100 лет тому назад - Андрей Коткин Страница 4

Нормально так. Выходит, завтра я на весь день к нашему хозяйству привязан, не уйти никуда, а я ведь в лес, на охоту, собирался, подготовил уже все. Надо же проверить, в самом ли деле, при убийстве на охоте достойной добычи Класс Охотника Системой удачливому стрелку даруется, или это только россказни. Точнее, не так, в этой истине я, собственно, и не сомневался ничуть, многими людьми она уже кучу раз проверена, хотелось бы просто конкретно на себе ее испытать. А еще спонтанно возникла идея ощутить, каково оно, убивать крупное, соизмеримое с тобой по силам, существо. Тоже по рассказам: для многих Система сдабривает этот процесс какими-нибудь внутренними ощущениями. У кого-то сладкий вкус во рту появляется, на кого-то приступ благочестия накатывает, некоторые такое наслаждение от убийства испытывают, что кровавыми маньяками становятся. Но таких мало, конечно. У большинства ощущение еле заметные. Ощущения – блажь, конечно, но как дополнительная мотивация, чтобы в опасный лес пойти, вполне сгодятся.

Просыпаться пришлось еще затемно. Точнее, не сам, мать, уходя, растолкала. Встал, куда деваться, это корове летом достаточно по лугу рядом с деревней погулять и сыта будет. Поросенку лучше немного зерна запарить, да прочих растительных и добавок туда вложить, благо для этого пока достаточно на огород выйти, да надергать необходимое, самим еще поесть сготовить, причем не какую-нибудь яичницу, а хотя бы блины с утра, а на обед еще суп какой-нибудь. Ну, и кроликам траву придется косить, да в клетки закладывать.Но косить - это позже, когда совсем рассветет, уже после утренней дойки.

Так и носился в хозяйственных хлопотах, как белка в колесе, все утро. И как только мать почти со всем этим в одиночку справляется? Хорошо еще, Дашка, сестренка, как проснулась, Буренку нашу на околицу, в общее стадо, выгнала и с кормежкой кроликов немного помогла. Все переделал, но умаялся, какая уж тут охота, когда ничего делать не охота! Да и Дашку все равно надолго одну не оставишь, мала еще. Присел после завтрака на завалинку, радуясь солнышку, что поднималось на небосводе. Пригревает уже, но полуденного жара еще не ощущается. Благодать!

И тут выстрел где-то на околице деревни раздался. И бабский крик с заполошным собачьим лаем. И еще несколько выстрелов, после которых, лай оборвался, как обрезанный. Бабские вопли, кстати, тоже затихли, но зато в других дворах собаки зашлись истошным гавканьем. Еще толком даже не разобравшись в ситуации, на всякий случай скомандовал своей сестренке:

- Дашка, беги в огород, в канаву в малиннике прячься и не вздумай показываться, пока не позову.

Шестилетняя девчушка с чрезвычайно серьезным личиком мигом умчалась указания старшего брата выполнять, прятаться. Невольно подумалось: «А в двадцать первом веке хоть кто-нибудь из детей точно так же стал бы выполнять указания, не задавая лишних вопросов?». Но все же, мне-то что в этом случае делать? Ружье я накануне поздно вечером в тайник, в лес, отнес, чтобы никто из взрослых меня не увидал, уходящим с оружием в лес с утра, а вот сейчас, кажется, сильно об этом пожалею. Чужие с огнестрелом явно в деревню пришли, а у нас и так-то в деревне мужиков было раз, два и обчелся, а с этими сборами милицейскими забрали и последних.

Прикинул, что из имеющихся у меня в распоряжении орудий труда может в случае необходимости оружием послужить. Топор, с некоторым натягом, годится, но тяжеловат и действовать им можно только на коротких дистанциях, вилы чуть подальше достанут, но на дистанции винтовочного выстрела тоже не пляшут. Все же и вилы, и топор подготовил, под руку подложил, а сам возле ворот в щель в заборе выглядывать происходящее на улице принялся, сам в уме просчитывая пути отступления огородами. И чтобы в противоположную от малинника сторону, чтобы внимания к сестренке не привлечь. Мало ли, какая сволочь сейчас в деревне ошивается.

Сначала ничего нового не происходило, пустая улица, только кусты сирени, посаженные возле дома, шелестят. Любопытство прямо таки одолевало: сбегать, посмотреть, что там. Только я ведь уже не совсем пацан любопытный, взрослый разум, хоть и находится под прессом детско-подростковых гормонов, но еще функционирует. Так и сидел, в щель выглядывал. И не зря. Еще пару раз дальше по улице выстрелы бухали. Тоже, наверное, любопытничал кто-то.

А потом в поле зрения двое незнакомых мужиков с винтовками наперевес и чуть следом за ними еще один с наганом показались. И одежда на них уж очень специфическая. Не ходят нормальные люди летом в драных бушлатах и шинелях на голое тело. Явно варнаки из лагеря сбежали. Впрочем, не на всех такие отрепья, тот, что с револьвером уже вполне себе в цивильную рубаху и картуз переоделся, похоже, старший среди них.

И эта парочка к нашим воротам намылилась! Уходить, однозначно, надо. И тут позади меня вдруг детский голосок раздался:

- Сашка, я боюсь! – Дашка не усидела в своем тайнике, на двор вернулась.

Зашипел на нее:

- Быстро беги на свое место, дура! – Ну, просто нервы не выдержали.

Сестренка побежала, только пятки засверкали. Только малинник же, по нему надо с осторожностью передвигаться, чтобы не хрустеть ветками на всю округу.

Бандиты услыхали звуки из-за забора, что кто-то убегает от них, и уже, не сторожась, ворота отворять принялись. Ну, те, двое, что с винтовками. Третий осторожный был, только замер, наган держа наизготовку. А мне убегать уже совсем поздно стало. Вот, взрослым сознанием хвастался, а только зря совсем. Надо было с самого начала бежать вместе с Дашкой огородами, как первые выстрелы услышал. Любопытный, блин!

Мужики с винтовками во двор вбежали и полностью на звуках из малинника сосредоточились, там же убегает кто-то. А меня, склонившегося в полуприсяде с противоположной стороны от малинника и так и прижимающегося к забору, и не видели. А потом один из них, тот, что сзади и чуть ближе ко мне, начал винтовку для выстрела поднимать и раздумывать стало совсем некогда. Так, не размышляя ни о чем, вилами в поясницу ему, молча, и ткнул на скорости.

Еще в прошлой жизни слыхал, что удар ножом в почку может шоком от боли лишить жертву голоса. Вилы ничуть не хуже сработали. Только выгнулся мужик и в пыль двора