Евгений Таганов - Рыбья Кровь и княжна Страница 41

При приближении липовцев действительно было видно, как в горы скачут на конях молодые девушки, а к пришельцам выходили старики в сопровождении юношей, опоясанных короткими мечами. За стеной мелькали парни постарше с луками.

— Этих не грабить, а их самих одаривать надо, — шутил князь.

— Ты не смотри, что их мужики в такой рвани ходят, зато у женщин по десять золотых браслетов, — не соглашался Кухтай.

Местное иноязычное племя дирхемы не брало, зато за ромейские милиарисии и фолисы охотно продавали муку, свежее мясо, молоко и сыр.

Не останавливаясь нигде более чем на ночь, плыли дальше. Первый большой город увидели там, где верстовые горы почти вплотную подступали к морю. Это была Карга, пограничная крепость Лазикского царства. Природной бухты здесь не было, вместо нее в море выдавались две насыпные, скобами изогнутые внутрь дамбы.

Налетевший с севера шквалистый ветер с дождем загнал в эту рукотворную гавань всю липовскую флотилию. Излишки оружия Рыбья Кровь решил в бочки не прятать — вдруг пригодятся для хорошей драки.

Вдоль причала, всего на полстрелища отступая от воды, тянулась четырехсаженная стена из известняка с тремя квадратными башнями. Гарнизон крепости, по словам Кутрая, состоял из двухсот — трехсот местных смердов, согнанных в крепость в качестве военной повинности. Дарник внимательно все оглядывал — размеры и сила крепости вполне подходили для осады ее имеющимся в его распоряжении войском.

В гавани находилось больше двух десятков купеческих судов, чьи команды встревоженно смотрели на приближение лодий под словенскими парусами. Удары в большой колокол раздались и в самой крепости. Торговцы на пристани, несмотря на дождь продолжавшие торговать, предпочли быстро собрать свое добро и удалиться, не исключая возможности обычного пиратского набега. Заведенный князем порядок сыграл ему плохую службу — четкость и последовательность, с которой приставали к берегу лодии, с головой выдавали военный характер флотилии. Купеческие суда, те всегда лезли опередить друг друга, чтобы занять самые выгодные места. На эту промашку уже на берегу указал князю Кухтай.

— Скажем, что мы посольство Русского кагана, — тут же придумал Дарник.

— А грамоты с печатью кагана у тебя есть?

— Хватит им грамоты и с моей печатью. — И Рыбья Кровь приказал писарю запечатать своей печатью чистый пергамент.

К соседним лодиям между тем подошли каргинские таможенники проверить товар и получить корабельную пошлину. Сразу поднялся крик, липовцы не хотели пускать их на свои суда. Дарник послал гридя, чтобы каргинцев вели к нему. Два таможенника в сопровождении шести воинов подошли к княжескому дракару. Один коряво говорил по-словенски, другой, видимо, нет.

Дарник был выше их на целую голову и, еще сильней выпрямившись, высокомерно смотрел на местных тиунов сверху вниз.

— Да, ты верно заметил, мы не торговцы, а воины, — небрежно произнес он. — Идем в Романию служить базилевсу. Никакой пошлины платить не будем, лишь пополним свои припасы, переждем ветер, и все.

— У вас должна быть пропускная грамота от урганского стратига.

Дарник протянул руку и взял у писаря запечатанный собственной печатью чистый пергамент, взвесил его в руке и, словно передумав, вернул обратно писарю.

— У воинов одна пропускная грамота — их мечи, — надменно бросил он и отвернулся, давая понять, что объясняться дальше не намерен.

Таможенники, потоптавшись на месте и о чем-то между собой переговорив, пошли прочь.

— Обидев таможню, ты обидел лазикского царя, — сказал Кухтай. — А нам еще неделю плыть мимо его земель.

— Скажи, а Карга богатый город? — Рыбья Кровь перевел разговор на свое, внимательно рассматривая городскую стену.

— Богат не город, а его храмы. Все народы Русского моря имеют здесь свои святилища и оставляют в них пожертвования для удачного плавания.

Торговцы и каргинцы, успокоенные мирным видом пришельцев, вернулись на портовый рынок. Многие подходили к липовцам и пытались завязать разговор. Слух о запечатанной грамоте урганского стратига быстро распространился, липовцы охотно его подтверждали и вскоре уже сами верили, что идут воевать на стороне ромеев против магометан, армян или болгар.

