул их в кармашки разгрузки, рядом ссыпал патроны.

Троица молча наблюдала за мной, изредка морщась от болей в ногах.

— Я так понимаю, вы, господин Александр, собираетесь покинуть нас? — спросил тот, что до этого сидел за столом.

— Ну что вы, признаться, я никогда не встречал такого приема, как у вас. Большое спасибо. Когда увижу императора-батюшку, обязательно сообщу ему о вашем гостеприимстве. Ему будет интересно узнать, как вы встретили часть посольства, направляющегося к императору.

Троица недовольно зашевелилась. Я знал, что ложь среди дворян не принята, поэтому они не то чтобы поверили мне, но задумались.

— Мало того что вы приставали к моей невесте, пользуясь моим беспомощным состоянием, так еще и спровоцировали инцидент с офицером нашей охраны, — продолжал я давить.

У них были кислые лица, я видел это отчетливо, а вот хозяин что-то быстро обдумывал. Понятно, что я не оставил им выбора. Нет свидетелей, нет дела. Вообще-то я рассчитывал стрясти с них бабло и с комфортом доехать до Москвы или Питера, не знаю, где у них сейчас столица, но похоже, что они приняли другой вариант и мне с ними уже не договориться. Секунду поколебавшись, я, не спуская с них взгляда, подошел к дивану и взял одну из диванных подушечек. Вернувшись к столу, я сказал хозяину:

— Думаю, нам пора раскланяться. Встретили вы нас хлебом и солью, за это спасибо, а вот прощаться мы будем, уж простите великодушно, не так приятно, как встретились.

Не успел я договорить, как вскочивший офицер бросился на меня, вслед за ним зашевелились остальные, пытаясь встать. Как ни был хорош офицер, но и у него затекли ноги, так что его рывок был похож на танец пьяного.

Я ждал этого, опасался, но ждал. Пистолет трижды бухнул в комнате. Подушка не слишком заглушила выстрелы, но я надеялся, что за пределами комнаты звук был совсем тихим. Заметив, что расфуфыренный тип еще жив, без колебаний подошел к нему и, накручивая себя тем, что это из-за него все произошло с нами в усадьбе, произвел еще один выстрел в упор.

Затащив в комнату тело оглушенного охранника, связал его, потом быстро зашарил по столу и карманам троицы. Найденная мелочь и не только, уютно разместились в кармашках моей разгрузки. Собрав все гильзы, я несколько секунд смотрел на трупы, все-таки это мои первые убитые, и я никак не мог прийти в себя, думая о них.

«Со временем пройдет. Вооружился, экипировался, теперь можно спасать Алю с профессором!» — подумал я и, осторожно выглянув в коридор, тихо направился к лестнице.

Девушка и профессор были заточены в комнатах на первом этаже, туда я и направлялся.

Белоруссия. Минск.

Особый зал для совещания.

24 июня по миру Александра или 26 июня по миру СССР.

21 час по местному времени.

Задумчиво потирая лоб, Александр Григорьевич читал доклад, который Виктор, начальник спецслужб Белоруссии, лично положил к нему на стол.

Закончив читать доклад, Александр Григорьевич повел слегка опущенными плечами, что указывало на его сильную усталость, и осмотрел сидящих за большим столом людей. Два десятка мужчин и две женщины внимательно смотрели на президента.

— Ну что ж, товарищи, могу точно сказать вам, что правительство России ЗНАЕТ! И это уже не скрыть, слухи пошли.

Посмотрев на представителя Сталина, генерала Гоголева, Лукашенко спросил его:

— Что вы нам можете сказать?

— На последний момент ничего существенного. Наша агентурная сеть в России растет, это так. Однако сотрудники, работающие в Москве, пока не сообщают о выбросе подобной информации в массы. О нас знает Только ограниченный круг лиц.

— И бойцы Альфы, если я не ошибаюсь? — устало поинтересовался Лукашенко.

Гоголев сделал непроницаемое лицо и ответил нейтральной фразой:

— Это была инициатива командира базы, его примерно наказали.

— Хорошо. У вас есть еще что добавить?

