Ее превосходительство адмирал Браге (СИ) - Мах Макс Страница 40

«Да уж, Варя – это нечто!» - мысленно покачала Лиза головой, и сразу же вспомнила случившийся много лет назад «бой юного Давида с Голиафом».

Дело давнее, но впечатление, которое тогда произвела на нее Варя, накрепко засело в Лизиной памяти, и, по-видимому, неспроста. Торпедоносец, - даже такая тяжелая машина, какой является «Струг-вампир», - в бою с линейным крейсером это в лучшем случае, гончая, - но скорее все-таки хорек или куница, - которая сцепилась с матерым медведем. Похоже, не правда ли? И значит, не зря Лиза запомнила тот зачетный бой, потому что именно из-за него она и написала Варваре рекомендательное письмо. Кокорев обратился за советом, - сам он, как ни странно, был не против, - но Лиза тогда засомневалась. Ознакомилась с Вариными документами, поговорила с Авениром, расспрашивая его о дочери и честно пытаясь понять его резоны. И следует заметить, при прочих равных условиях, не случись того «бой Давида с Голиафом» не стала бы давать рекомендацию. Но она ее написала и пока ни разу об этом не пожалела. Хороша оказалась девица, не посрамила чести Родины и Флота. Хотя могла, разумеется, и убиться нафиг, не без этого. Но на то она и авиатор, чтобы всегда ходить под дамокловым мечом риска. Не хочешь рисковать, не иди в пилоты ударной авиации.

Так что, да. Любила Лиза или ненавидела «это дело», но протекцию Варе оказала. И не только при поступлении, но и потом своим вниманием не оставляла. Приехала в сентябре пятидесятого на учебное аэрополе в Колинце, - ее пригласил туда старый товарищ, служивший теперь в Академии начальником летной практики, - посмотрела, не засветившись, как крутит Ара над Псковским озером фигуры простого пилотажа, и сказала каперангу Шаховцову:

- Не дай загнобить девку, Федор! Сам же видишь, пилот от бога, и не просто пилот, а настоящий истребитель. Скажешь, нет?

- Не скажу, - ответил Шаховцов, с минуту помолчав.

- Поможешь?

- Помогу, - кивнул мужчина. – И не волнуйся ты так, не пропадет твоя протеже. Организую ей тренировки по индивидуальной программе…

И не обманул. Посылал «блатную девочку» в такие правильные места, куда курсантов редко, когда посылают, потому как зачастую слишком сложно для салаг, а то и попросту опасно. Но Ару без оглядок на опыт и пол все-таки посылали, и она ничьих ожиданий не обманула. За три года умудрилась стать настоящим военным летчиком, что и доказали нынешние события в бухте Владимира.

И вот вопрос. Протекция – это однозначно плохо? Везде и всегда? Без оговорок? Ответ вроде бы очевиден. Если речь о синекурах и прочем подобного рода непотребстве, то наверняка. Но, вот какая беда, протекция, как социальное явление, увы, не истребима. Желание помочь близким и поддержать «своих» – неотъемлемая часть человеческой истории. Люди просто не способны быть объективными, когда речь заходит о родне или близких друзьях. И, наверное, с этим можно было бы смериться, если бы не конечный результат. Самое поганое, что, продвигая «своих» на теплые, специально для них пригретые места, проводя своих «родных и близких», с должности на должность, помогая им выстраивать карьеру, как лестницу в замечательное завтра, большинство таких радетелей о деле думают в самую последнюю очередь. И Флот в этом смысле, увы, не исключение. Двадцать лет мира, и, поди ж ты, штабы битком набиты дураками и бездельниками, хорошо умеющими только щеки надувать. Но, если бы речь шла об одних лишь штабных! Для успешной карьеры на Флоте одними штабными должностями ведь не обойдешься. Надобно отметиться и на боевых кораблях. Соответственно «выдвиженцы» появлялись и там. Однако в мирное время, командир башни главного калибра, третий помощник или офицер пилотажной группы – это просто хорошая должность. Форма красивая, уровень риска отнюдь не зашкаливает плюс известный комфорт. Отдельная хорошо оборудованная каюта, вкусный обед в офицерском салоне, возможность посмотреть мир… И, вроде бы, не страшно. Время-то мирное. Но вчерашний третий помощник сегодня, - после двадцати лет беспорочной службы под приглядом кого-нибудь из флотских небожителей, - уже каперанг или даже контр-адмирал, и именно этим людям придется теперь воевать с ниппонцами, а, возможно, и не с ними одними.

