Звезда заводской многотиражки 4 - Саша Фишер Страница 41

Так ужасно мило. Однако, в доверенные лица я пока что явно не попал. И это было понятно, в принципе. Ведь за платные конфиденциальные услуги милейшей Регине может прилететь по шапке не только штрафом отлучением от практики, но и, возможно, реальным тюремным сроком. Так что поговорить с моей «хорошей девочкой» она согласилась, но не больше. Вроде как, просто жизненный совет дать. Без далеко идущих последствий. И для этого ей нужно было прийти в консультацию в часы ее работы, которые я тщательно записал в свой блокнот. Отстоять очередь и сказать в кабинете, что она от Ивана Мельникова. Ну а потом – как пойдет.

Чтобы не откладывать дело в долгий ящик, я остановился у ближайшего телефона-автомата, выбрал из россыпи мелочи двушку и набрал номер Веника.

Я показал пропуск и протиснулся через турникет проходной. Нахмурился. Что-то было не так. Как-то странно на меня оглядываются. Хихикают. Пришлось стряхнуть задумчивость и оглядеться. И сразу понял, в чем дело. Плакат на доске объявлений. С большими буквами «ПОЗОР ДРАЧУНАМ». Хм. Интересно, кто рисовал? Довольно талантливо ухвачены черты, в двух сцепившихся фигурах рядом с прямоугольником двери с табличкой «СТОЛОВАЯ» несложно опознать меня и Мишку. Правда, чтобы никто не ошибся, участники были подписаны.

А внизу печатными буквами сообщение:

«В среду в четырнадцать ноль-ноль состоится товарищеский суд в кабинете номер двести шесть».

Ну зашибись, блин.

Всю жизнь мечтал.

Значит сегодня ЭсЭс устроит мне головомойку, а завтра меня будут стыдить все активисты коллектива.

Ну что ж, соберись, Жан Михалыч, придется тебе стряхнуть пыль со своего дара красноречия.

Я взбежал по лестнице и распахнул дверь редакции.

– Мельников, восемь сорок семь, – голосом отличницы сообщила Даша. – Рановато сегодня, душа моя!

– Дома не сиделось, хотелось срочно взяться за работу, – в тон ей ответил я, бросив взгляд на уткнувшегося в ворох каких-то бумажек ЭсЭса. Тот едва заметно кивнул и больше никак на мое появление не отреагировал. Они что, не заметили плакат на проходной?

Я пожал плечами и критически изучил список своих заданий. За которые я пока что не принимался.

Тэкс.

О пользе рацпредложений.

Производственная гимнастика – залог здоровья работников.

Обзор международных отношений по материалам советских газет.

Передовой опыт санаторно-курортного лечения.

Скукота… Впрочем.

Я опять встряхнулся. Скучных тем не существует, вот что. И подобный список – это вовсе не повод писать левой задней пяткой, а вызов моему журналистскому профессионализму. Давай, Жан Михалыч, покажи высший класс! Ты же можешь на любую тему писать так, чтобы у читателей подгорело, чтобы им хотелось поспорить, чтобы они продолжения ждали, как манны небесной…

Буквально на днях в курилке обсуждали прохладную историю про мастера цеха вулканизации, который придумал какую-то присадку или что-то такое, но сделал это втихаря, потому что человек необщительный и хмурый, а какой-то ушлый Петрович подсмотрел, оформил рацпредложение, получил надбавку… Блин, ни черта не разбираюсь пока что в производстве, надо бы в цехе вулканизации о подробностях расспросить. Кажется, эти двое потом подрались. Или просто поспорили на повышенных оборотах… Пальцы зачесались. Я достал из ящика стола лист бумаги, взял ручку, посмотрел на потолок для вдохновения и вывел:

«Главному редактору газеты „Новокиневский шинник“

Заявление.

Я, Мельников Иван Алексеевич, прошу выделить мне рабочее время вне редакции на сбор материала о статье про рационализаторов. Примерный маршрут моего движения по заводу таков:

Пункт первый. Редакция газеты.

Пункт второй. Цех вулканизации.

Пункт третий. Редакция газеты.

Примерное время отсутствия в редакции – один час.

Дата, подпись…»

Я встал из-за стола и положил перед редактором свое заявление. Прямо поверх писем, которые он читал. О, только сейчас понял, что именно он читает! Это же мои «девочки», которые не нашли в выпуске свежего номера рубрики с письмами. И слезно просят вернуть ее обратно. «…настоящая отдушина», «хочется знать, что ты не одна такая», «помогает взбодриться и чувствовать себя хорошо…» Неужели Нонна подсуетилась? Или это собственная инициатива читательниц? Второе было бы предпочтительнее, конечно. Хотя рубрика молодая, по-настоящему привыкнуть еще не успели.

– Мельников? – ЭсЭс пробежал глазами по моему заявлению, поморщился. – Сядь.

– Сергей Семенович, но мне и правда нужно собрать материал для статьи! – с энтузиазмом возразил я. – Не могу же я писать про рацпредложения из головы, мне надо пообщаться с рационализаторами, и только потом…

– Сядь, Мельников! – повторил ЭсЭс уже громче.

«Черт, наверное сейчас все-таки устроит головомойку насчет драки…» – подумал я и опустился на стул перед столом главного редактора.

– Ты знаешь, что это такое? – раздраженно сказал ЭсЭс и хлопнул ладонями по столу, заваленному письмами.

– Редакционная почта? – с невинным видом спросил я.

– Здесь семьдесят два письма, – сухо сказал он. – И семьдесят из них просят, требуют и умоляют вернуть рубрику про… – он сделал паузу и скривил презрительную рожу. – Про семейные отношения.

– Сергей Семенович, а вы женаты? – с тем же невинным видом поинтересовался я.

– Нет! – ЭсЭс грозно сверкнул глазами. Ах да, как я мог забыть! Он же женился на Торопыговой и быстро с ней развелся, только чтобы фамилию сменить. Потому что под прошлой фамилией у него имелся диагноз, с которым бы его никогда не допустили к должности с управлением людьми.

– Понимаете, Сергей Семенович, – начал я задушевным тоном. – Хорошая и крепкая семья – это, можно сказать, залог хорошей работы. Человек, у которого неладно дома, у станка тоже будет халявить, потому что в голове у него будет каша. А задача нашей заводской газеты прежде всего в том, чтобы учитывать все, так сказать, аспекты…

– Да что ты в этом понимаешь, мальчишка! – взорвался ЭсЭс. – Аспекты у него! Учить он меня тут будет, что важно, а что не важно! Говори, это ты все устроил, да? Подговорил своих друзей, чтобы они меня завалили письмами, чтобы я…

– Вы слишком хорошего мнения о количестве моих друзей, Сергей Семенович, – усмехнулся я.

– Сергей Семенович, но ведь Иван правду говорит, – сказала со своего места Даша. – Мы же в газете публикуем кроссворд и колонку юмора. А ведь это тоже никак не отражает наше производство…

– Кроссворд – это гимнастика для ума! – резко бросил ЭсЭс.

«Все-таки он тупой…» – подумал я. И посмотрел на редактора с отеческой нежностью.

– Так что вы предлагаете, Сергей Семенович? – спросил я, едва заметно улыбнувшись. Понятно же, что он хотел сорвать на мне злость, и не более чем. Пристыдить зарвавшегося молокососа, на сторону которого неожиданно встали работники завода. На