Павел Дмитриев - Время собирать камни Страница 41

Пришлось использовать старые добрые сервоприводы, то есть обычные мотор-редукторы с управлением через отрицательную обратную связь. Этот вариант позволял добиться значительно большей точности, но и электроники требовал на порядок серьезнее. Тут Василия выручили друзья из ЛЭТИ, которые, как оказалось, уже сталкивались с «халтуркой» на ПК-0010. Но задача обработки металла далась им нелегко, мешал редуктор, вернее, его люфты. Из-за них рабочий инструмент, выставленный относительно датчиков обратной связи, при прохождении траектории начинал колебаться вокруг нулевого положения. Пока студенты мучили свою профессуру на предмет алгоритма гашения автоколебаний, а Василий изыскивал возможность заказать в Японии безлюфтовые редукторы ШПВ[181], положение спас директор ПТУ. Борис Михайлович не стал долго размышлять, а поставил «как времянку» две капролоновые гайки, выбрав тем самым зазоры практически в ноль.

Попутно в утиль отправились установленные на старте проекта датчики положения, намотанные из манганина[182]. Их заменили в десять раз более точные электромагнитные, способные измерять перемещения до одной сотой миллиметра[183]. Оказался химерой и первоначальный вариант управления рычагом коробки скоростей при помощи соленоида. Вместо него регулировать скорости вращения шпинделя стал уже опробованный сервопривод.

Однако самый главный сюрприз ждал прожектеров в конце. Оказалось, что станок «с душком». Заводчане спихнули в ПТУ «чеха» не простого, а с поведенной станиной. Эка невидаль, всего-то советский снабженец забрал оборудование по схеме «три бракованных вместо одного нормального». Пока на нем работали ученики – проблем никто не замечал. Но программы не ошибаются! Оскорбленный в лучших чувствах Василий настоял на составлении карты обмера станка и уже собирался добиваться от завода замены, но… изрядно поднаторевшие в числовом управлении ребята предложили вложить в память ЭВМ коррекцию дефектов, так же как это было сделано для коррекции износа инструментов в процессе работы. Бывалые мастера не верили своим глазам: безнадежно испорченный станок смог выдавать изделия без изъянов.

…Через год пришла пора «считать цыплят». Токарно-револьверный станок с микроконтроллерным управлением решил практически все поставленные перед ним задачи. После публикации в «Комсомолке» проект «ЧПУ из ПТУ» стал известен по всему СССР и имел огромное число последователей, ни один из которых, впрочем, не добился заметных результатов – лимит «цифрового везения» в ПТУ № 39 исчерпали до дна. Олег Чесноков стал вторым секретарем горкома ВЛКСМ, а его друг совершил еще более серьезный рывок – в инструкторы Северо-Западного регионального комитета КПСС, после чего начал отзываться исключительно на «Василия Николаевича». Сам же станок на производстве не прижился. Сметанный «на живую нитку», он начал разваливаться раньше, чем просохла типографская краска на победных реляциях.

Но все же работа комсомольцев была не напрасной. В далекой Рязани партийное руководство станкостроительного завода обвинило главного инженера Владимира Павловича Кабаидзе в пренебрежении генеральным курсом партии на автоматизацию. Последний расстраивался недолго, так как получил предложение возглавить Ивановский завод расточных станков. Но про вызвавший резкий поворот в карьере агрегат он не забыл, перевел его «остатки» с Невского машиностроительного завода на баланс своего предприятия в обмен на две недельные путевки в адлерский профилакторий «Дельфин». Кроме того, он сумел забрать к себе на работу чуть ли не весь выпуск неожиданно прославившегося ПТУ.

К концу тысяча девятьсот семьдесят второго года Ивановское станкостроительное ПО наладило выпуск передовых станков с ЧПУ на базе контроллера ПК-0012.4, которые пользовались спросом не только в СССР, но и на мировом рынке. Ивановские станки получали призы на престижных международных выставках в Ганновере, Дюссельдорфе, Брюсселе, Осаке[184]. Обрабатывающими центрами семейства ИР оснащались ЗИЛ, ГАЗ, «Шкода», «Фиат», «Рено», предприятия космической техники и авиационные заводы. Уже в конце семидесятых в свободной экономической зоне «Северо-Запад» было создано международное совместное научно-производственное станкообъединение «Иваново-Сливен-Кавадзима[185], генеральным директором которого был назначен Владимир Павлович Кабаидзе.

