Клан. Разбитые стекла (СИ) - "ShadowCat" Страница 42

Голос девушки прозвучал сдавленно и немного испуганно, но взгляд, в котором смешались растерянность и отчаянная решимость, давал понять: действительно обрызгает. Вода насмешливо поблескивала и фыркала облачками пара, словно была с девчонкой заодно. Таких угроз Ивашин еще не слыхал. Иерарху на мгновение показалось, что груз долгих военных лет, смертей, памяти, власти и ответственности словно исчез, растворился клубами пара в морозном воздухе. И это мгновение легкости и забытого покоя оказалось для него подобно драгоценному дару. Впервые за несколько лет маг искренне, от души рассмеялся. И даже пожалел, что отпустил девчонку — сейчас обнять ее захотелось еще сильнее. Но, тысяча демонов, испугает же…

— И против этого не возражаю. Брызгайся, если хочешь. Но мне казалось, что для тебя получить информацию важнее, чем брызгаться. Да и пора.

Девушка замерла, подняв на него глаза. В открытом бесхитростном взгляде промелькнула надежда. И Андрею демонски не хотелось, чтобы правда погасила эту робкую искорку страхом, болью и отчаянием. Но и держать Полину в неведении бесконечно не выйдет. Разговор будет не из легких.

— Только некоторые разговоры насухую лучше не вести, — над поверхностью воды возник парящий столик с бутылкой темного стекла, парой хрустальных бокалов и легкими закусками.

Девушка удивленно распахнула глаза.

— Что это?

— Одно из лучших эльфийских вин, — мужчина ловко разлил густую рубиновую жидкость по бокалам, один из которых протянул Полине. — Я знаю, что ты не любишь крепкие напитки, но так будет лучше, поверь. Не волнуйся, похмелья от него не бывает.

Немного поколебавшись, девушка приняла бокал и сделала небольшой осторожный глоток. Вкусовые рецепторы словно взорвались от потрясающего букета, играющего малиново-цветочными нотками, оттененными мягким привкусом свежести и бархатным, немного терпким послевкусием. Полина не была ни знатоком, ни ценителем вин, да и пробовала их всего несколько раз в жизни, но ничего подобного она даже представить себе не могла. Бросив на мужчину потрясенный взгляд, она уже смелее сделала второй глоток, наслаждаясь незнакомым, но таким волшебным вкусом напитка, созданного жителями чужого, невообразимо далекого мира. Мира, которого ей никогда не увидеть.

Андрей потягивал вино, исподволь наблюдая за сменой эмоций на ее лице и в ауре. Таких чистых, ярких, искренних. Обычные для него вещи для человечки казались чудесами, помогали на какие-то мгновения забыть о пережитой боли, зажигали в глубине ее погасших глаз огонек жизни, искорки радости и восторга, которые были для него драгоценнее всех алмазов, рубинов, изумрудов и баснословно дорогих иномирных аллеортов, хранящихся в родовых схронах. Сколько добрых маленьких чудес он смог бы сделать для нее, чтобы увидеть редкую, и оттого еще более бесценную улыбку на ее губах. Он знал всю ее жизнь, ее мысли, чувства, желания и мечты, что были до. Только она больше не мечтала ни о чем, кроме мести и не хотела ничего, кроме проклятого черного тоннеля за Грань. Неумело пыталась играть с ним, носить маску из обрывков растоптанного достоинства, держать на расстоянии, делая вид, что все в порядке, но беззвучно крича по ночам и моля их человеческого, несуществующего равнодушного бога о смерти и забвении. Он бы бросил к ее ногам миры, не то, что артефакт, бутылку эльфийского вина или бассейн с зимним садом. Если бы она только позволила, хотя бы попыталась дать ему шанс стать ближе. И дать шанс себе. За каждую слезинку, упавшую из этих глаз, иерарху хотелось не просто убить или испепелить, а уничтожить до основания, без следа стереть со Скрижалей Жизни и всех уровней мироздания даже гнилые души ублюдков, сломавших эту жизнь, искалечивших его девочку. Его любимую. Осознание оказалось внезапным и накрыло ударной волной. Еще никого и никогда он перед собой не называл любимой, иначе давно и бесповоротно бы женился. Даже когда в юности или хмельном угаре страсти порой и вырывались пылкие признания, какая-то часть его всегда стояла в стороне и насмешливо наблюдала за игрой, больше похожей на возню недоросля в песочнице. Лишь теперь эта часть молчала, оставив его наедине с открывшейся голой правдой, бездонной, как космос. Любимая… Его Тьма приняла девчонку целиком, безоговорочно и без остатка.

— Андрей, у вас… у тебя глаза полностью черные стали! — вырвалось у девушки.