Наиболее смелые продавцы протискивались к князю со своими товарами. Дарник шел мимо них, как мимо неодушевленных предметов. Видя его отношение, арсы принялись грубо отгонять торговцев и любопытных.

— А почему так, в малых селищах ты к местным всегда со всей душой, а к этим как свирепый бирюк? — допытывался Корней. — Хочешь зло думать о тех, кого убивать придется?

— А с чего ты решил, что я их убивать хочу? — проворчал Молодой Хозяин и отдал строгий приказ липовцам ссоры ни с кем не затевать.

Но были еще вольные моричи, они, ощущая за спиной силу тысячного войска, быстро почувствовали себя безнаказанно в чужом городе и сначала в виде веселья, а потом и по-серьезному стали хватать у торговцев на пробу заморские фрукты и восточные сладости, а вскоре занялись и мелким грабежом, выхватывая мелкие украшения и скрытно перебрасывая их своим товарищам. Обозленные торговцы, схватив двоих таких безобразников, повели на суд к липовскому князю.

Дарник вначале не знал что и сказать, потом, как ему показалось, придумал подходящее наказание — обоих заградцев арсы разложили прямо на торговых столах, и князь передал в руки торговцев плети:

— Бейте, сколько сочтете нужным.

Веселье разом сбежало с лиц собравшихся моричей и липовцев. Князь с оторопью вдруг осознал, что еще чуть-чуть — и начнется самая безудержная резня каргинцев. То же самое, должно быть, ощутили и торговцы. Один из них, бородатый кряжистый мужчина, повертев в руках плеть, отбросил ее в сторону:

— Это дело для палача, а не для простого купца.

Все окружающие вздохнули с явным облегчением, а «шалости» тотчас же прекратились. Даже с веселыми девками, непременной принадлежностью любого большого торжища, липовцы повели себя заметно сдержанней, заодно объясняя моричам, что после первого позорного наказания у князя идут в ход уже только виселицы.

На ночь войско расположилось прямо на опустевшем торжище. С одной стороны была городская стена, с другой лодии, а по бокам костры бодрствующих дозорных. Всем воинам раздали щиты, лепестковые копья и луки, и это оружие, лежащее наготове возле каждого спящего ратника, защищало их стан лучше любой ограды.

Утром возле пристани появился конный отряд в двести мечей из соседнего города. Но липовцы уже грузились на свои суда, и лазиковские воины предпочли наблюдать за их сборами издали, ничего вызывающего не предпринимая.

7

Дальнейшее плавание вдоль владений царя Лазики тоже обошлось без столкновений. Горы отодвинулись к горизонту, а болотистая равнина с мелкими речушками и городами вдали от моря не вызывала особого желания приставать к берегу. Лишь однажды флотилия пошла вверх по течению одной из рек, чтобы как следует рассмотреть местные края. В десяти верстах от устья увидели городок с крепостным валом и каменными стенами. Занимавшиеся на берегу реки своими делами жители тотчас разбежались частью в город, частью в лес, так что даже вести переговоры было не с кем. И, пополнив запасы питьевой воды, лодии развернулись и поплыли назад. Еще как-то раз видели на берегу отряд из полусотни вооруженных конников, которые несколько верст следовали вдоль моря за флотилией, а потом скрылись в лесу.

Иногда, нарушая строй, струги моричей вырывались вперед, вызывая липовцев посостязаться. Однако их ребячество отклика в командах лодий не находило.

— Они у тебя так приучены или просто тебя боятся? — полюбопытствовал Кухтай на стоянке.

— А ты сам их спроси, — посоветовал Дарник.

— Да спрашивал уже. Говорят: зачем нам думать, у нас князь на это есть. А вот, случись что с тобой, как они распорядятся?

— Наверно, сложат ручки и на дно пойдут, — в своей привычной насмешливой манере отвечал Рыбья Кровь.

— А мне сказали, что у вас четкий пятерик. Пять воевод знают, кому за кем старшинство перейдет, — продолжал расспрашивать заградец. — А если пятый воевода командует лучше второго, и это все знают, то как быть?

Дарник едва сдерживал себя. Когда-то подобные расспросы нравились ему, потому что давали возможность что-то кому-то объяснить. Ныне же по большей части злили и раздражали. Особенно когда исходили от не проверенных в деле людей. Все его победы и он сам словно брались под сомнение, раз с ним могли разговаривать настолько по-свойски.

— Знаешь, у меня когда-то учителем был один старый ромей. Он говорил: если ты надеешься на важный вопрос сразу получить полный и правильный ответ, значит, тебе десять лет и еще нужно в бирюльки играть.