Мой адрес — Советский Союз! Книга вторая - Геннадий Борисович Марченко Страница 4

— В целом с ней можно согласиться, — сказал я, подумав, что на будущем Раисы отъезд родителей может сказать весьма негативно. — Рыба ищет — где глубже, а человек — где лучше. А почему вы не перепишете дом на дочь?

— Мы ей предлагали, но она наотрез отказывается. Не нужен, говорит, мне этот дом в Свердловске, из которого я, слава богу, выбралась и надеюсь больше никогда не вернуться. У меня теперь московская прописка, что хотите со своим домом — то и делайте. Вот и делаем…

Второй этаж занимали две спальни, побольше и поменьше. Мелькнула мысль, что вторую можно будет так же, по примеру Резников, выделить ребёнку. Если он, конечно, будет, во что хотелось верить.

— Роман Исакович, давайте посмотрим коммуникации. Трубы, электропроводку…

— Бога ради, идёмте.

Подвальная дверь располагалась под лестницей, ведущей на второй этаж. Резник щёлкнул тумблером находившегося справа за дверью выключателя (в данном случае включателя), и в подвале загорелась 100-ваттная лампочка. Подвал был просторным и чистым, здесь стояли только старый шкаф, велосипед и были сложены в штабель десятка два картонных коробок. По стенам проходили две трубы — водопроводная и потолще, видимо, канализационная, а также затянутые изоляцией провода, проходящие через счётчик с рядом пробок под ним. И отдельно телефонный кабель. Мне в наследство оставляли подключенный к ГТС телефон, который, по словам Резника, провести ему отдельно в частный дом стоило неимоверных усилий.

— Трубы почти новые, в позапрошлом году меняли. А проводку пять лет назад, но тоже, как видите, состояние идеальное. Можем осмотреть чердачное помещение.

— Давайте.

Его жена показалась только мельком, поздоровалась и больше «не отсвечивала». Она была явно славянской внешности, интересно, в кого пошла дочка?

Час спустя мы закончили осмотр дома. Я сказал, что мне здесь всё нравится, включая сад и беседку на внутреннем дворике, также огороженном забором, и оборудованную там же насосом артезианскую скважину, оставшуюся от предыдущих владельцев.

— Дайте мне три дня, в течение которых я дам окончательный ответ.

— Хорошо, три дня, но это максимум. Потому что, сами понимаете, время для меня — деньги.

— Тогда, может, скидку сделаете?

— Молодой человек, побойтесь бога! Я и так выставил более чем приемлемую цену!

— Это я так спросил, на всякий случай, ведь поторговаться — святое дело, — ослепительно улыбнулся я.

А на следующее утром я позвонил Хомякову и сразу же поинтересовался, не будет ли слишком вызывающе, если студент купит себе дом в личное пользование?

— Деньги-то честно заработаны? — на всякий случай уточнил Виктор Степанович.

— Обижаете! Гонорары за песни.

— Ну тогда вы в своём праве, — успокоил он меня. — Можете приглашать на новоселье.

— Пока дом ещё не купил, хочу узнать предварительно, не будут ли этот участок в ближайшее время застраивать. А если не планируется — то покупаю и сразу же приглашу на новоселье.

После разговора с Хомяковым я отправился в градостроительное управление и после некоторых бюрократических сложностей, сопровождавшихся шоколадкой секретарше и бутылкой коньяка заведующему отделом застройки, выяснил, что в ближайшие годы расселять жителей частного сектора, в котором проживали Резники, не планируется. Вероятно, эти домики всё же снесут, но не раньше, чем лет через пятнадцать-двадцать, и то не факт. Успокоенный этим объяснением, я отправился снимать деньги в сберкассу со срочного вклада. В сберкассе столько не было, пришлось ходить два дня подряд. А на третий день мы с Резником поехали к его знакомому нотариусу, где прошло оформление купли-продажи. Я видел, как жаль Роману Исаковичу покидать своё гнёздышко.

Потом поехали оформлять прописку. Для этого мне пришлось выписаться из общежития, что стало для Вадима большой печалью, хотя о своих планах присмотреть домик я сообщил ему в первый же вечер после визита к Резникам.

— Эх, подселят какого-нибудь балбеса, — вздыхал он.

— А что делать, — тоже вздыхал я. — Ты же знаешь, у меня, можно сказать, отношения с Полиной — теснее некуда, а нам даже встречаться с ней негде, целуемся в кинотеатрах.

— Оно и верно, — соглашался Вадик. — Ну хоть на занятиях будем видеться.

С Резником договорились, что я подожду, пока они с женой окончательно не съедут накануне вылета в Москву. Но последнюю ночь перед их отъездом проведу уже на новом месте, не ночевать же зимой на улице. Так что спать мне пришлось в комнате, раньше принадлежавшей Раисе.

По ходу дела попросил Романа Исаковича поделиться координатами полезных людей. Тех самых, которые сидят на хлебных должностях. Резник не стал вставать в позу. В итоге у меня появились телефонные номера директоров продуктовой и промтоварной базы, чиновника из городского управления здравоохранения, а также его сменщика на посту директора мебельного магазина. Да ещё и сам позвонил этим людям, предупредил насчёт своего молодого, но, как он сказал, перспективного протеже.

Позвонил отцу на работу, сказал, что теперь у меня свой дом. Батя офигел — о своём желании приобрести недвижимость они с матерью и не подозревали. Сразу же спросил, сколько я отдал? Сумма заставила его присвистнуть:

— Жаль, я не умею песни сочинять, может, и в Асбесте мы с матерью в своём доме жили бы.

— Дом хороший, — сказал я, — на самом деле стоит дороже, мне просто повезло, что человек срочно его продавал. Так что приглашаю на новоселье.

— И когда? — оживился отец.

— Пока ещё не решил, как решу — позвоню.

Между делом меня пригласили в кабинет председателя облспорткомитета. Пётр Александрович Репьёв в присутствии председатель областной федерации бокса вручил мне удостоверение Мастера спорта СССР и соответствующий значок. Очередная вершина взята, думал, держа в руках ещё хрустящие корочки красного цвета с тиснёными золотом буквами. Выйдя из кабинета, раскрыл, внимательно прочитал… Комитет по физической культуре и спорту при Совете министров СССР. Удостоверение №108366. Тов. Покровский Е. П. является мастером спорта СССР по боксу. Звание мастера спорта СССР присвоено 11 декабря 1970 года. Фото с уголком, подпись, плюс примечание, что значки мастера СССР не восстанавливаются и дубликаты их не выдаются.

Утром 12 декабря я помог Резникам погрузить чемоданы в такси. Когда мы прощались, я, немного поколебавшись, спросил:

— Роман Исакович, скажите, вот вы тут были директором мебельного магазина, уважаемым человеком, к вам, наверное, на поклон даже чиновники из горкома и облисполкома ходили. А кем вы будете там? Наверняка ведь задумывались об этом?

Резник поглядел на меня чуть исподлобья:

— Да, здесь я уважаемый человек. Но там я буду свободным. А свобода, молодой человек, она