Анатолий Спесивцев - «Черный археолог» из будущего. Дикое Поле Страница 41

– Понимаешь, Юхим, нет в этом городишке ни одного приличного гончара. А идейка-то перспективная. Представляешь, забросать врагов осколочными гранатами, когда они по тебе и стрелять-то не могут. Резервы-то, ик, при защите крепостей невдалеке от стен ставят. Правильно?

– А что такое – осколочные гранаты?

Пришлось Аркадию объяснять ему, чем осколочная граната отличается от простого кувшина с порохом, рисуя мокрым пальцем по столу. Добившегося больших успехов в ракетостроении Срачкороба гранаты заинтересовали.

Через пару чарок (бутыль была большой, а чарки маленькими) Срачкороб вспомнил, что есть в таборе бывший гончар. Да не из худших.

– Яцько Дзыга (юла) его зовут. Только, извиняюсь, сомневаюсь, что он согласится руки опять глиной пачкать. Негоже лыцарю ничем, кроме войны или охоты, заниматься.

Ивана такое заявление не удивило, а Аркадий поразился:

– А как же кузнецы? Уж они-то свои руки замарать не боятся, пусть и не глиной. Да что там руки, у них и лица-то, хи-хи, порой как у чертей.

– Точно, как черти из кузни вылазят, – вступил в разговор Иван. – Помню, иду мимо кузни, а из нее Юхим-недоросток вылазит. Сам весь черный, только глаза блестят, а по бокам головы не выбритые волосы торчат. Ну вылитые рожки. Да. Однако, Аркадий, кузнец тебе – это не горшечник. Наши кузнецы не серпы-косы мастерят. Оружие. И сами им хорошо владеют. Да чего я тебе рассказывать буду, сам видел. Они хоть и ремесленники, но и лыцари. Нам без них и в походе никак нельзя.

– Без кузнецов нельзя! – кивнул Срачкороб. – И они, ясное дело, лыцари. Оружие рук не пачкает, работа над ним лыцаря не позорит.

– Так, хлопцы, мне ж не ночной горшок нужен! Мне специальные гончарные изделия для грозного оружия нужны. Вы слышали: для оружия!

Иван и Срачкороб переглянулись.

– Ну, сучий сын, уговорим Яцька доброму делу послужить?

– А почему бы не уговорить? Если ты, батьку, за дело возьмешься, куда он денется?

– Никуда не денется!

– Так выпьем за то, чтоб все хорошие люди работали на нашу победу, как на самих себя!

В дальнейшем вечеринка потеряла историческое значение, посему ее описание прекращаю. Но посидели хорошо. За добавкой еще два раза соседского хлопца посылали.

На следующее утро все втроем отправились к Яцьку уговаривать. Если кто думает, что это было легко, то ошибается. Отрекшийся от гончарного круга ради сабли и пистоля, Яцько категорически не желал опять пачкать руки. Уговаривать его пришлось больше часа. И никаких характерницких приемчиков Васюринский себе не позволил. Характерники с подавлением воли у казаков экспериментировали очень осторожно. Уж очень взрывным материалом для таких опытов были запорожцы. Разозлись они на характерников, никакие колдовские фокусы им бы не помогли. Разорвали бы на кусочки, втоптали бы в пыль их сечевики. Свою волю они ценили очень высоко.

В конце концов никуда Яцько не делся. Уговорили. Сугубо за счет логики и настойчивости. И обещания щедрой оплаты. На гранаты Иван дал часть общака из добычи от турецкого посольства. Потратить на опыты, прежде всего на порох, пришлось немало.

После начала работы начали вылазить дополнительные трудности. Нелегко оказалось определить объем будущего метательного взрывного устройства. Полфунта черного пороха взрывалось слишком слабо. Пришлось увеличивать величину гранаты до фунта (около полкилограмма). Сам кувшин, естественно, весил при этом втрое больше. О лимонке или немецкой колотушке оставалось только мечтать. В связи с хрупкостью керамики изделия пришлось оплетать лозой.

Второй проблемой стала глубина прорезей на кувшине. Слишком глубокие разрушали кувшин при обжиге, мелкие не разрушались при взрыве. Терпение и труд все перетрут. На пятый день экспериментов удалось добиться нужного эффекта. Граната взрывалась и осыпала ближайшие окрестности множеством осколков. Однако даже оплетка не гарантировала сохранения целостности горшка при падении, появление же щелей в нем превращало грозную гранату в фыкалку. Порох сгорал, а не взрывался, разбрасывая осколки. Пришлось делать запальные шнуры очень короткими, чтобы взрыв происходил в воздухе. Это автоматически превращало профессию гранатометчика в крайне рискованную.

