Граф в универе. Книга 1 - Денис Мист Страница 4

Игнат — наш домовой, это он выглядывал тогда из-за двери. Хороший дедушка, добрый, он меня и воспитывал, о чем никто не догадывался.

— Привык ужо, али все о власти грезишь? — спросил он.

— Я не грежу, я планирую, — тихо ответил я.

— Не ты первый, много вас было, кто все планировал. А потом…

— Что потом? — подтолкнул я, когда дед хитро замолчал.

— А вот придет твое «потом» и узнаешь, Темный наш, — все же ответил он, посмеиваясь.

Да, он знал, кто я такой и зачем явился. Многие жители Нави приходили, а сколько еще придут. Их будто тянуло ко мне — одни заговаривали, другие смотрели издалека и уходили. Сначала я злился, не экспонат музейный же, но потом привык.

— Что узнавать? Я стану властелином мира. Все просто, я уже говорил. А потом найду способ вернуться домой и отомстить.

Игнат все посмеивался. Наверно, забавно слышать такое из уст шестилетнего мальчишки. Однако ж он знал, что мне много веков. И все равно не воспринимал меня всерьез. Посмотрим, кто будет смеяться последним.

Впрочем, Игнат и над моими «много веков» посмеялся. Это он прожил на свете пятьсот лет и мои триста для него оказались смешными. Да и прожил я их среди таких же вечных, потому и жизненный опыт мой можно было переложить максимум на тридцать, да и то с натяжкой, скорее на двадцать два или три. И все равно, даже для двадцати трех тело ребенка оставалось неудобным, почти ущербным. Скорее бы вырасти.

И еще четыре года спустя.

Желтый лист тополя влетел в открытое окно и опустился рядом со мной. Бабье лето выдалось жарким в этом году. Я полулежал на кровати и читал энциклопедию всемирной истории. Правда, ее пришлось прикрыть книгой «О приключениях Елисея в Нави», чтобы не шокировать тех, кто мог заглянуть ко мне — рано десятилетке читать такое. «Лучше бы телевизор посмотрел», сказал бы братец. А заглянуть мог и Федор Петрович, мой воспитатель, и брат с сестрой.

Но с легким пшиком из камина выкатился домовой Игнат. За десять лет я все же сумел приучить его к гигиене и теперь он ходил умытый и в чистой одежде. Я отложил книги и спустил ноги с кровати. А он подпрыгнул и сел на стул у письменного стола.

— У тебя же математика сейчас, а ты историю читаешь, — проскрипел он с хитрым прищуром.

— С цифрами я уже разобрался. Как раз тебя ждал, ты же сейчас пытать будешь кто когда женился, кто родился, — вздохнул я.

Да, историю я должен буду изучать года через два-три, но взялся за нее сейчас — не интересны мне детские игры. Зато в будущем останется время на более взрослые развлечения, пока сверстники будут зубрить уроки. Впрочем, иногда приходилось выбираться и изображать веселье, чтобы не выделяться.

— Тогда сказывай, Темный. О первых цивилизациях.

— Шумеро-Аккадская цивилизация существовала в Междуречье в период с шестого по третье тысячелетие до нашей эры, — со вздохом начал я. — Сначала они были одним народом. Именно среди них зафиксированы первые маги. Ко второму тысячелетию они разделились на два, потом на три народа. Из-за этого общий Подмир не сформировался полностью и народы разбежались. Каждый взял часть того слабого Подмира и оформил на его основе свой, сильный и полноценный. Из них предположительно получились…

Договорить я не успел — в дверь постучали и сразу вошли. Так поступал только Федор Петрович.

— Что-то он рано, — недовольно сморщился домовой и проскочил у учителя между ног обратно к камину.

Федор его не увидел и грузно расползся по тому же стулу всеми своими необъятными телесами. Как же я не любил этого жирдяя. Я неохотно поднялся и пристроился на соседний стул.

— Добрый день, ваше сиятельство. Я пораньше сегодня, с вашего позволения.

Прошло еще два года.

Тяжелым взглядом я провожал один грузовик за другим, что вывозил вещи из поместья на арендованный склад. Таким же взглядом следил за передачей ключей от поместья новым владельцам. Я знал, что это произойдет, знал даже когда, но легче не становилось. Кем бы и откуда я ни был, но привык считать это поместье домом. И вот его продали, чтобы оплатить обучение Ивана и Светы, а через пять лет и мое. Раньше это не так трогало, но теперь захотелось найти старшего братца и «поблагодарить» за то, что оставил без дома. Без родного дома — тетка не смогла допустить огласки, что ее родной племянник и наследник дворянского рода живет в интернате с детьми из народа. Так что я отправлялся в поместье к Апраксиным, а брат с сестрой в общежития институтов. Ваня выбрал дирижаблестроение, а Света станет модельером.

— Жалеешь, Темный? — проскрипел от пояса Игнат.

— Угу. Тут я был хозяином, у тетки стану приживалой. Не сомневаюсь, что меня ждут не самые приятные пять лет.

— Только это? — хитро улыбнулся он.

— Знаешь, что нет, — неохотно ответил я.

— То-то же. Давай прощаться?

— А поехали со мной, — пришла мне идея. Не хотелось расставаться с домовым, прикипел я к нему.

— Там свой домовик есть, — с сожалением вздохнул Игнат.

— Так эти тоже со своим приедут.

— Вот и обучу его, покажу все, познакомлю. А ты лучше новое добудь — туда меня и возьмешь. Нужно же с чего-то начинать мир захватывать. — Сказал и хитро так на меня посмотрел.

— Ага, — согласился я, игнорируя подкол. — Теперь самому учиться придется.

— Не беспокойся, там тебя подхватят, — улыбнулся Игнат.

— Кто?

— Тебе понравится.

— Темнишь.

— Не хочу, чтоб ты обрадовался раньше времени.

— Интриган старый, — тепло посмеялся я.

Неделю спустя.

Мое домашнее обучение продолжилось в имении Апраксиных под Архангельском. Только тут я учился не один, а с кузеном Алексеем, чему он не особо обрадовался. Павел Андреевич перевез и Федора, так что мои надежды на занимательные точные науки рассыпались карточным домиком. Зато на занятиях по языкам и литературе я оживал. Об истории вообще молчу — Игнат хорошо меня натаскал. Впрочем, может я просто гуманитарий? Никогда о себе не думал в этом ключе.

— Что ты выпендриваешься, — с кислой физиономией протянул Алеша, а после двух дней знакомства я его иначе про себя и не называл. У него даже веснушки от возмущения побледнели. — Тебе больше всех надо?

Мы вышли с урока по хинди, где я ответил на все вопросы на изучаемом языке. А вот кузен плавал и заикался. Еще и произношение хромало на обе ноги.

— Меня спрашивают