Вадим Денисов - Путь на Кристу. Закрытые воды Страница 41

   Скоро вечер, бизнес-дела закончатся. Завтра начнётся дурдом с приёмкой и погрузкой, торговлей и выбором, и так два дня. А ведь ещё и первые пассажиры объявились.

   Хорошая суета. Чувствуя себя в родной стихии, я буквально кипел от внутренней энергии. Вот и сжигай! Вечером припрётся хлыщ-губернатор, радости мало, но визит будет недолгий, заранее знаю -- статус. А уж потом неплохо бы тесной компанией ещё раз посетить столь любезную сердцу таверну "Адмирал Бенбоу", расслабиться, послушать живую музыку.

   И политически полезно, мало ли, с кем познакомлюсь. В нашем деле головой вовремя крутить надо, задницу от стула отрывать.

   А иначе -- в самый конец очереди к корыту.

   Я что, господа, влюбился?

   Непростительная расслабленность души -- непривычно и немного страшно, в прошлой жизни успешно избегал такой напасти.

   Нет, обманываю сам себя, не я избегал, -- сама среда, круг общения, образ и способ жизни тщательно ограждали таких, как я, от нормальных женщин. Вокруг обычно две категории: либо мертвенные деловые стервы, опасные, как эфа, либо очевидные охотницы, девицы с ощутимо потасканной аурой, видимой даже при самом изощрённом подходе в облике идеальной девственницы. Часто встречались культуртрегеры женского пола, эти особи всегда пасутся рядом с большими бабками, женственным там не веет, веет ненормальным. Чаще всего попадаются упивающиеся собой декадентки, экспериментаторши, насадители новых смыслов, экспериментаторы над нравственностью и псевдоумницы, с наслаждением рассуждающие о том, как политическими ассоциациями бытовой прозы и перверсиями культуры повседневности развивать какую-нибудь "трифоновскую" линию несчастной русской литературы... Вся та хрень, коей они занимаются, почему-то требует уймы денег, вот же незадачка -- и дают! И я давал. Потому что нормальных рядом тупо нет, а средних лет вобла с фиолетовой паклей на голове, возжелавшая написать очередную книжку про эволюцию описания дерьма в русской и советской литературе, воспринимается всё же лучше, чем железные бизнес-леди или гламурные бляди в бутиковых маскхалатах.

   Когда сиятельное семейство зашло в судовой ресторан, и господин Папке с гордостью представил свою дочку, я сразу заподозрил неладное. Процессор автоматически попытался включить защищённый режим, но всё зависло, программа не запустилась, и тут в дело пошла биохимия. В крови забурлило, в голове зазвучали ансамбли гармонистов.

   Симонетта Папке была просто очаровательна.

   Я думал, что знаю немцев. Оказывается, я знаю только мужиков и дам уже упомянутых категорий. А тут совсем другое... Невысокая, с отличной фигуркой шатенка. Короткая стрижка, которая называется, как позже объявил всезнающий шкипер, "каре на ножке". Глаза... Светло-голубые, сразу проваливаешься, как в бездну. Держится просто, но... Хотел подобрать стереотип, и не смог. Ну как описать? Да вот только так: она чувствует себя немного виноватой в том, что её внешний вид и статус привлекает внимание окружающих, отодвигая в сторону нечто важное для неё. Статус ей необходим, но он же противоречиво гнетёт, -- немножко чужая, таковой она себя ощущает. Умея затягивать души, ненавидит капканы. Ни малейшего следа надменности мамаши. Вполне может быть, что и это появится с годами, хотя я искренне не желаю ей такой участи. Конечно, она тоже не проста. Не простолюдинка. Ну и порода чувствуется, сейчас в Германии такие в редкость, а тут -- бабушка из Эльзаса.

   Монету я, разумеется, и не подумал доставать, хорошо осознавая, что сразу буду вынужден расписаться в приказе с короткой резолюцией -- "Уволен".

   -- Знаете, господин Ростоцкий, а ведь наша Симона поедет с вами! -- объявил губернатор после перемены блюд. -- Моя милая дочь -- председатель Гуманитарной миссии Манауса и соответствующего частного Фонда, в планах работы записан рейс в Дуглас, а тут вышла накладка, мой разъездной катер ушёл в Панизо, и прибудет только послезавтра вечером, он их и привезёт назад. Сами понимаете, план есть план, срывать сроки нежелательно.

   -- К африканцам? -- удачно удивился я, изо всех сил стараясь не упускать смысла слов, сказанных за столом. Мне сейчас вообще хотелось взять гитару или принципиально чуждый мольберт, а не заниматься унылым политесом.

   -- Она поедет не одна, дорогой Герман, -- поспешила ответить госпожа Эвелин Папке, по-своему расценив мой вопрос. -- С ней отправятся две дамы из миссии, а также Эрих и наш верный Генрих, для охраны. Вам же будет заплачено по тарифу, бюджет миссии такие затраты предусматривает.

