Алексей Живой - Удар в сердце Страница 4

Пообщавшись еще немного с пифием, нехотя делившимся информацией, Тарас все же узнал еще кое-какие детали. После столь кровопролитного сражения Агенор самовольно прекратил оборону, в ярости увел все свои войска вниз и отбросил персов едва ли не до второго перевала, закрывавшего долину уже со стороны земли локров. Где-то недалеко за этим перевалом находился город Амфисса, куда немногим ранее сбежала часть жителей Дельф, теперь уже наверняка находившихся в плену у персов, поскольку сама Амфисса уже давно пребывала в руках Мардония. Там, за этим перевалом, была сконцентрирована вся персидская армия, штурмовавшая дельфийские проходы. Взвесив силы афинян и персов, Тарас понял, что первых, скорее всего, ждет скорая и славная смерть за Грецию, поскольку армия персидского главнокомандующего, по донесениям разведчиков, превосходила примерно в пять раз силы афинян и спартанцев вместе взятых. Но гордым Агенором, похоже, руководила только жажда мщения. Так или иначе, в долине назревало масштабное сражение, на которое Тарас был не прочь взглянуть, тем более что самому биться вряд ли доведется.

— Если царь позволит, я хотел бы добраться с гоплитами до перевала и взглянуть на поражение Агенора, — осторожно поинтересовался Тарас, — ведь сегодня я еще не должен выступать?

— Неужели ты не веришь в победу наших друзей афинян, ведь Агенор храбр и у него немало воинов? — пожурил его Клеандр.

— На все воля богов, — туманно ответил некогда прямодушный Тарас, поневоле обучавшийся искусству словесного обмана. Этого трудно было избежать, находясь среди высокопоставленных спартанцев.

— Что бы там ни произошло, к вечеру ты со своими людьми должен быть у царского шатра, — ответил пифий, удаляясь.

А Тарас, сгоравший от любопытства, расценил это как «высочайшее» разрешение, подозвал своих бойцов и устремился вслед за спартанскими гоплитами.

«Наш царь далеко не глуп, — размышлял он на ходу, перепрыгивая через камни на дороге, — если Агенор потерпит поражение, то погибнет немало воинов, афиняне будут опозорены и вынуждены сражаться дальше, чтобы смыть этот позор. Такая ситуация нам только на руку, а вот Фемистоклу тогда гораздо труднее будет убедить отцов города сдать его персам на милость. Если он вообще собирается сообщать им об этом, а не хочет стать единоличным хозяином города, приняв персидское правление».

Пробираясь в сумерках вверх по дороге, все больше напоминавшей широкую тропу, Тарас вдруг вспомнил рассказ жрецов о том, что часть жителей укрыла свое имущество на склонах горы Парнас, в неизвестной ему Корикийской пещере, сами же обитатели Дельф спрятались от персов где-то неподалеку. «Видимо, здесь хватает неприступных мест, — решил он, оглядывая рассветные горы, — да только пропусти мы персов, и обязательно найдется какой-нибудь предатель, который укажет путь в сокровищницу. Так что этих трусов, обожающих свое имущество, ничто не спасет, если не будет нас».

Вскоре он был на перевале. Подняв голову, Тарас заметил впереди ровную линию красных плащей, перегородивших остаток прохода. Он со смешанным чувством окинул взглядом каменные россыпи — этот обвал, унесший жизни сотен персов и обративший их некогда в бегство, устроил именно он, отступая, с помощью лишь нескольких горшков Темпея. Этим можно было бы гордиться, но под теми же завалами погибли и его великолепные баллисты, которые так нужны сейчас спартанцам. Впрочем, Тарас не сомневался, что сможет быстро изготовить новые, нужно лишь добраться до Спарты. Однако сейчас его волновали совсем не баллисты.

Поднявшись на сам перевал и обменявшись несколькими словами с командиром перегородивших проход спартанцев, среди которых были его друзья Эгор с Архелоном, Тарас прошел позади строя, чтобы взобраться на самый верх насыпи. На такие самостоятельные передвижения Гисандра, облеченного личным доверием царя, остальные спартиаты уже смотрели достаточно спокойно, исключая лишь нескольких завистников и врагов. С тех пор как Леонид разрешил ему создать практически собственное войско из периеков и «артиллерию», метавшую молнии на головы персов, Гисандр довольно редко появлялся в строю с копьем. Все больше передвигался по позициям в окружении своих подопечных с гастрафетами, словно заправский полемарх. Сейчас, правда, когда вся его «армия» погибла в прошлом сражении вместе с «артиллерией», он вновь был в полном облачении, но в строй так и не встал. Однако никому из командиров и в голову не пришло поинтересоваться, что тут разнюхивает этот новый царский любимчик. На перевале выстроилось человек пятьсот, но Деметрия среди них не было, а остальные, даже если им и не нравилось его поведение, не спешили осуждать Гисандра вслух.

