Александр Антонов - Распущенные знамена Страница 4

**

Я по природе своей крайне редко страдаю похмельем. Вот и на этот раз мне досаждала лишь лёгкая головная боль: то ли как напоминание о вчерашней передозировке, то ли как следствие свалившихся на нас с утра малоприятных известий. Если свести все известия в единое целое, то будет оно выглядеть так: наступление провалилось, и противник теснит наши части почти по всем направлениям.

В одном из направлений навстречу отступающим частям Юго-Западного фронта мчался сейчас бронепоезд «Товарищ». На борту, помимо красногвардейцев, находились ещё несколько офицеров Ставки во главе с полковником Зверевым. Их присутствие было вызвано тем, что Брусилов опасался негативного отношения к моей новой миссии со стороны командующего Юго-Западным фронтом генерала от инфантерии Корнилова — это и заставило его включить в мой отряд несколько своих офицеров.

А миссия наша заключалась в том, чтобы, ни много, ни мало, остановить контрнаступление противника на стратегически важном участке фронта. Как и в прошлый раз, Алексей Алексеевич окрестил предложенный мной план авантюрой, но, как и тогда, дал на его осуществление своё верховное благословение.

Крупная железнодорожная станция Куричи была забита составами с войсками, так что «Товарищу» пришлось осторожно втискиваться на ближний к перрону путь, часть которого уже занимал поезд командующего.

Когда я и Зверев прибыли с докладом, Корнилов встретил нас хмурым взглядом покрасневших от недосыпа глаз. Взгляд находившегося тут же Савинкова поблёскивал настороженным любопытством. Выслушав рапорт о прибытии, Лавр Георгиевич с плохо скрытым недовольством произнёс:

— Ставка предупредила о вашем прибытии и о том, что на ваш отряд возложена какая-то особая миссия. Теперь, господа… — под напряжённым взглядом Савинкова Корнилов осёкся. — Прошу прощения, привычка… Теперь, товарищи, я хотел бы услышать более развёрнутый доклад.

По мере того, как я говорил, выражение лица Корнилова становилось всё более раздражённым, а лицо Савинкова всё более удивлённым. Когда я закончил, Корнилов приготовился сказать что-то, видимо, резкое, но тут его взгляд зацепился за крест на моей гимнастёрке.

— За что были награждены? — спросил Корнилов, кивнув на крест.

Я доложил. Лицо командующего сделалось задумчивым. Он посмотрел мне в лицо совсем уже без раздражения.

 — Ну, что ж, товарищ Абрамов, — голосом человека, принявшего решение, сказал командующий, — в той операции вы показали себя храбрым, дерзким и удачливым командиром. Будем уповать на то, что ни одно из этих качеств не оставит вас и на этот раз. Я утверждаю ваш план, а детали обсудите с начальником штаба.

Из-за стола поднялся моложавый генерал и предложил мне и Звереву проследовать за ним.

МИХАИЛ

Взор ворвавшегося в мой кабинет Ерша был таким пламенным, что я сразу понял: случилось нечто экстраординарное. Но это не удержало меня от шутки по поводу столь стремительного прибытия моего друга.

— Ты чегой-то, Ёрш, такой взъерошенный?

 Ёрш вопрос проигнорировал, шагнул к столу и буквально кинул передо мной папку, которую до того держал в руке: — Я только что с Крестовского. Смотри!

Я раскрыл папку и обнаружил в ней дело секретного сотрудника Департамента полиции по кличке Красавчик. Беглого взгляда хватило, чтобы я присвистнул от удивления.

— Ох, ни фига себе! Это что же получается: наш Стрелкин — бывший агент охранки?!

— Вот именно! — Николай опёрся обеими руками о стол.

— И что же прикажешь нам с твоим помощником (Ёрш в отсутствие Васича исполнял обязанности коменданта Петропавловской крепости) делать? — спросил я, одновременно прокручивая в голове возможные варианты ответа на мной же поставленный вопрос.

— Арестовать суку, и немедленно! — сказал, как отрезал, Ёрш.

Я сверился со своим вариантом ответа, и убедился, что он в основном совпадает с вариантом Ерша.

— А что, я согласен! Будем арестовывать, но с одной поправкой: не суку, а кобеля — как тебе такой вариант?

— Нашёл время хохмить, — буркнул Ёрш.

— В жизни, дабы она не стала совсем пресной, всегда должно быть место хохме, — назидательно произнёс я. — Тащи сюда гада Стрелкина!

Ёрш умчался выполнять поручение, а я стал готовиться к первому допросу, который намеревался провести сразу после ареста. Для начала я прикрыл лежащее на столе дело другой папкой, затем выдвинул верхний ящик стола и убедился, что лежащий там револьвер находится в боевой готовности. Техническая сторона вопроса была решена Удовлетворённо мурлыкая под нос:

«Суд идёт революционный,

Правый суд.