   -- В Дуглас? -- уточнил я уже другим тоном. Почти язвительным.

   Воткнувшись, наконец, в тему, внимательно посмотрел на Клауса, и впервые увидел его растерянным. Губернатор оценил взгляд и, чуть склонив голову, смешно поджал губы и приподнял одну руку ладонью к небесам, мол, что я могу поделать, святая обязанность власти, издержки демократии.

   -- Они первые в перечне, -- сказал Папке с жестяной улыбкой на лице.

   -- Они у нас самые бедные! -- дополнила картину мамаша.

   Я понял. И обалдел.

   Опять Африку кормят! Даже здесь, немыслимое дело...

   Вот так вот. Назначили нуждающихся в заботе, и теперь их образцово подкармливают раз в квартал, привозят кучку коробок, образовывают и окультуривают, ведут душеспасительные беседы. А те и в ус не дуют, знай себе приторговывают бутылочками с бензином, забив болт на всё частное и народное хозяйство. А зачем упираться? Идея миссии ясна -- покупаем расположение женской половины среднего и выше класса.

   -- Герман, мы просто не можем бросить этих несчастных на произвол судьбы! -- тихо молвило очаровательное создание бархатистым голосом. -- Я понимаю, что там созрел целый комплекс проблем, но это никак не снимает социальной ответственности с нас, более успешных, согласитесь.

   Что тут скажешь. Нет, сказать я много чего могу, но не в этом случае.

   Капитан сухо закашлялся, выслушав перевод профессора, но мужественно стерпел, не сказав ни слова. Скорее всего, его скрытый мат содержал и эпитеты в мой адрес, этот народный мудрец наверняка заметил и должным образом оценил реакцию главпредпринимателя. Я взял паузу, успокаиваясь, незаметно глубоко вздохнул. Кто там говорил, что люди мало тут натворили за сотню лет? Ничего, шкипер, не волнуйся, не расслаблюсь... А как только скинем миссионеров в Дугласе, сразу мозги проветрятся, я умею быть собранным. Баба с возу -- мужик за ближайшим леском правит телегу в кабак.

   Но как же я был рад такой пассажирке!

   Сильный сюрприз, не так ли?

   Почти весь путь мы с ней стояли на палубе и беседовали о всякой ерунде.

   Чем не штамп: интеллигентный корсар соблазняет дочку губернатора...

   Мимо постоянно сновали члены экипажа с растопыренными ушами, кто быстрой молнией, кто важным фазаном: каждого хотелось пнуть в задницу, чтобы слухач перелетел через леера и окунулся в отрезвляющую воду Леты. То Инна пробежит по делам, то Марина подойдёт, которую просто жмёт согласовать какой-нибудь пункт ассортиментной матрицы. Один раз мимо прошествовала Нина -- знаю зачем, вечерком расскажет в ресторане что-нибудь вроде: "У девушки нездоровая кожа, ей бы хорошему врачу показаться надо". Кожа у Симоны белая, в свете и полусвете Манауса загорать категорически не принято.

   Капитан постоянно появлялся на правом крыле, топтался с подзорной трубой и всячески пытался надо мной поиздеваться с безопасной дистанции: делал многозначительные знаки типа "давай-давай", пыхтел, корчил рожи, жал плечами и подмигивал так, словно закрывал орудийный портик -- чёрт знает что, как дети, ей-богу.

   -- Спасибо огромное, Герман, -- сказала она, принимая из моих рук большое красно-жёлтое яблоко. -- Хотелось свеженького... Настроение всегда улучшается, когда видишь того, кто тебе нравится. Только... давай больше не будем вспоминать о Дугласе, прошу тебя! Я надеюсь, что уже ответила на этот вопрос.

   Как же меня обрадовало это "давай" и "тебя"!

   Когда рядом стоит такое чудо, ты естественным образом обязан отбросить все текущие проблемы, говоря лишь о том, что на улице... плохая погода, а может, вовсе и хорошая, ибо нельзя же сказать про дождь, что это плохо. Она ответит, что тоже любит дождь. А ты отметишь изумрудную зелень проплывающих мимо берегов и ощущение Тайны... Она, оказывается, страсть как любит Тайны, и всегда мечтала вот так прокатиться с интересным человеком, да на добром судне. И покатилось.

   Я сразу понял и отметил, что теперь почти всё, что буду говорить в последующее время палубного кайфования, окажется глупым и пошлым, за что позже изругаю себя последними словами. Плевать!

   Однако инерция какое-то время ещё тянула меня за язык поговорить о деловом, политическом, как бы актуальном. Но рациональное быстро испарялось под её взглядами, и начался меж нами нормальный твиттинг, под который быстро забываешь о проблемах.