Конечно, не все на Флоте блатные, да и среди тех, кто пришел на службу по протекции немало неглупых, способных к обучению и патриотически настроенных людей. Вот на них сейчас и возлагала Лиза главные свои надежды. Война, разумеется, тоже вносит коррективы. Наиболее выдающихся трусов и дураков она в конце концов выполет, как сорняки с грядки, продвинув на их место толковых людей с относительно низкими чинами, но платой за такой «естественный отбор» станут жизни многих флотских офицеров и младших чинов. Так что за чужой блат кровью обычно расплачиваются совсем другие люди. И в этом контексте, Лиза о своей протекции Варваре ни разу не пожалела, получив сейчас однозначное подтверждение своей правоты.

Сейчас, зная уже некоторые подробности, она могла обрисовать, - хотя бы и вчерне, - ход событий в заливе Владимира. Себерская база была атакована и разгромлена буквально в считанные часы. Подготовлена она к войне, как выяснилось, была из рук вон плохо, и люди, которым по должности следовало возглавить оборону, действовали отнюдь не лучшим образом, наделав скопом едва ли не все возможные и даже частично невозможные ошибки. В общем, просрали бой и потеряли имеющую стратегическое значение базу. Но даже в этих неблагоприятных условиях кое-кто действовал настолько хорошо, что ниппонцы так и не смогли воспользоваться ни фактором внезапности, ни концентрацией сил, ни беспомощностью себерского командования. Кто-то когда-то, – лейтенант Слюсарев три года назад, если уж быть точным, - сумел прожать решение на строительство запасной взлетно-посадочной полосы и не где-нибудь, а на противоположной от океана стороне линии сопок. Потому она и уцелела. А еще ниппонцы ее не раздолбали в первые же минуты боя, потому что командовал там все тот же Дмитрий Слюсарев, но уже в звании капитана-лейтенанта. И пошло-поехало. Командир отряда торпедоносцев Олег Шкловский выбил у растерянного и едва ли не впавшего в ступор ИО командующего базой приказ на вылет. Варвара вызвалась добровольцем. И результат налицо. Уничтожен ниппонский тяжелый крейсер и сорвана высадка десанта.

Конечно, не обошлось и без героизма зенитчиков, организовавших огонь артиллерии ПВО с неподготовленных позиций. Взлетели и приняли бой с ниппонскими штурмовиками шесть себерских кочей. И так везде. Кто-то проявил инициативу, другой просто действовал строго по уставу, а третий продемонстрировал подлинный героизм. Потому, в конце концов, хоть и потеряли базу, - она была практически целиком уничтожена артиллерийским огнем и бомбардировкой, - но заставили ниппонцев, что называется, кровью умыться, и плацдарм те в заливе Владимира так и не захватили. А это уже кое-что.

И снова же мысли Елизаветы вернулись к Аре Бекетовой. Девочке довелось родиться не только настоящим мужиком, - как сказал о ней как-то ее собственный отец, - но и талантливым авиатором-истребителем. А в Академии, к слову сказать, последние лет десять, а то и больше готовили на пилотажном факультете в основном пилотов тяжелых кораблей. И не случайно. Себерская элита стремилась летать на крейсерах и авианосцах, в худшем случае на эсминцах. Оттого и Академия стала потихоньку менять свой профиль. Истребителей готовили четыре разбросанных по стране летных училища классом пониже. Оттуда же набирался и основной контингент пилотов на скутеры и фрегаты и, разумеется, на военные транспорты. Поэтому с каждым годом истребителей в Академии готовили все меньше, а универсальных пилотов перестали выпускать уже лет несколько назад. Вот во времена курсанта Браге там готовили в основном универсалов, а из теперешних с одинаковым мастерством пилотировать штурмовик и крейсер мог один лишь Виктор. Так и вышло, что два небезразличных Лизе человека оказались в своей возрастной группе настоящими белыми воронами. Один – летчик-испытатель, другая – прирожденный истребитель.