Я уничтожил Америку 2 Назад в СССР - Василий Высоцкий Страница 4

Но шофёру на такие уловки плевать. Видно, сам раньше гонял немало, раз теперь ведёт себя так уверенно.

— Может, попробуем притормозить? — осторожно предложил я.

Водитель взглянул на меня искоса, будто хотел спросить: «Что, сдрейфил?» Но промолчал, лишь сильнее нажав на педаль газа. Мы понеслись вперёд, оставляя позади машины, деревья, стены домов.

«Волга», однако, тоже была не лыком шита. Она продолжала преследовать нас, периодически приближаясь почти вплотную. Если дело дойдёт до столкновения, вряд ли старая «Победа» сможет устоять против неё.

К счастью, впереди показался пост ГАИ. Хотя сами сотрудники наверняка были заняты своими делами, вид патрульной машины мог отпугнуть наших преследователей.

— Затормозите возле поста! — крикнул я водителю.

Тот кивнул, сбрасывая скорость. «Волга» подскочила к нам и встала впереди машины. Видимо, преследователи решили рискнуть и даже выступить перед милицией. Инспектор с интересом наблюдал за нами. Подходить не спешил.

Сердце бешено колотилось. Но тут я понимал, что сейчас драться, а тем более стрелять преследователи не будут — в этом времени форму уважают. Так что я сказал водителю:

— Вы подождите немного. Я сейчас быстро всё решу, и мы продолжим.

— Если помощь нужна, то… — водитель выразительно посмотрел на меня.

— Да вряд ли сейчас что будут делать. Пойду, узнаю — чего хотели.

— Ни пуха. Но если что — кричи! — сказал вслед водитель.

Я улыбнулся и вышел из машины, аккуратно закрыв дверь. Сам не любил, когда хлопали дверью моей машины. В такие моменты сама собой на язык наворачивалась фраза: «Холодильником так дома хлопать будешь!»

Из «Волги» уже вышли двое человек. Один из них помог выбраться старику, в котором я узнал отца Ашота. Они встали возле машины, приняв монументальные позы, как будто смотрели на горы Кавказа. Только бурок не хватало и посохов. Явно ждали моего подхода.

Да вот хренушки, многоуважаемые! Вам надо, вы и подходите!

Я же повысил голос:

— Вы что-то хотели спросить? Или гнались за мной только для того, чтобы сказать, насколько я вам неинтересен?

Инспектор заинтересованно посмотрел в нашу сторону, сделал несколько шагов и произнёс:

— У вас всё нормально? Какие-то проблемы, товарищи?

— У меня никаких проблем. Вот, товарищи что-то хотели спросить! — показал я на стоящих мужчин.

— Да, мы хотели поинтересоваться — как проехать к Большому театру? — улыбнулся один из стоящих.

Говорил почти без акцента. Либо очень хорошо учился в школе, либо родился где-нибудь здесь, в Москве.

— Нэ надо, Гиви, — остановил его отец Ашота, а потом посмотрел на инспектора. — У меня разгавор есть к этаму человеку, товарищ лейтенант. Всего несколько вопросов, и мы уедем.

Инспектор с сомнением посмотрел на меня. Я пожал плечами. Ну что же, если несколько вопросов, то да…

Отец Ашота посмотрел на того, кого назвал Гиви. Тот быстро нырнул в машину и вытащил свёрток коричневой бумаги. Отдал её отцу Ашота и остался возле «Волги». Старик же неспешными шагами двинулся ко мне.

Подошел не вплотную, а на расстоянии комфортной дистанции. Осмотрел меня с ног до головы. Потом сказал:

— Я не верил, когда мине рассказали про сына радные. Не верил, когда гаварили про сына друзья. Не верил, когда рассказывали знакомые… Я да паследнего не верил, что мой Ашот так может… И вот только кагда на суде произнесли приговор…

Старик тяжело вздохнул. Отвёл взгляд.

Понимаю, как ему сейчас паршиво на душе. Возвращаться с такими вестями домой не самое хорошее дело. А ещё предстоит смотреть в глаза соседям!

— Мне очень жаль, что так вышло, — произнёс я. — Сочувствую вашему горю.

— Вы… прастити меня, — словно сглотнув комок в горле произнёс старик. — Я винил вас, но… Надо было винить только самаго себя. Нэ даглядел. Нэ научил, как жить дастойно. Вот, вазьмите в качестве извинения.

Он протянул мне свёрток. Я осторожно взял его. Свёрток оказался лёгким, не больше килограмма. Развернул. Изнутри показалась овечья шерсть. Что это? Папаха? Похожая на ту, в которой в моём времени выходил на ринг

Поднял вопросительный взгляд на старика. Тот вздохнул:

— У нас принято считать, что мужчина тиряет папаху только вместе с головой. Мой сын патерял голову. А это… Вазьмите на память. Она ему ни к чему сичас, а кагда выйдет… Новую купит. На честно заработанные деньги.

— Спасибо. От всей души — спасибо. Я думал, что вы меня казнить собираетесь, а вы…

— За что вас казнить, э? Вы всё правильна сделали. Если я сам не смог васпитать сваего сына, то его будут васпитывать другие люди. И Мелитону скажу, чтобы не лез к Ашоту, нэ памагал! Пусть платит за грехи… Да, и прастите маю гарячность. Я не сдержался тогда, у суда…

— Я всё понимаю и ещё раз сочувствую.

— Прощайте. С нашей стороны никто вас больше ни пабеспакоит. Даю слово горца! — старик протянул мне руку.

Я пожал её в ответ. Рукопожатие было крепким, ладонь старика мозолистой. Сразу видно, что не чурается тяжелого труда.

— И вы прощайте. Я сохраню папаху. Возможно, когда-нибудь отдам её вашему сыну.

Отец Ашота кивнул в ответ и пошел к своей машине. Сейчас он уже не выглядел тем грозным Зевсом, что метает молнии. Теперь это был усталый старый человек, который нёс на своих плечах тяжелые слова. И эти слова он должен будет сказать матери Ашота. Они были настолько тяжелы, что даже немного согнули гордую спину.

Я дождался, пока он сядет в машину. Сопровождающие кинули на меня хмурые взгляды, как будто обещали скорую встречу. Я выдержал эти взгляды, не отвёл глаз. Потом кивнул на прощание инспектору и забрался в такси.

— Извини, разбирает любопытство, — повернулся ко мне таксист. — Чего этот мужик дал?

— Папаху, — показал я содержимое свёртка. — Сказал, что она сыну принадлежала.

— Ого, это серьёзно. Значит, зацепил ты их чем-то, паря, раз такой подарок сделали. Мне вот такую же папаху обещал Ваха, Вахтанг. Дружок мой боевой. Вместе не раз в рейсы выезжали, а вот незадолго до победы не вернулся… — вздохнул таксист.

— Меня Пётр зовут, — протянул я руку. — Пётр Жигулёв.

— Приятно познакомиться, Сергей Павлович Терентьев, — сжал мою ладонь таксист.

Рукопожатие у него было такое же твёрдое, как и отца Ашота. И ладонь не менее мозолистая.

— Здорово водите,