Лис Адриатики - Сергей Васильевич Лысак Страница 42

опознание трупа. Хоть и маловероятно, что поблизости найдется кто-то, знавший Феликса Шнайдера лично, но рисковать все же не стоит. Убедившись, что его враг мертв, Мэттью тщательно обыскал труп и нашел серебряную бляху с изображением орла. Именно ее Мозер показал капралу, и вид этой бляхи произвел на него такое впечатление. Бляха была отличительным знаком человека из секретной имперской службы, которому все военные и гражданские власти обязаны оказывать всяческое содействие, не задавая глупых вопросов. Бляху Мэттью решил оставить себе. Может, когда и пригодится. А затем разбросал вокруг часть денег и драгоценностей, взятых на «Эсперо». Это в какой-то степени задержит здесь тех, кто первый обнаружит трупы. Теперь нужно было срочно уходить. Навьючив на лошадей все оставшиеся ценности и увязав лошадей друг с другом, Мэттью поспешил покинуть место, едва не ставшее его последним пристанищем. От лошадей надо будет потом избавиться, так как их могут опознать. Сейчас главное увести их подальше отсюда. Да и ценности надо где-то спрятать. Столько он на себе все равно не унесет, а появляться в Триесте с мешком драгоценностей за плечами – не лучшая идея. Сначала надо выяснить обстановку и легализоваться. А дальше – видно будет…

Мэттью пустил коня рысью и с каждой минутой удалялся все дальше и дальше от места высадки на австрийский берег. Неожиданно ему пришла в голову мысль, что сейчас он фактически начал все с нуля. Точно так же, как когда-то высадился во Франции после бегства из Англии. Когда исчез Мэттью Каррингтон, а в Кале появился французский дворянин Франсуа де Бейль. Но недолго ему пришлось носить это имя. И вскоре появился Жан де Ламберт. Увы, теперь не стало и его… Однако Мэттью не огорчался. Главное, что он жив, здоров, на свободе и не стеснен в средствах. Причем не стеснен – слишком мягко сказано. А какое у него сейчас будет имя и вероисповедание – не все ли равно? Жан де Ламберт погиб при взятии Туниса турками. Абсолютно всем, в том числе и его начальнику в Париже Николя Дювалю, будет выгодно в это поверить. А кто такой Франсуа Пастер, отбывший пассажиром на венецианском корабле «Эсперо» из Валетты? Да кто же его знает. Появился в Валетте буквально из ниоткуда и исчез. И никто не знает, куда он делся…

Глава 7. Новые сюрпризы

Иван уже обследовал всю территорию, прилегающую к порту, но так и не нашел места, где можно без проблем проникнуть внутрь. Если бы дело касалось только его, то никаких сложностей нет. Он бы просто прошел в открытые ворота в тот момент, когда через них проезжала очередная повозка, укрывшись отводом глаз. Но… Пока что лишь один Давут в курсе его «демонической» сущности, и пополнять этот список Иван очень не хотел. Если не найдет способа проникнуть на охраняемую территорию «по-человечески», то придется идти через ворота. Но только одному. Чем меньше янычары будут видеть то, на что он способен, тем лучше…

Разведчики уже четыре дня находились в Триесте и за это время собрали большой объем информации о противнике. Но только то, что можно было узнать из разговоров на улицах и в тавернах и увидеть воочию. Доступ в порт и на верфь был закрыт для посторонних. Что было удивительно само по себе. До таких строгостей еще никто не доходил. Обычно в портах стран Средиземноморья ошивались все кому не лень. Начиная от богатых купцов и знатных дворян и кончая бродягами. Конечно, стража время от времени гоняла «подлую» публику, если та начинала создавать проблемы, но все уже привыкли к этому и считали неизбежным злом. Триест в этом плане резко отличался от всех остальных приморских городов. Вся территория порта и находящейся рядом с ним верфи была обнесена высокой каменной стеной, через которую невозможно было перелезть, не привлекая внимания. Посторонних внутрь тоже не пускали. На всех воротах дежурила вооруженная многочисленная охрана и пропускала только тех, у кого были оформлены бумаги, разрешающие нахождение на охраняемой территории. Причем это касалось даже портовых грузчиков, которые приходили на работу в строго определенное время во главе со своим старшим, который знал каждого, и всех входящих и выходящих считали по головам, сверяясь со списком. То же самое было и с командами пришедших в Триест кораблей. Причем, как удалось выяснить, всем недовольным заткнули рот очень просто. Хочешь выйти в город отдохнуть – соблюдай установленные правила. Не хочешь соблюдать – либо сиди на борту, либо познакомишься с местной полицией. После ряда таких «знакомств», произошедших на первых порах, и о которых очень быстро стало известно среди приходящих в Триест моряков, желающих отстаивать свои права резко поубавилось. Возчики, доставлявшие груз на повозках или вывозящие что-то с территории порта, тоже оформляли соответствующие бумаги, и содержимое их повозок проверялось самым тщательным образом. Что происходило внутри за высокой стеной, как осуществлялся доступ на верфь и на те причалы, где стояли военные корабли, с улицы вообще не было видно, поскольку попасть туда можно было только через территорию порта, миновав ворота с охраной.

Все это было настолько неожиданно и непривычно, что командир группы Давут поначалу даже не знал, что делать. Если раньше он собирался пробраться на верфь под видом работников и как следует рассмотреть новые австрийские корабли с небольшого расстояния, то в создавшейся ситуации действовать по привычной схеме не представлялось возможным. Если в сам город разведчики проникли довольно легко, смешавшись с местными крестьянами, спешившими ранним утром на рынок, то вот дальше начались сложности.

Для удобства решили разделиться. Фуад и Беркин изображают местную деревенщину, приехавшую в город на заработки, Давут – лощеного городского прохвоста, зарабатывающего на жизнь не совсем честным путем, а Иван – французского наемника, прибывшего в Триест предложить свою шпагу императору Леопольду. На возражения Давута – зачем так рисковать, не лучше ли прикинуться венецианцем, Иван привел очень веский аргумент. Его знают несколько австрийских морских офицеров, как французского дворянина, бывшего в наемниках у тунисского бея. И если при случайной встрече выяснится, что сейчас он не француз, а венецианец, то глупых вопросов не избежать. Поэтому на улицах Триеста появится французский шевалье Анри де Монтеспан, чудом спасшийся при взятии Туниса турецкими войсками и сумевший благополучно удрать из Магриба. Каким именно образом он спасся? О-о-о, господа, это очень увлекательная история, которую лучше выслушать за стаканчиком мозельского… Поразмыслив, Давут согласился, что так и в самом деле будет лучше. Тем