— Есть. По предположениям наших аналитиков, если правительство РФ выбросит информацию о нас в нужной ИМ последовательности, то, боюсь, количество наших сторонников может резко сократиться.

— Вы хотите сказать, что нужно опередить их? Начать информационную войну? — с интересом поинтересовался Лукашенко.

— Да! Запланированный нашим спецотделом выброс информации должен был бы состояться через неделю, но, думаю, можно и поторопиться, как бы нас не опередили. Это даст нам время продержаться до того, как Александр откроет портал.

— Согласен с товарищем генералом, — негромко произнес Виктор Лукашенко, не отрывая взгляда от бумаг на столе.

— Ну хорошо. Поговорим об этом в конце совещания. А теперь продолжим. Юрий Викторович, доложите, что у нас по сборам?

— Все военнообязанные уже проходят переподготовку. Большинство кадрированных частей доведено до полного штата. Вновь создано восемь учебных полков. Проводятся учения в авиационных частях. Они показали, что подготовка наших войск находится ниже среднего уровня.

— Какое время вам требуется, чтобы привести войска к оптимальным показателям? — спросил президент.

— От четырех до шести месяцев, — коротко ответил военный министр.

— Даю вам три месяца, больше просто нет. Увеличьте время на обучение.

— Есть! — кивнул министр, делая пометки в лежащем перед ним блокноте.

— Андрей Михайлович, объясните нам, что за конфликт вышел у ваших подчиненных с российскими посредниками?

— Товарищ президент, посредники саботировали проводку документов для продажи нам комплексов РЛС третьего поколения, и нами были приняты меры. Сейчас переговоры начались через других людей, и это дало свои результаты.

— К утру доклад мне на стол.

— Хорошо.

Посмотрев на одну из дам, что присутствовала на совещании, Александр Григорьевич спросил:

— Ирина Игоревна, а вы что скажете?

Давно ждавшая этого вопроса Ирина Игоревна Исполянская встала и после взмаха руки Лукашенко села на место.

— Брошюры и пара журналов с товарищем Сталиным на обложке уже готовы к выпуску. Редакторы немало постарались поработать над психологическим портретом вождя. Очень помогли психологи, которых прислал к нам Виктор Александрович. Понемногу начали выводиться на экраны телевизоров наших сограждан ролики об Отечественной войне. В основном какой ценой была получена эта Победа. У немногочисленных ветеранов, из тех, кто еще может передвигаться и внятно говорить, берут интервью об их воспоминаниях, концлагерях, которые видели. О зверствах немцев, о не очень надежных союзниках, которые прибежали на все готовенькое. Первый выпуск был позавчера и воспринят нашими согражданами довольно патриотично. По крайней мере, опрос, который был произведен на улице, показал, что большинство видело наши передачи, на что указывает и большой ажиотаж среди населения.

— Фотографии с телами погибших в концлагерях тоже показывали?

— Нет, но они выложены на нашем официальном сайте. Кстати, многие иностранные подданные приняли наши передачи в штыки.

— Да пусть их, — отмахнулся президент, прерывая докладчицу.

— На заключительном этапе планируется выпуск ряда передач «Оболганная эпоха!», — закончила она доклад.

После того как совещание было полностью закончено и зал совещания стал пустеть, задержавшиеся по приказу Лукашенко генерал Гоголев и сын Виктор вопросительно посмотрели на президента.

— Михаил Алексеевич, когда мы начнем операцию «Возвращение»?

— Наша агентура завербовала несколько людей, работающих в разных телекомпаниях России, так что с этой стороны все в порядке. Диск с записанной информацией находится у специалистов Виктора Александровича, они готовят выпуск под местные реалии, так что как только мы его получим, то начнем действовать.

— Понятно, у меня такой вопрос…

Окраина Москвы.

Квартира полковника Истомина.

Утро 25 июня по миру Александра и 27 июня по миру СССР.

Зазвонивший телефон вырвал полковника из сна. В подобные мгновения противный писк китайского телефона становился просто невыносим, и полковник, в очередной раз с ненавистью посмотрев на издававший неповторимые звуки аппарат, только тихо выматерился.

Встав, он подошел к телефону и снял трубку.