Заморозки - Василий Павлович Щепетнёв Страница 40

Он бы и больше привёз, Дамский, но есть ограничения на рейсе из Токио в Манилу: ручная кладь не более определенного веса. А в багаж сдавать — там тоже ограничения. И ушлые филиппинцы непременно проверят, не спирт ли это.

Но я сказал, что мне хватит. По трети бутылки в день — это пятнадцать дней. А мне больше и не понадобится.

Дамский только грустно посмотрел на меня. Думаю, решил, что я сложил руки и согласился утонуть. Это было вчера.

Ну, посмотрим, посмотрим.

Яков Владимирович выбрал виски. Односолодовый. Да пожалуйста.

Выпил он немного, граммов пятьдесят, а потом приготовился работать. Раскрыл блокнот и достал три свежеочиненных карандаша.

Сначала речь зашла о сегодняшней партии.

— Вы играли осторожно, — заметил Дамский.

— Я старался держать стабильное напряжение. Без перепадов, — приоткрыл замысел я. — И перенес основную борьбу на завтра.

— Почему в вашем матче так мало ничьих?

— Удивительно другое: почему в других матчах так много ничьих? Есть ничьи как исход партии, исчерпавшей все возможности из-за равенства сил соперников, а есть — как следствие миролюбия. Равенство сил встречается не так уж и часто. Много ли ничьих у бегунов, боксеров, штангистов или толкателей ядра? И если в турнирах стратегия ничьих может быть объяснена, ничья — это половина победы, то в матче ничья не даёт ничего. Зачем же тратить на неё энергию, особенно сильнейшей стороне? Это понял Фишер, и потому столь блестящим был его путь к короне. Шесть — ноль — победы над Таймановым и Ларсеном. Без ничьих! И дальнейшие шаги были убедительны.

И Карпов тоже не хочет тратить силы на ничьи. Давайте представим себе, что мы играем не здесь, а на Луне. И запас кислорода у нас строго ограничен. Сыграли вничью — зря потратили бесценный баллон, другого-то не привезут. Здесь тратится не кислород, но собственные силы, запас которых тоже конечен. Потому и мало ничьих. Пока всего одна.

— Каково ваше ощущение при таком счете — один-четыре? Как вы можете это объяснить?

— Фишер и Карпов — это новый уровень шахмат. Как реактивные самолеты среди поршневых. Другие скорости, другие высоты. И с ними бороться трудно. Очень трудно. Не хочу оправдываться, но я приехал в Багио в день игры. Прямо с марша в бой на отлично подготовленные позиции соперника. Это в кино получается — уря-уря, и мы победили. А в жизни не всегда. И Анатолий Евгеньевич наглядно показал, как рациональная игра побеждает игру эмоциональную. Но матч закончится тогда, когда один из нас одержит не четыре победы, не пять побед, а именно шесть. И потому борьба продолжается. Не открою большого секрета, если скажу, что и на моей стороне есть немалое преимущество в определенных компонентах.

— Каких же?

— У меня отличная команда. С тренером-секундантом Антоном Кудряшовым я дружу с пионерских лет, у меня к нему полное, абсолютное доверие. Есть ли такой человек в команде Карпова? Не знаю. Нодирбек Нигматов — представитель молодого поколения, его прогресс стремителен, и думаю, скоро он станет гроссмейстером международного класса. И, наконец, сейчас мне помогают легенды наших шахмат — Ефим Геллер, Тигран Петросян и Михаил Таль. Это если бы нашему ратнику на помощь пришли Добрыня Никитич, Илья Муромец и Алёша Попович. Огромная сила! У Анатолия Карпова тоже хорошие помощники, не отрицаю, но, сами понимаете, сравнивать с моими их сложно.

Дамский закивал. Да уж, какое может быть сравнение.

— Далее. В ходе подготовки я использую самые новейшие достижения советской спортивной медицины. Руководит подготовкой один из ведущих мировых авторитетов в этой области, профессор Петрова Лидия Валерьевна. Со мной её ассистентки, Надежда Бочарова и Ольга Стельбова, верные боевые подруги, обе с высшим медицинским образованием, уже поработавшие в Советском Госпитале в Триполи. Они помогают мне восстановиться, набрать форму, и думаю, что сегодня публика видела совсем другого Чижика, чем две недели назад. Учитывается любая, казалось бы, мелочь, которая вовсе не мелочь. Да взять хоть «боржоми», прекрасную минеральную воду. Её состав таков, что при правильном применении она творит почти чудеса: вечером заменяет снотворное, а утром — кофе, и никакой химии, только природные элементы. Вот сейчас выпью пятьдесят граммов — и через час буду спать крепким освежающим сном. А завтра — снова в бой.