Конвоиры провокатора

Ведут…»

— я стал прокручивать в голове схему допроса.

**

Едва взглянув на вернувшегося Ерша, я понял, что реальность опять не желает вписываться в сочиняемый нами сценарий.

— Стрелкина нет в крепости? — решил поразить я Ерша своей прозорливостью.

— Хуже, — мотнул головой Николай. — Сам, гад, ушёл, и часть своего отряда увёл. Взял самых преданных.

Дурная новость невольно заставила меня нахмуриться.

— Куда подался Стрелкин, выяснить удалось?

— А с чего я, по-твоему, так долго отсутствовал? — с укором глянул на меня Ёрш. — Колонул я тут одного и узнал, что «товарищ» Стрелкин получил сведения о местонахождении бывшего начальника Петроградского Охранного отделения генерала Глобачева и немедленно отправился его арестовывать.

— Так! — прихлопнул я ладонью по столешнице.

— Погоди «такать», — остановил меня Ёрш. Попробую сэкономить твоё время. Тревогу по гарнизону крепости я объявил. Остатки отряда Стрелкина в казарме блокировал. Тревожная группа готова к выезду. Вот адрес, в который убыл Стрелкин. — Ёрш протянул мне клочок бумаги.

Мне не оставалось ничего другого, как на ходу читая адрес, направиться к двери.

Уже на подъезде к дому, где скрывался Глобачев, я понял, что мы опоздали. Возле подъезда бурлила толпа, состоящая, судя по виду, в основном из жильцов дома. Там же суетился милицейский наряд. При нашем появлении выкрики в толпе сменились глухим ворчанием. Причину этого я понял сразу, как заслушал рапорт старшего наряда.

— Часа два назад к дому подъехала машина. Из неё выскочили военные в точно такой, как у вас, форме, — покосился на мой прикид милиционер, — выбили дверь на втором этаже, — кивок в сторону подъезда, — ворвались в квартиру. Соседи слышали шум, но вмешаться побоялись, только вызвали нас. Когда мы прибыли на место, ваши уже уехали, только перед отъездом постреляли немного…

Милиционер замолчал, пришлось мне подстегнуть его вопросом:

— И что?

— А ничего, — отвёл глаза служивый, — два выстрела — два трупа. Поднимитесь в квартиру, посмотрите.

Я направился к двери, ведущей в подъезд, увлекая за собой милиционера. На пороге задержался, обращаясь к толпе:

— Граждане! Нападение на квартиру совершили бандиты, переодетые в форму красногвардейцев!

Сказал и вошёл в подъезд, не сильно-то надеясь, что мне поверили.

— В уголовный розыск сообщили? — спросил я своего попутчика, пока мы поднимались по лестнице на второй этаж.

— Едут, — односложно ответил тот.

Глобачева я узнал сразу. Старик лежал навзничь посреди комнаты, широко раскинув руки, словно напоследок хотел обнять ускользающий от него мир. Чуть в стороне, но в другой позе лежал ещё один мужской труп. Видимо, хозяин квартиры.

Я склонился над телом Глобачева. Судя по многочисленным кровоподтёкам, перед смертью старика с пристрастием допрашивали. Это был скверный признак. О чём хотел узнать бывший агент у бывшего начальника, пусть и не непосредственного? Только об одном: о судьбе своего агентурного дела. Что мог сказать ему Глобачев? Что дело, скорее всего, вывез полковник Львов. Как скоро Стрелкин узнает о даче Львова на Крестовском острове и захочет проверить, не там ли спрятан архив? А что, если при Глобачеве название острова было упомянуто? Я там был, такого не помню, но ведь могло и быть? Скверно, всё очень скверно. Надо срочно ехать на Крестовский. Ведь кроме Львова—Кравченко в доме, где находится архив, только звероподобный финн со своими волкодавами. Правда, на соседних дачах дежурят две группы наших бойцов. Но…

Я решительно покинул квартиру. Оставил одного из своих помощников, чтобы направил припозднившееся следствие по нужному пути, с остальными погрузился в машину, и мы помчались в сторону Крестовского острова.

**

При въезде на остров я обратил внимание на столб дыма, который поднимался как раз над тем местом, где должна находиться дача Львова. Предчувствие того, что и сюда мы опоздали, неприятно стеснило грудь. Когда нам оставалось проехать примерно треть пути, если считать только по острову, взору моему открылось столь необычная картина, что я немедленно приказал шофёру остановить машину. В некотором отдалении от дороги на траве лицом вниз лежал человек, над ним в напряжённой позе стоял Герцог, рядом сидела Ольга и смотрела в нашу сторону. Когда я подошёл совсем близко, Герцог покосил на меня глазом, но позы не изменил.