Глава 10

Новогодние подарки

Прожив всю свою сознательную жизнь в России двадцать первого века, я даже представить себе не мог, что самым удивительным днем в жизни Советского Союза окажется тридцать первое декабря. Как-то привык, что Новый год медленно накатывает через многочисленные корпоративы к католическому Рождеству, потом приходит пора поездок начальников в египты, тайланды и прочие доминиканы, оставшиеся без пригляда сотрудники с зарплатами поскромнее работают скорее мнимо, чем реально. Происходит такое не только в частных офисах-конторках, праздничная чума легко накрывает вполне серьезные заводы. Хуже того, начатый под «Санту и оленей» алкогольный марафон гармонично дополняет «синяя яма» новогодних каникул, достойно завершая потерянный для экономики месяц.

Но здесь вам не там! Инженеры и рабочие в СССР привыкли вкалывать тридцать первого с раннего утра и до полного выполнения годового плана. А так как обычно план и здравый смысл несовместимы, начинается быстрое время чудес под «елочкой», строчки отчетов и материальные ценности становятся легкими, подчас призрачными, поэтому легко меняют свое положение во времени и пространстве. Впрочем, советским ученым и всяким примазавшимся к ним типам вроде меня нарушать законы природы и здравого смысла существенно проще, чем рабочим у конвейера, но даже в НИИ «Интел» всегда находились какие-то глупые акты, ведомости и прочая макулатура, которую непременно нужно было привести к запланированному виду до боя курантов.

Особых директорских усилий на это обычно не требовалось, Шелепин в свое время позаботился о формальной стороне, подобрал великолепных главбуха и зама по хозяйственной части. Однако последний день уходящего тысяча девятьсот шестьдесят девятого года обещал быть нелегким, и виноват в этом оказался я сам. Еще летом Авдеев с «УралКабеля»[186] порадовал первой катушкой оптоволокна, и сразу вслед за ним, как будто сговорившись, товарищ Алферов предоставил лабораторные образцы полупроводниковых лазеров[187]. Третим фактором стала супруга, которая откровенно заскучала на лаборантской позиции.

Увидев в стечении обстоятельств знак судьбы, я решил добиться синергетического эффекта, а именно пообещал Кате договориться о втором высшем экстерном, если, разумеется, она творчески осмыслит процесс построения сетей в целом, подготовит в НИИ образец-макет, а потом выработает методологические указания для будущих техников-монтажников. Особых проблем не ожидал, жена как-никак в недавнем прошлом учитель математики, справлялась с подростками в Н-Петровске, значит, сможет все, вплоть до дрессировки тигров, а уж обучение связистов на этом фоне совсем пустяк. Потом, глядишь, диссертацию защитит и вообще реализуется не только как мать, домохозяйка и лаборант странного НИИ, но и как настоящий советский ученый.

Дело – верняк, как говорил в похожих случаях Федор, ведь за моими плечами были десятки километров уложенного по лоткам и коробам «стекла», эвересты разваренных муфт и кроссов, тысячи приклеенных разъемов. И все бы хорошо, да угораздило меня взять повышенные обязательства: к Новому году в обстановке строгой ведомственной секретности запустить первую в мире оптоволоконную линию между парой «Орионов». Соответственно под такое дело не преминул напрячь смежников, чтобы к Первомаю и ни днем позже выдать «любимой партии и великому народу» совместную перспективную программу со всем, готовым для массового строительства, – серийные лазеры в стандартных корпусах, кабели, годные для прокладки под землей и подвесу в воздухе (а не волокна в лаке, как сейчас).

Но… гладко было на бумаге, да забыли про овраги. То одного нет, то другое задерживают или вообще сделали шиворот-навыворот. Так что плохо смазанная телега проекта доскрипела до финишной прямой с изрядным опозданием. Вроде ничего страшного, ну заработает первый линк на пару дней позже, а то и на месяц. Лабораторный журнал все стерпит, а писать методички задержка не мешает, до весны-то времени – умотаться. Но вот Катя… Уперлась, как единорог перед политической проституткой!

Проще говоря, тридцать первого декабря я до любимого кресла в собственном кабинете так и не дополз, а часам к девяти работа уже была в самом разгаре, я сваривал волокна, Катя клеила и полировала разъемы для будущих патчкордов, а позаимствованный у Федора магнитофон радовал свеженьким роком.