Оазисы (СИ) - Александр Цзи Страница 4

Он набрался духу, чтобы оглянуться. Над лесом вздымались Твари — штук пять, не меньше. Еще три по-змеиному скользили по траве вслед за беглецами.

Будь Черная граница не пару десятков шагов дальше, они догнали бы людей.

Алан добежал до родного Оазиса и без сил рухнул наземь. Его легкие горели.

Незнакомец положил бездыханного Себа рядом с Аланом и, отдуваясь, присел рядом. Алан, как завороженный, смотрел на растворяющихся в полутьме леса Тварей.

Себ замычал что-то невнятное. Его ресницы затрепетали.

— Ну что, ребятки, хотели выяснить, кто из вас Пилигрим? — с усмешкой поинтересовался незнакомец, более-менее отдышавшись.

Алан испуганно кивнул.

— А Себ не умрет?

— Нет. Дуракам везет, как поговаривают в одном из Оазисов. Через полчаса очухается. Потом пару дней голова поноет, но и это не смертельно. Это чтоб неповадно было лазить через Черную границу. Еще три секунды, и Эманация Тварей его бы прикончила. Хорошо, что я проходил рядом… Как чувствовал, что вы надумали проверить себя!

— Эманация, монсеньер?

— Да, Твари излучают что-то… Какую-то дрянь, которая вырубает Оседлых в радиусе десяти метров… то есть, около пятнадцати шагов. Помнишь, когда Тварь разинула пасть, твой дружок отключился?

Алан кивнул. Незнакомец выражался странно, но понятно. Теперь было ясно, что это Пилигрим.

— Ну так вот, — продолжал Пилигрим, — мы называем это излучение Эманацией. И излучается оно из их поганых пастей. По крайней мере, мы так думаем.

— А вы — это кто? Пилигримы?

— О да, парень, ты прав. Только отныне ты должен говорить не “Вы, Пилигримы”, а “Мы, Пилигримы”.

— Почему? — тупо спросил Алан. После всего пережитого мозг работал плохо.

Пилигрим сурово и в то же время ласково поглядел на Алана.

— Потому что ты, малыш, настоящий Пилигрим! Эманация на тебя не подействовала, как на твоего дружка. Ты можешь остаться в родном Оазисе и прожить безопасную и скучную жизнь. А можешь отправиться в удивительные путешествия по свету и пережить тысячу приключений, но и умереть можешь в любой момент. У твоего дружка, увы, такого выбора нет: в Дебрях за ним всегда будут охотиться Твари, как пару минут назад. Ну, так что ты выбираешь?

Мозг Алана наконец-то заработал. Вот он — час истины! Алана переполняла даже не радость — счастье. Он не выдержал — из груди вырвался воинственный боевой клич, далеко прокатившийся над безлюдными просторами отныне безопасных Дебрей.

Глава 2. Город пара и дыма (спустя двенадцать лет)

Огромные, почерневшие от сажи трубы заводов выбрасывали в пасмурное небо клубы зловонного дыма. Сквозь пелену смога едва проступали очертания многоэтажных зданий густонаселенного города.

Алан Аркон слегка натягивал уздечку, сдерживая разгоряченного коня, и в ожидании спутников разглядывал задымленный Оазис. Передние копыта Вихря, рыжего жеребца Алана, в нетерпении били по Черной границе, высекая синеватые искры. Задние ноги стояли на земле Дебрей. Алан морщился при виде всей этой копоти: Грейстоунхилл ему решительно не нравился.

Большой, шумный, грязный, переполненный разными гремящими механизмами, если верить Эмилю, Грейстоунхилл составлял резкий контраст с Галльфраном.

С тех пор, как Алан покинул родной Оазис, прошло много лет, но воспоминания о нем оставались яркими и милыми сердцу. Так вышло, что за все эти годы Алан ни разу не побывал дома. Сотни раз он намеревался навестить родителей и друзей, однако жизнь Пилигрима с ее бесконечными торговыми экспедициями затягивала словно зыбучие пески. Ему удавалось только передавать письма и подарки, он знал, что и отец, и мать пребывают в добром здравии и давно смирились с судьбой единственного сына. Себастьян Келлер, друг детства, выучился на доктора, и Алан слышал, что он — изумительный хирург.

Алан сильно изменился за эти годы. Теперь это был высокий и стройный молодой человек двадцати четырех лет от роду, длинные черные волосы были зачесаны назад, на подбородке красовалась эспаньолка, под левым глазом белел короткий шрам — результат эпического сражения с бандой Могучего Момоа с Островного Оазиса. Он был одет по моде Галльфрана, в камзол и широкие штаны, поверх одежды был накинут плащ Пилигрима, в котором удобно укрываться на случай непогоды в Дебрях. На ремне в ножнах висела шпага.

Удивительно, но она действительно была лучше, чем у Эмиля Ламара — того самого Пилигрима, что повстречался Алану и Себу двенадцать лет назад. Шпагу Алан приобрел в одном из Оазисов, где использовались так называемые “альтернативные технологии” или, по мнению Алана, просто “магические”. Лезвие шпаги было прозрачно, как родниковая вода, если не присматриваться, и не разглядишь. Это давало преимущество во время боя: противник попросту не видел, куда наносится удар. Прозрачное лезвие, прочное как закаленная сталь, приобретало видимость лишь на мгновение, во время столкновения с твердыми предметами, например, с клинком противника.

Ножны были инкрустированы Черными камнями, отпугивающими Тварей. Когда-то эти камни были частью Черной границы Разрушенных Оазисов. Впрочем, Алан никогда не бывал в Разрушенных Оазисах и не мог проверить, насколько истинна гипотеза происхождения Черных камней. Их ему дал Эмиль.

Сзади послышался топот. Кто-то, кажется, Димитрий, захохотал. Караван наконец догнал Алана.

— Что скажешь? — спросил Эмиль, останавливая вороного коня рядом с Аланом.

— О Грейстоунхилле? — уточнил Алан и криво ухмыльнулся. — Большой. Грязный. Вонючий. Что можно сказать?

Эмиль рассмеялся. Его бородку и волосы тронула седина. На лице прибавилось морщин, но в целом он особо не изменился.

— Ты описал Димитрия, друг мой!

Алан непроизвольно оглянулся. Нет, Димитрий и Матиас были еще слишком далеко, чтобы услышать эту реплику. Тем более что Димитрий вдохновенно рассказывал какую-то байку Матиасу и не обращал ни на что внимания. Алан готов был спорить, что байка об очередной победе Димитрия на любовном фронте.

Матиас слушал с благосклонным видом. Его лицо цвета эбенового дерева с проколотыми ноздрями и губами расплывалось в добродушной улыбке, которую незнакомые с Матиасом люди могли принять за ухмылку людоеда перед обедом.

Димитрий — еще тот фантазер. Эмиль прав: Димитрий чем-то похож на Грейстоунхилл, он такой же большой, шумный и издающий крепкие запахи.

— Вот увидишь, Алан, они подружатся. Я о Димитрии и городе.

— А вот я вряд ли… — признался Алан. — Мне по вкусу более… спокойные Оазисы.

— В каждом Оазисе есть свои плюсы и минусы. Как, собственно, и во всём.

В это время Димитрий и Матиас поравнялись с границей.

— Ну? Чего встали? — прогремел Димитрий. — Скоро солнце сядет. А мне хотелось бы пожрать в цивилизованном месте и выпить чего-нибудь крепкого…

— Нужно