Внук Петра Великого - Олеся Шеллина Страница 42

– Хорошо, как знаешь, полагаю, что ты понимаешь, что делаешь. Оплату ведь тех лиц, что будут к твоему двору приставлены, тоже из твоего содержания будут удерживать, – Елизавета кивнула, и в этот момент дверь распахнулась и в комнату влетел Криббе, застегивающий на ходу камзол. Увидев Елизавету, он тут же склонился в глубоком поклоне.

– Ваше величество, я счастлив лицезреть вас, – пробормотал он по-немецки.

– Хм, – Елизавета буквально ощупала взглядом его ладную фигуру. – Проводите меня, фон Криббе. Я хочу кое-что у вас уточнить относительно вашего воспитанника, – и она вышла из комнаты, я же не сдержался и хмыкнул.

Криббе повернулся ко мне, осуждающе покачал головой и выскочил следом за Елизаветой, которую за дверьми ждала свита. Хорошо еще, что она всю свою кодлу ко мне в спальню не притащила. Слава богу, что все то, что я планировал у нее попросить, было озвучено и не встретило препятствий. Я пока не разобрался в границах дозволенного, но вроде бы палки не перегнул. И не так все страшно оказалось, как я себя накрутил. Теперь мне предстоял вечер в Австрийском посольстве, а завтра мы отправляемся в Москву. Надеюсь, что к моему возвращению Д,Аламбер с Ломоносовым уже что-то мне смогут показать. Кстати о Д,Аламбере. Повернувшись к притихшему французу, про которого почти забыл, я указал на лист.

– Ее величество одобрила эту сумму, но попросила меня проследить, чтобы деньги не были потрачены зря. Как только фон Криббе вернется, я попрошу сразу же выдать вам вексель.

– Это очень, очень хорошая новость. Ее величество не будет разочарована, я уверен. Мы специально для нее сделаем нечто совершенно особенное, – и он, улыбнувшись, поспешил к выходу из комнаты.

К обеду пришел Сафонов, а Воронцов заглянул ко мне и сообщил, что их с Паниным отзывает ее величество, и они с сожалением оставляют свой пост подле меня. Я тоже выразил подобающее случаю сожаление. Надо же, и ведь не поспоришь, что им жалко уходить. Где еще они такую непыльную работенку найдут?

Криббе пришел чуть позже, когда эти двое уже свалили. Как оказалось, Сафонов сирота и кроме небольшого поместья где-то неподалеку от Москвы жилья у него не было. Жил он во дворце, и, раз направлен к моему высочеству, то, может быть, нужно выделить ему место где-нибудь поближе ко мне? Предложение было вполне рационально, и некоторое время мы провели в выделении ему комнаты, которую Сафонову придется делить с неким Александром Вяземским, который должен будет прибыть завтра утром непосредственно перед нашим отъездом в Москву. После того, как с комнатой было определено, Михаил убежал за своими вещами. Я же сидел на кровати, с кошкой на коленях, и мы с интересом наблюдали, как носятся Румберг и Крамер собирая вещи для завтрашней поездки, которыми я оказывается немного оброс за столь непродолжительное время, проведенное в Петербурге. Неожиданно мне пришло на ум, что я не получил подарков на день рождения от Елизаветы. Это было немного странно и совсем на нее не похоже, обычно к близким она была более чем щедра. Ну ничего, поживем, увидим, может быть, она все подарки решила на коронации раздать, чтобы попросту не запутаться.

Ровно в шесть вечера пришел Суворов, который не слишком баловал меня своим присутствием надо сказать, хоть и числился при моем дворе. А ведь мне еще ему зарплату нужно будет платить из собственного содержания.

Я уже хотел было указать ему на этот факт, но Суворов меня несколько опередил, слегка выбив из колеи.

– Добрый вечер, ваше высочество, – поздоровался он, найдя меня в приемной, где я сидел на диванчике, наблюдая за носящимися взад-вперед слугами – суета перед отъездом перешла уже сюда и, похоже, прекращаться не собиралась. – Я завтра отправляюсь в Москву с вами.

– Вот как, и что же вас сподвигло? – я перевел взгляд на Суворова, оторвав его от Крамера, который в этот момент тащил к двери какой-то огромный сундук. Не помню, чтобы в моем багаже был подобный, когда мы только-только приехали.

– Дела, что же еще, – Суворов улыбнулся. – Я все-таки состою при вашем дворе, ваше высочество.

– Только очень редко об этом вспоминаете, – я продолжал смотреть на него.

– Так уж вышло, ваше высочество. Я еду с семьей. Вы же позволите представить вам моего сына – Александра?

– Почему нет, – я даже не сразу сообразил о ком идет речь. – А сколько ему?

– Уже десять. Самый возраст для начала службы в качестве камер-пажа, не находите?

– Вам сына-то не жалко? – я встал с диванчика и потянулся.

– Это пойдет ему на пользу, – жестко ответил Суворов.

– Как знаете, я спрошу у тетушки. Кстати, а мы никуда не спешим? В Австрийское посольство, к примеру?

– Сейчас, как только ваш камергер фон Криббе соизволит… А, вот и он. Теперь мы можем отправляться, ваше высочество.

Не могу даже представить, насколько растянется императорский поезд, предполагаю, что на пару верст не меньше. Уже сегодня во дворе царила суета. Все бегали, орали друг на друга, дворовые холопы таскали какие-то бесконечные коробки, выкатывались возки и сани… в общем, было весело.

В посольстве нас встречал Антонио Отто Ботта д’Адорно посол Австрийский. Встречал меня он радушно, все время улыбался и разговаривал исключительно по-немецки. Странно, но именно сейчас, когда я смотрел в его холодные и расчетливые глаза, я поблагодарил всех богов, которые позволили мне вовремя «вспомнить» родной язык герцога, до тех пор, пока еще не была окончательно разорвана связь тела с мозгом. На Суворова посол смотрел с подозрением, Криббе и то был удостоен гораздо большего внимания.

– Ботта что стремится всех, кто когда-то говорил по-немецки привечать? – тихо спросил я у Василия Ивановича, когда мы уже зашли в дом, и теперь расположились за огромной колонной, наблюдая как люди не спеша ходят по огромному залу, сбиваясь в небольшие кучки.

– Верное замечание, – Суворов отвечал почти шепотом, не отрывая пристального взгляда от толпы. – Например, возьмем вон тех курляндцев: Бергер – вообще незнатен, сумел пробиться в офицеры лишь потому, что курляндец, других причин как-то его выделять