Полина разглядывала его округлившимися от удивления глазами. Ей уже доводилось наблюдать, как его зрачки вытягиваются в вертикаль и пульсируют, как глаза светятся в темноте, меняют цвет или играют язычками пламени, выдавая неведомые ей эмоции. Но смотреть в бездонные черные провалы Полине еще не приходилось. Интересно, что это с ним, почему так происходит? Более спокойных и уравновешенных мужчин она в жизни не встречала, и теперь девушку съедало глупое, совершенно детское любопытство, что же смогло пробить этот непоколебимый стальной монолит. В ее взгляде уже не было страха — лишь недоумение и миллион вопросов. Маг сдержанно улыбнулся.

— Это физиология, Солнышко. Просто реакции тела на некоторые… факторы. Мы не всегда это контролируем, но тебе нечего бояться.

— А я и не боюсь, просто интересно, — смущенно, словно оправдываясь ответила девушка, не в силах оторвать взгляд от гипнотических глаз нелюдя, в которых таилось так много.

— Не страшно? — слегка изогнул бровь мужчина.

— Нет. Красиво… Ой, извини, чушь сморозила, — Полина сжалась и залилась густой краской. Черт возьми, вот что он теперь о ней думать будет? Не хватало только выглядеть перед иерархом нелюдей деревенской дурочкой или восторженной школьницей, которую впервые мальчик пригласил на вальс.

Плеч девушки мягко коснулись шершавые, загрубевшие от оружия мужские ладони. Почему-то они казались необычно горячими и странно уютными. Расслабляющими… По телу изнутри разлилась волна тепла. Полина смущенно прикрыла глаза и опустила голову, позволяя ему себя касаться.

— Тебе не за что извиняться. И бросай уже эти глупости — просить прощения за каждый чих и трястись передо мной из-за каждого неосторожного слова.

— Ты не сердишься и не смеешься надо мной, — Полина удивленно подняла на него взгляд.

— Нет. Напротив, я демонски рад, что кажусь тебе уже не страшным и даже местами красивым, — слегка прищурился Андрей. — Это дает возможность надеяться на положительный исход нашего разговора.

— Вы… ты о чем-то хотел мне рассказать? О чем-то важном, — девушка крепче сжала ножку бокала.

— Да. О Печати, что на твоем запястье. И о твоей дальнейшей судьбе.

Золотисто-янтарные глаза насторожились и наполнились тревогой. Девушка напряженно замерла.

— Лина, то, что ты услышишь, вряд ли тебе понравится, — предупредил маг. — Но попрошу не делать поспешных выводов и помнить, что я не враг и не желаю тебе зла. Постарайся воспринять то, что я скажу, адекватно, без человеческих заморочек, соплей и истерик. Меньше всего я хочу испугать тебя или причинить боль. Ты веришь мне?

— Верю, — немного поколебавшись, ответила Полина. Бокал в ее руке слегка дрогнул. — Но мне уже страшно становится. Скажи мне правду, пожалуйста. С этой Печатью что-то не так?

Маг бережно взял ее руку в свою, развернув запястьем к себе. Нежно очертил кончиками пальцев контуры Печати, вспыхнувшей от его прикосновения.

— С ней все в порядке.

— А что она означает? Я Лену спрашивала, но она не знает.

— Знает. Мою Печать на этом уровне знает любой, как и родовые и личные знаки девяти великих домов. Личная Печать имеется у каждого взрослого и мало-мальски сильного мага, и та же Лена умело ею пользуется. А молчит, потому что я запретил обсуждать это с тобой.

— Почему? — не поняла девушка. — Разве это секретная информация?

— Нет, не секретная. Я щадил тебя. Некоторые наши законы неподготовленного человека могут… шокировать, показаться дикими, несправедливыми и жестокими. Но мир вообще жесток и несправедлив, Солнышко. И правит в нем, как ни крути, Закон Силы. Только в человеческом социуме это лицемерно замалчивается, стыдливо прикрывается фиговым листочком вранья и липовых правил, иллюзией равенства. А мы принимаем реальность открыто, без иллюзий, без жалости и прочих подсластителей. В иерархии Закон Силы и право сильного реализуется не завуалировано, а открыто и прямо. До неприличия честно. Именно этот факт сложно принять слабым расам. Власть — привилегия сильных. Жизнь — привилегия не только сильных, но еще и умных. Сила — ключевой фактор, определяющий коридор твоих возможностей. Ты можешь взять все, если хватит сил. И ума это удержать. Только не забывай о другой стороне медали: все имеет цену. И ты должен быть готов платить ее, отвечать за свои действия. Отстаивать свое право. Принимать вызов реальности. А если надо — и бой. Иначе никак, — Сильнейший едва заметно улыбнулся, мимолетной лаской касаясь ее щеки.