Дамский намёк понял, и, собрав блокнот и карандаши, пожелал мне спокойной ночи.

А я и в самом деле налил боржоми, выпил, а потом позвал девочек в наш садик на крыше. Дышать. Разговаривать. Смотреть на небо.

Утром я первым делом тоже выпил пятьдесят граммов «боржома». Вот как проснулся, так и выпил. И только потом встал.

Когда через час спустился в аналитический зал — так громко мы прозвали снятый номер для совместного анализа партий, — настроение у меня было самое боевое: спокойное. Ещё час мы все вместе рассматривали результаты ночного бдения. Вывод однозначный: да, у белых получше, но на десертную ложечку, не больше. Значит что? Значит, нужно нагнетать дальше. Но осторожно. И четыре возможности для того, чтобы осложнить позицию без её ослабления.

Ладно, вечером проверим.

Аналитики пошли отсыпаться, а ко мне пришел Клаус Шафнир.

— «Ананда Марга» — очень серьёзная организация. Называет себя социально-духовным движением, а по сути структурированная секта с жёсткой дисциплиной. Истоки ее в Индии, но отделения распространились по всему миру, кроме социалистических стран, конечно. Глава «Ананда Марга», некий господин Саркар, буквально на днях вышел из тюрьмы, где отбывал срок за организацию убийств своих же сподвижников. Но сейчас власти сказали «ах, это не он» — и выпустили господина Саркара на свободу. Заявленные цели — помочь просветлению человечества через создания прочной связи с Космическим сознанием. Организует эту связь сам господин Саркар и его ближайшие ученики, остальным же нужно следовать указанному пути, познавая тончайшие структуры бытия через медитацию, голодание, асаны и так далее, и тому подобное. Тантрические практики, в общем. Быть бедным хорошо, быть богатым плохо, несите свои денежки нам, мы их потратим на Всеобщую Пользу. В терминологии Лифтона и Шейна, «Ананда Марга» — типичный тоталитарный культ. Но могущественный. На поверхности — добрые дела: волонтеры в больницах, бесплатные образовательные курсы для бедняков, дома для престарелых, и тому подобное.

— А в глубине? — спросил я.

— Никто не знает. Точнее, никто не хочет говорить. Те, кто слишком явно интересовались делами «Ананда Марга», обычно плохо кончали. Но можно предположить, что денег у организации немало, и они легко могут купить любого коррумпированного политика. Да, ваших они не любят.

— Наших? Это кого?

— Советский Союз, коммунистов. Господин Саркар прямо обвинял Советский Союз во враждебных его организации действиях.

— Вот даже как…

— Это не всё. Вчерашний человек с загипсованной ногой — это Стивен Двайдер, американец. Между прочим, выпускник Гарварда, а теперь йог, посвященный какой-то там степени (это внутренний секрет) и занимает в «Ананда Марга» не последнее место. Его обвиняют в подготовке покушения на индийского дипломата, но на время следствия он выпущен под залог. Крупный залог, но я уже говорил — деньги у организации есть.

— Да уж… — протянул я. Целая международная организация. И зачем им я? Ну, шахматист, ну, гроссмейстер, возможно даже, стану чемпионом, но какое до это дело религиозной секте?

Или Карпов обратился к ним за помощью? Нет, не думаю. Это не в его стиле — связываться с проходимцами, пусть даже высокой степени посвящения. Хотя мог обратиться не сам Карпов, а кто-нибудь из его нынешних помощников. Тот же англичанин Кин, к примеру — почему-то к нему я испытывал неприязнь. К Горту, Шамковичу и Пахману не испытывал, а к Кину испытывал. Но не сказать, что бы большую. Так, чуть-чуть. Граммов на двадцать пять.

Я решил поделиться новостями с девочками:

— Знаете, кому вы повредили ногу?

— Знаем, — хором ответили они. — Йогу, человеку под следствием. Американцу.

— Откуда?

— Отсюда! — они показали местную газету. Действительно, там была фотография Двайдера, сидящего в коляске и выставившего загипсованную ногу так, чтобы все видели: он — страдалец.

Я пробежал заметку. О «Ананда Марга» упоминалось вскользь, оранжевый балахон говорил о другом: он воин света, и будет сражаться с воином тьмы, которого прислала сюда далекая страна, исповедующая грубый материализм. Но только ментально, только ментально, разрушая паутину зла, которую я плету, затмевая разум своего соперника. Никто не пострадает, напротив, я сам пойму, что иду по неверному пути, и смогу исправиться. Если обращусь