Дополнительная проблема возникла c их массовым производством. Возня с нанесением продольных и поперечных полос отнимала слишком много времени. Яцько не успел бы наготовить к штурму Азова нужного количества гранат. К счастью, выход нашли быстро. В городке была пацанва. Несколько мальчишек за символическую плату согласились помочь в производстве оружия для своих отцов. Сознавая важность дела, ребята отработали очень ответственно. И потом очень гордились своим вкладом во взятие Азова.

Увидев готовую кирасу, окрашенную в ярко-красный цвет, будто снятую с гигантского вареного рака, Аркадий задумался. На что-то этот сюрреалистический вид его наталкивал. К вечеру он сообразил.

«Это ведь еще дикое время, полное веры в сверхъестественное. Правильно Коваленко писал, что и инопланетянина могут посчитать нормальным иноземцем. С другой стороны, верят в оборотней и чертей. Если придать атакующим вид чертей, то именно чертями янычары на галерах их и посчитают. Ну а рассмотреть шайтанов подробнее никто им не даст».

Попутно с гранатами, вместе с подмастерьем Тихоном, изготовившим полукирасу, они соорудили и легкий устрашающего вида деревянный шлем, придававший человеку, его надевшему, совсем не человеческий вид.

Испытание кирасы на прочность несколько разочаровало Аркадия и пришедших на это действо атаманов. Она защищала от смерти или тяжелой раны хорошо если в половине случаев. Разочарованный не менее других, Аркадий, тем не менее, не показал этого. Наоборот, уговорил атаманов попробовать вариант шайтанной атаки вражеских галер. Откровенно сомневаясь, они поддались уговорам. В первый поход в море пришлось идти в обычном виде. На производство кирас и масок нужно было время, хотя к нему подключились еще несколько мастеров. Главной проблемой стал недостаток красок. Не было на Дону производств, в которых она использовалась бы.

Утро добрым не бывает, дубль… черт знает какой

«Ох, ох, ох, что ж я маленький не сдох? Оплакала бы младенца мамочка, получил бы лишний повод выпить папочка, погоревали бы, не успев привязаться, бабушки. А душа младенца, если верить попам, прямым ходом пошла бы в рай. И не было бы у меня всех этих мучений, физических и моральных. Кстати, для души, при казацком образе жизни, райские перспективы маловероятны. А здесь и с тела грязь хоть соскребай, не помоешься толком, не то что ванны – душа паршивого нет и неизвестно, когда он будет. А в родном городе уже вовсю буйствуют футбольные страсти, на улицах появились легкомысленно одетые красотки, жратвы, пусть и гемеошной, – завались…»

Аркадий с немалым трудом раскрыл глаза и не увидел ничего ободряющего в окружающем мире. Чувствовал он себя ОЧЕНЬ плохо.

«Странное дело, жрать нечего, шаровары приходится штопать, чтоб голой жопой не светить, а нажираюсь второй день подряд до свинского состояния. Чертов Срачкороб, «посидим, посидим, поговорим»!.. Будто нельзя поговорить без самогона. Лучше б хлебушка принес. Чтоб ему!»

Конкретизировать пожелание Аркадий поленился. Не хотелось даже думать, не то что вставать. Но пришлось это сделать в связи с категорическим требованием мочевого пузыря.

Потянувшись за кроссовками, обнаружил раскинувшегося невдалеке на полу виновника его мучений, Юхима. Знаменитый шкодник дрых как ни в чем не бывало. Его левые скулу и глаз украшали свежие синяки, поставленные кем-то из пострадавших от татарского табуна. Странно, что его живьем не закопали. По совокупности он давно не на одну казнь заработал, но, судя по всему, и сейчас выкрутится. Возле него валялась большая бутыль из мутного стекла, вид которой немедленно вызвал у Аркадия приступ тошноты.

«Чего, спрашивается, не остановиться бы нам вчера на одной бутылке? Особенно при скудности закуси? Эта сушеная, весьма заметно пованивающая рыба уже не только меня достала. Эх, жареной бы картошечки сюда… Мечты, мечты… Надо срочно посылать экспедицию в Европу, картошку туда уже завезли. Она будет важным подспорьем для питания. Немного навоюешь с пустым брюхом, а голодают здесь всерьез».

Когда Аркадий, облегчившийся и умывшийся, вернулся со двора, Иван и Юхим тоже уже поднялись. Не без злорадства он отметил, что и они чувствуют себя не лучшим образом. Если судить по их внешнему виду.

Высказанную Юхимом мысль о «поправке» Аркадий и Иван отвергли единодушно. У обоих было много дел, которые в похмельном состоянии лучше не делать. Да Юхим не очень-то и настаивал. Ему в последние дни, чтоб заслужить прощение за свои необдуманные поступки, пришлось много раз проставляться, денег и у него осталось совсем мало. Поэтому предложение заработать на производстве ракет он встретил с большим интересом.