Миновав отряд периеков-оруженосцев, Гисандр вскоре оказался на вершине каменного холма, у подножия той самой скалы, что подмяла под себя столько персов. Отсюда отлично была видна вся небольшая долина, запруженная персами и людьми Агенора. Сделав знак бойцам и своему оруженосцу, тащившему копье и щит, Гисандр скользнул взглядом по ломаной линии скал на горизонте, пики которых уже алели под солнечными лучами.

— Рассвело, — пробормотал Тарас, упираясь ногой в камень и вновь возвращая взгляд в долину, — и день, судя по всему, обещает быть жарким.

Там внизу, не так уж и далеко от «персидского» перевала он увидел войско афинян, выстроившихся в огромных размеров фалангу, которая из-за холмистой местности изгибалась подковой. Долина, в которой расположились войска, делилась как бы на две части. Та, что примыкала к охраняемому спартанцами проходу, была довольно широкой и пологой, по ней персы могли наступать большими силами и приближаться к перевалу со всех сторон. Поэтому Леонид и приказал оборонять лишь проход, где, подобно Фермопилам, численное преимущество не играло столь большой роли.

Та же часть, что поднималась ко второму перевалу, занятому персами, была более холмистой. Ее разрезали несколько глубоких оврагов, между которыми петляла торговая дорога в Локриду. Перегородив ее, у перевала сверкали чешуей доспехов персидские пехотинцы. Их были тысячи, и они немного походили на уже виденных Тарасом мидян — те же мягкие войлочные шапки на головах, пестрые хитоны, поверх которых блестевшие медью панцири с короткими рукавами, — но вооружение у них было гораздо лучше: большие медные щиты и массивные мечи. К какой из многочисленных народностей, пришедших вместе с Ксерксом искать крови греков, они принадлежат, Тарас не знал. Однако справа и слева от них держали фланги отряды, явно походившие на кассиев: вместо медных щитов плетеные, короткие копья, колчаны с луком и стрелами. В общем, «расходный материал», — как называл их Тарас, видевший этих воинов в деле. Да построением это было нельзя назвать. Солдаты Ксеркса на флангах выглядели как стадо баранов, сбившихся в кучу.

— Скорее всего, Мардоний легко пожертвует этими вояками, — опять пробормотал Гисандр, любивший поговорить сам с собою, чем часто озадачивал своих спутников, — пошлет вперед на тяжеловооруженных греков или в первую очередь отдаст на растерзание в случае атаки Агенора. Ведь «бессмертных» я здесь не вижу. Ни пеших, ни конных. Что странно. Наверняка этот хитрец Мардоний что-то задумал.

Впрочем, рассмотрев повнимательнее поле, Тарас заметил, что оно просто усеяно трупами персов и греков. Совсем недавно здесь бушевало настоящее сражение. И Тарасу даже показалось, что, став привычным порядком, греки ожидали контрнаступления врага уже со вчерашнего дня.

— Они что тут, всю ночь простояли? — снова подумал вслух Тарас и добавил: — А овраги-то глубокие, отличное место для засады. Даже конницу можно спрятать. Особенно вон в том овраге, слева, что заходит за фалангу греков. Чует мое сердце, что Мардоний сегодня удивит Агенора, ведь этот гордец даже и не думает выставить кого-нибудь для защиты от возможного обхода. На перевал нацелился. Атаковать. Ну-ну.

Вновь скользнув взглядом по далекому перевалу, Тарас разглядел на нем небольшую крепость, точнее походный лагерь, выстроенный персами по всем правилам фортификационного искусства своего времени. Так что атака перевала неминуемо превращалась в штурм укрепленных позиций численно превосходящего противника. В общем, по всем прогнозам, воинам Агенора — лично возглавлявшего свою армию — здесь ничего не светило, но они и не думали отходить обратно. Греческий командир, стоявший впереди всех, в самом деле вознамерился отогнать персов от священного Дельфийского оракула, пусть даже и ценой своей жизни.

— Смелый парень, — решил Тарас, глядя, как передовые отряды легковооруженных персов, словно дожидавшиеся прибытия спартанского наблюдателя, двинулись вперед, чтобы завязать бой, — жаль будет узнать, что погиб.

С обоих флангов в небо над долиной взметнулись тысячи стрел и, слившись в воздухе, обрушились на фалангу греков. Со своего места Тарас не мог услышать стоны людей, но видел, как они падали десятками. Даже не вступив в бой, греки уже несли потери. А Тарас вздрогнул, слишком уж яркие были воспоминания от сражения у Фермопил, когда он вот так же, подобно афинянам, стоял под градом персидских стрел, прикрываясь щитом. Впрочем, он сразу взял себя в руки, снова став отстраненным наблюдателем, подмечавшим тактические успехи и провалы сражавшихся сторон.