Олег Шушаков - И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии Страница 4

Во второй половине декабря им, наконец, выдали документы об окончании авиашколы, присвоили воинские звания младших лейтенантов, экипировали в заветную форму и отправили в части для дальнейшего прохождения службы.

Владимир получил назначение в Забайкальский военный округ. Поп остался в авиашколе летчиком-инструктором. Алексей Маковкин и Николай Дьяконов тоже получили назначение на Дальний Восток, но по пути вышли в Воронеже, чтобы провести там положенный после окончания школы отпуск.

А Владимир поехал дальше.

Нет, он мог, конечно, остаться в Воронеже, как, например, Николай. Но в отличие от друга снова встречаться с Лехиной сестрой не решился. Он подумал, что лучше уж приехать в полк и окунуться в служебные дела, чтобы позабыть Наталью не в объятиях другой, а просто, потому что между ними будет пять тысяч верст…

И вот теперь бесстрашный сталинский сокол и парашютист младший лейтенант Пономарев, промолчав, как рыба, полтора года, и так и не признавшись любимой девушке в своих чувствах, лежал на верхней полке поезда дальнего следования, скрипел зубами и ругал себя то ли за трусость, то ли за тупость… То ли за то и за другое одновременно…

2. В далекий край товарищ улетает…

Транссибирская магистраль, январь 1939 г.

…"Здравствуйте, Наташа! Вас, наверное, удивит это письмо. А, может, и не удивит. Простите меня, пожалуйста, за то, что я до самого отъезда так и не решился поговорить с Вами. Дело в том, что я Вас очень, очень люблю!.."

Владимир ворочался на полке в вагоне, мысленно в сотый раз, перечитывая свое письмо. Запоздалое признание в любви, которое сегодня, перед тем как сесть в поезд, бросил в почтовый ящик…

— Эй, младшой! Хорош ворочаться! Слазь с печи! Давай до нас! — позвал его снизу сосед по купе, плотный чернявый морской летчик. Судя по большому куску сала, разложенному на газете и готовому для нарезки, природный хохол. — Давай, давай, вливайся в коллектив! — повторил он, увидев, что Владимир уселся на своей полке, поджав одну ногу.

— Давай, хлопец, не журись! Мы своих не клюем! — весело поддержал его второй моряк, такой же плотный и темноволосый, с залысинами у широкого лба. Он достал из кошелки бутылку водки и жизнерадостно улыбнулся. — Дальний Восток потому и называется дальним, что ехать туда полторы недели! Так что, давай знакомиться! Петр Галушка, летчик-торпедоносец, морская авиация! — он протянул спрыгнувшему вниз Владимиру широкую мозолистую ладонь. — Бывший донецкий шахтер. А это – мой боевой командир!

— Старший лейтенант Павел Якушенко, — представился чернявый. — ВВС Тихоокеанского флота.

— А это наше молодое пополнение. — Галушка махнул головой, показывая на сидевшего у окошка худощавого и белобрысого паренька с одной средней и одной узкой золотыми нашивками на рукаве темно-синего флотского кителя.

Тот застенчиво улыбнулся и протянул Владимиру руку:

— Лейтенант Полищук… Николай… Можно просто, Коля.

— Коля у нас прямо с пылу с жару!.. Только что окончил Ейское военно-морское авиационное училище имени товарища Сталина! И, как говорится, с корабля на бал… То есть, с бала на корабль! А, впрочем, это две стороны одной медали! — Галушка чиркнул ножом по сургучу и ловко откупорил поллитровку.

— Владимир Пономарев… Летчик-истребитель… Окончил Одесскую авиашколу… — по очереди пожал протянутые руки Владимир.

— Докуда следуешь? — бережно шинковал сало Павел.

— Чита.

— Понятно, — улыбнулся Галушка, и разлил всем поровну. — Ну, за сталинских соколов! И морских, и сухопутных!.. За альбатросов и орлов!..

— За знакомство! — Владимир выпил, поставил стакан и взял протянутый Павлом шматок искрящегося солью сала, аккуратно уложенный на ломоть черного хлеба. Понюхал и только потом неторопливо откусил. Владимир отчего-то считал, что именно так должны пить настоящие асы.

— Молодец! — усмехнулся Галушка, и одним залпом опустошил свой стакан.

Остальные выпили следом.

— Значит, тоже выпускник? — спросил Якушенко.

— Ну, да! — ответил Владимир. — В декабре звание присвоили.

— Я смотрю, ты много прыгал! — Якушенко махнул ножом в сторону значка парашютиста с цифрой "100".

— Да, вышло так. Парашютный кружок был при школе…

— А я не люблю прыгать, — сказал Петр Галушка. — Летать люблю, а прыгать – нет! Летчик летать должен, а не прыгать! Правильно я говорю, командир?

