Стивен Левитт, Стивен Дабнер - Суперфрикономика Страница 4

Что же вызвало такие изменения? Стали ли индийские деревенские женщины более независимыми после того, как увидели на экранах своих телевизоров новые образы — женщин, одетых так, как им хочется, самостоятельно распоряжавшихся собственными деньгами и не желавших быть собственностью других людей или машиной для деторождения? Либо дело заключается в ином: подобное «программирование» заставляло деревенских женщин стыдиться того, что к ним относятся плохо, и они не хотели признаваться в этом правительственным интервьюерам?

Существует множество причин, заставляющих сомневаться в результатах личных опросов. Между тем, что люди говорят, и тем, как они себя ведут, часто бывает значительная разница. (Если использовать жаргон экономистов, возникает разница между декларируемыми и выявленными предпочтениями.) Более того, как только у людей возникает возможность немного приврать (а подобные опросы позволяют это сделать), можно ожидать некоторого искажения данных, связанного с неправдивыми ответами. Иногда неправда может быть подсознательной, то есть интервьюируемый просто говорит то, что, по его мнению, хочет услышать интервьюер.

Однако когда вы начинаете оценивать выявленные предпочтения (то есть реальное поведение), то можете продвинуться на шаг дальше. Именно таким образом Остер и Йенсен смогли найти убедительные доказательства действительных изменений. В деревенских семьях, имевших кабельное телевидение, уровень рождаемости снизился по сравнению с семьями без телевизора. (В странах, подобных Индии, снижение уровня рождаемости означает повышение степени автономии для женщин и снижение рисков для их здоровья.) Семьи, в которых был телевизор, чаще отправляли своих дочерей в школу — это означает, что в семьях признавалась ценность дочерей или, по крайней мере, считалось, что они заслуживают такого же отношения, как сыновья (при этом показатели посещаемости школ для мальчиков остались на том же уровне). Эти однозначные цифры, повысившие степень доверия к правительственному опросу, свидетельствуют о том, что кабельное телевидение действительно наделило жительниц сельских районов Индии новой силой, достаточной для того, чтобы перестать терпимо относиться к домашнему насилию и унижениям.

Хотя не исключено, что все это стало возможным лишь потому, что их мужья слишком увлеклись просмотром матча по крикету на спортивном канале.

Вступление мира в новую эру привело к тому, что он стал чрезвычайно многолюдным и торопливым. Наиболее активное развитие происходило в крупных городах, таких как Лондон, Париж, Нью-Йорк и Чикаго. В одних только Соединенных Штатах население городов в XIX веке выросло на 30 миллионов человек, причем половина прироста произошла в последние двадцать лет столетия. Однако по мере того, как эти огромные массы населения (вместе с принадлежащей им собственностью) перемещались с одного места на другое, возникла проблема. Основное средство передвижения послужило причиной возникновения целого ряда побочных явлений, известных среди экономистов как отрицательные внешние факторы (negative externalities): к ним относятся дорожные пробки, чрезмерно высокие расценки по страхованию и слишком большое количество дорожных происшествий, повлекших за собой жертвы. Зерна, которые при ином исходе могли оказаться на семейном обеденном столе, использовались в качестве «топлива», что приводило к росту цен на продукты питания и возникновению их дефицита. Возникла проблема загрязнения воздуха токсичными выбросами, угрожающими как окружающей среде, так и здоровью людей.

Вы думаете, мы ведем речь об автомобилях?

Ничего подобного. Мы говорим о лошадях.

Лошади, наши мощные и универсальные помощники еще со времен древности, использовались в растущих городах для выполнения множества работ. Они тянули трамваи и кареты, перевозили строительные материалы. Их использовали для разгрузки кораблей и поездов. Лошади выступали в качестве основной силы, приводившей в действие механизмы для изготовления мебели, канатов, пива и одежды. Если ваша дочь заболевала, доктор мчался к вам верхом на лошади. А когда в городе вспыхивал пожар, то пожарные с запасом воды неслись к горящему дому в повозке, запряженной лошадьми. На рубеже XX века в одном только Нью-Йорке работало около 200 тысяч лошадей — примерно одна лошадь на каждые 17 человек.

Боже мой, сколько же из-за них возникало проблем!