— Всяко бывает… Сам-то – откуда? — поинтересовался Павел у Владимира.

— Новосибирск.

— Сибиряк, значит. А мы с Петро из Луганска… То бишь Ворошиловграда… А ты, Коля? — Якушенко разлил по стаканам остатки водки.

— С Урала. Из Оренбурга, — ответил тот.

— А как в морскую авиацию-то попал? У вас же там, в Оренбурге, своя летная школа есть, сухопутная? — удивился Галушка.

— Направили по комсомольской путевке. А я и не возражал. Море – это красиво. Я, ведь, раньше моря никогда не видел. А тут – пожалуйста, смотри, сколько хочешь, — улыбнулся Николай.

— Ну, за тех, кто в море! — Галушка поднял свой стакан, и подмигнул Владимиру и Николаю. — И за тех, кто над!

Старшие лейтенанты Павел Якушенко и Петр Галушка служили в одной эскадрилье четвертого минно-торпедного авиаполка двадцать девятой тяжелобомбардировочной авиабригады военно-воздушных сил Тихоокеанского флота. Якушенко был замкомэска, а Галушка командовал звеном. Однополчане возвращались в родную часть после учебно-тренировочных сборов летчиков-торпедоносцев на базе Ейского военно-морского авиаучилища.

В Ейске они отрабатывали приемы высотного и обычного торпедометания, в том числе и ночного, по лунной дорожке. Летали и в простых, и в сложных метеоусловиях…

Занятия проводил капитан Токарев, комэска сорок третьей эскадрильи и лучший торпедоносец ВВС Черноморского флота.

Горячий поклонник торпедного оружия и новой тактики поражения морских целей, Николай Токарев очень много занимался этими вопросами. С каждым полетом, усложняя для себя и для своих летчиков условия торпедометания, он искал и находил новые приемы сближения с противником, способы определения упреждений, наиболее выгодные дистанции для поражения движущихся и маневрирующих кораблей, тщательно изучал штурманскую работу на торпедоносцах.

Токарев окончил Качинскую авиашколу, но потом долгое время служил летчиком-инструктором в военной школе морских летчиков и летнабов в Ейске. Был командиром звена, а затем командиром авиаотряда. Подготовил более двухсот морских летчиков. За успехи в обучении молодых пилотов торпедометанию в феврале минувшего года был награжден орденом "Знак Почета".

Так что учить Токарев умел. Более того, ему это нравилось. Поэтому и Павел, и Петро ехали назад, на Тихий океан, не только надежно усвоив новые тактические приемы, но и с огромным желанием передать полученные навыки своим товарищам и подчиненным.

Короткий отпуск после сборов, проведенный ими в родном городе лишь разогрел в них стремление побыстрее вернуться в полк, и приступить к полетам…

А пока поезд дальнего следования "Москва-Владивосток" вез их через всю страну, сквозь заснеженные горы и леса, и широкие, застывшие в ожидании весны, реки и степи. А в купе оживленно обсуждались различные авиационные новости. И самые последние, и не очень…

Лишь нелепая гибель Валерия Чкалова три недели назад во время испытаний нового истребителя по молчаливому согласию не упоминалась. Слишком уж свежей и болезненной была эта тема.

Зато очень много говорили о дальнем беспосадочном перелете Владимира Коккинаки и Александра Бряндинского из Москвы до Спасска-Дальнего на самолете ЦКБ-30 "Москва" — модернизированном для перелета серийном дальнем бомбардировщике ДБ-3 конструкции Ильюшина. Галушка и Якушенко летали именно на таком бомбардировщике, и тема была для них очень близкой.

— Восемь тысяч километров! Сутки за штурвалом! — восхищался Галушка. — Это, какие же руки надо иметь! Тут после восьмичасового полета висят как плети, — Он потряс своими широкими ладонями. — А ведь это не простые руки, а шахтерские! Ты знаешь, что такое отбойный молоток? — повернулся он к Владимиру. А потом к Николаю. — А ты?

— Да, — соглашался с ним Якушенко. — ДБ-3 в полете болтает, будь здоров! Во всех плоскостях! А высота! Ведь все время в кислородной маске идешь! А слепой полет часами! Это какой штурман нужен! А дальность! Восемь тысяч километров!

— Если надо, Коккинаки долетит до Нагасаки!.. — сильно фальшивя, пропел строчку из известной песенки Галушка.

— И до Нагасаки, и до Берлина, и до Лондона, и до Нью-Йорка, если надо будет! — сказал, как отрезал замкомэска Якушенко. — И до тонны бомб может прихватить!

— А у нас в спецроте учился младший брат Владимира Коккинаки, Сашка, — сказал Владимир.