Повозки на конной тяге заполоняли улицы, а если лошадь ломала ногу, часто ее немедленно забивали на месте. Это приводило к дальнейшим задержкам. Многие владельцы лошадей приобретали страховые полисы, которые (с целью защиты от мошенничества) предусматривали забой животного третьей стороной. Это означало, что владельцу приходилось ждать приезда полиции, ветеринара или представителя ASPCA (Американского общества против жестокого обращения с животными). Но даже после смерти животного заторы не прекращались. «Мертвые лошади были чрезвычайно громоздкими, — пишет специалист по логистике Эрик Моррис. — В результате дворники часто ждали, пока трупы разложатся, после чего их можно было легко распилить на куски и вывезти».

Шум повозок и цокот копыт настолько сильно раздражали и нервировали людей, что в некоторых городах было запрещено ездить на лошадях в районах, прилегающих к больницам и другим подобным заведениям.

Попасть под лошадь или повозку было чрезвычайно просто. Контролировать их (особенно на переполненных улицах городов) было гораздо сложнее, чем иногда показывают в фильмах. В 1900 году из-за происшествий с участием лошадей погибло 200 жителей Нью-Йорка, или один на 17 тысяч жителей. В 2007 году в результате автомобильных аварий погибло 274 жителя Нью-Йорка (один на 30 тысяч). Это означает, что в 1900 году у жителя Нью-Йорка было почти в два раза больше шансов погибнуть от столкновения с лошадью, чем в результате автомобильной аварии в наши дни. (К сожалению, у нас нет данных о числе пьяных кучеров, но мы можем предположить, что оно было пугающе высоким.)

Хуже всего обстояли дела с навозом17. Средняя лошадь производит около десяти килограммов навоза в день. 200 тысяч лошадей производят его более двух тысяч тонн. Каждый день, без выходных. Куда же девался весь этот навоз?

За несколько десятилетий до этого, когда количество лошадей в городах было сравнительно незначительным, существовал четко работавший рынок навоза: фермеры покупали его и вывозили, опять же с помощью лошадей, на свои поля. Но по мере взрывообразного роста городского населения (и поголовья лошадей в городах) проблема приобрела массовый характер. Навоз переполнял городские улицы подобно сугробам. В летнее время вонь поднималась до небес. Когда же наступал сезон дождей, то потоки конского навоза затапливали тротуары и наполняли подвалы жилых домов. Сегодня, когда вы любуетесь элегантным наклоном старых кирпичных домов Нью-Йорка, помните, что подобное архитектурное решение было связано с реальной необходимостью, дававшей домовладельцам хоть какую-то возможность подняться над морем конского навоза.

Лежавшие на улицах экскременты были крайне вредны для здоровья. Они представляли собой питательную среду для миллиардов мух, распространявших многие смертоносные заболевания. Крысы копались в горах навоза в поисках непереваренных зерен овса и остатков другого лошадиного корма — который, кстати, становился все более дорогим вследствие роста поголовья лошадей и связанного с ним спроса. Никто в то время не беспокоился о глобальном потеплении, но если бы это произошло, то лошадь превратилась бы во врага общества номер один, потому что навоз выделяет метан, крайне мощный парниковый газ.

В 1898 году в Нью-Йорке состоялась первая международная конференция по вопросам городского планирования. Главным в повестке дня был вопрос, связанный с конским навозом, потому что города во всем мире переживали в то время один и тот же кризис. Но решение так и не было найдено. «Зашедшая в тупик конференция по городскому планированию, — пишет Эрик Моррис, — заявила о бессмысленности продолжения работы и завершилась всего через три дня вместо запланированных десяти».

Казалось, что мир достиг состояния, когда города не могли выжить ни с лошадьми, ни без них.

И вдруг проблема исчезла. Это не было связано с действиями правительства или божественным вмешательством. Жители городов не организовывали общественных движений и не пропагандировали сдержанность, отказываясь от использования лошадиных сил. Проблема была решена путем технологических инноваций. Само собой, речь шла не о выведении пород лошадей, вырабатывавших меньше навоза. Лошади исчезли с улиц благодаря появлению электрического трамвая и автомобиля. Оба эти механизма оставляли значительно меньше мусора и работали гораздо более эффективно. Автомобиль, более дешевый при покупке и более легкий в управлении по сравнению с лошадью, был объявлен экологическим спасителем. Жители городов по всему миру смогли наконец глубоко дышать, не зажимая носы пальцами, и возобновить свой путь по дороге прогресса.