Владимир Лошаченко - Белый тигр Страница 44

Игра шла по крупному — в банке лежало полтора миллиона. В игре участвовало трое — крупье, молодой человек с вытянутым лицом и глазами наркомана, мужчина средних лет с вальяжными манерами шулера. На его руке всеми цветами радуги переливался перстень с изумрудом — неприлично большой величины. Камень настоящий, я определил сходу.

Крупье начал сдачу. Кинул по одной карте — я сосредоточился. «Третьим» глазом видел карты насквозь, у крупье туз крестовый, наркоша получил девятку червей, у шулера валет бубей. Интересненько. Наркоша получил вторую карту — десятка пик, посмотрел карты и небрежно кинул банкиру — себе. Крупье поднял туза и прикупил девятку. Вскрылись, наркоман выпучил глаза и полез во внутренний карман — его тут же скрутили. Следом проиграл шулер на восемнадцати очках. Пока ничего криминального в действиях крупье не заметил.

Охранника, отзывавшегося на имя Антон, послал в кассу, вскоре он вернулся, принеся поднос с фишками на сто тысяч рублей. За этот столик после крупного проигрыша клиенты не спешили садиться.

— Молодой человек, составьте компанию, кликнул я крупье.

Юноша в бордовой жилетке тотчас отозвался.

— Во что желаете сыграть?

— В то, что у вас хорошо получается — в двадцать одно. — Ну учтите, со мной лучше по-честному.

Юноша протестующее замахал руками и достал из столика нераспечатанную колоду. После пары партий остались при своих.

— Я предлагаю поднять банк до пятидесяти тысяч, крупье отказался — в казино высшая ставка двадцать тысяч.

— Пойдет.

Через полчаса нудной игры, удалось поднять банк до сто пятидесяти тысяч. И здесь нервы у юноши не выдержали — он передернул карты. — Во придурок, в серьезных и крупных казино, подобные фокусы строжайше запрещены. Минимум, крупье лишится работы и приобретал проблемы со здоровьем. Правда у нас в России на престиж частенько плевали — в основном те уроды, что не дружат мозгами.

Да этого момента я не стремился обыграть казино, получалось несколько неспортивно с моими способностями. Меня пацан зацепил с передергиванием — ну держи фашист гранату.

Очередное жульничество у крупье не получилось — колода рассыпалась по столу от моего неуловимо быстрого щелчка. Юноша не нашел ничего лучшего — достал крапленые карты.

— Не, не пойдет. В боевом трансе выдернул колоду у него из рук и потребовал директора.

Прибежало начальство, незадачливого крупье убрали с глаз долой. В качестве бонуса разрешили увеличить ставку вдвое. И пошла настоящая игра — я почти не задействовал «третий» глаз, ладонью ощущал карту, лежащую рубашкой вверх.

Сменилось три крупье — они ничего не могли сделать, и казино проиграло три миллиона восемьсот тысяч. Вернулись к рулетке — жена спустила удивительно мало — всего тридцать тысяч рублей.

— Дорогая, может хватит?

— Володечка, последняя ставка, ну пожалуйста.

— Хорошо.

Помог Людмиле выиграть тысяч сорок — она радовалась словно ребенок.

— Все, поехали домой.

— Как скажешь, мой повелитель.

Двое телохранителей обменяли в кассе фишки на деньги, мы уселись в лимузин, поехали.

— Не для нас ночная жизнь, жена заснула, прислонившись ко мне, а я дремал, обняв ее за плечи.

Занавес.

VIII глава

Утром, сделав пробежку с тиграми, приняв водные процедуры в озере, позавтракали. В одиннадцать утра выехали, сынишку, после небольшого спора, взяли с собой. Тигры остались дома.

Отбыли рано по одной причине — нам предстояло побывать в разных местах, хотелось увидеть своими глазами, да и супруге показать, жизнь простого народа в натуре.

Начали с Подмосковья, заехали в первое попавшееся фермерское хозяйство. Фермер еле концы с концами сводит — проценты на кредит дикие, со сбытом продукции проблемы. По его словам ухудшения наступило в последние два года.

Следующий объект — военный городок дивизии ВДВ. Министр обороны порадовал — зеленые лейтенанты получали жалованья сорок тысяч рублей плюс продуктовое и вещевое довольствие. Жилищный вопрос решен на сто процентов. Едем дальше.

Отделение милиции — картина радует глаз, все чистенько и аккуратно. Менты деловито суетятся — ни одной морды с похмелья. Начальник отделения представил штатное расписание — рядовой милиционер получает двадцать семь штук, лейтенант сорок пять тысяч рублей.

Следующая остановка — обыкновенный городской двор. Расспрашиваем сидящих на лавочке старушек — первый звонок. Они поведали — пензия у большинства восемь тысяч с копейками, редко у кого девять тысяч рублей. У них трудовой стаж шибко большой, больше пятидесяти лет.

Следующий объект — школа. Зарплата учителя одиннадцать-двенадцать тысяч. Жена покраснела.

— Я не знала, честное слово.

— Теперь знаешь. — Подожди, дальше ты не краснеть, а бледнеть начнешь.

Затем заскочили на фабрику макаронных изделий — та же самая картина, что и в школе — оклады мизерные.

По дороге в Кремль заскочили в детдом N53 — жуткое зрелище — здание в аварийном состоянии, детишки в серых обносках. Директор детдома предоставила бумаги и ведомости. Ее зарплата меньше самой низкой пенсии и прожиточного минимума — шесть с половиной тысяч. Ребятишек кормят макаронами и крупой — финансирование мизерное.

Людмила от стыда готова провалиться на месте.

Собрали все деньги, оказывается, с собой набралось около трехсот штук. Послали на двух машинах охранников в ближайший магазин. Они сделали пять рейсов, у директрисы, Ангелины Ивановны, текли слезы, которых она не замечала. Детишки, словно голодные галчата, весело пища, тащили продукты в столовую и кладовую.

— Кто вы, добрые люди? Век Богу стану молить за вас.

На Людмилу жалко было смотреть. Ее добили последние слова Ангелины Ивановны:

— Ваше лицо, милая барышня, вроде знакомо. — Где я могла вас видеть?

Жена не вынесла последней фразы, выскочила из кабинета.

Последним штрихом в нашем вояже оказалась поликлиника N3 на Арбате. Обшарпанные стены и провалившийся пол производили гнетущее впечатление. Зарплата рядового врача двенадцать тысяч — несчастное здравоохранение.

Сашка, ужом вертевшийся на сидении, спросил:

— Вы что, поругались?

— С чего ты взял, сынок?

— Ты с мамой расстроенные, на вас лица нет. — Нет, Саша, мы с мамой любим друг друга и не ругаемся, а расстроились из-за недостатков в работе правительства и некоторых других лиц.

До совещания оставалось полчаса, время употребили с пользой — попили кофе с булочками в столовой.

Двух парней из охраны оставили с сыном — он занялся компьютерными играми.

Заседание начали ровно в три часа дня. За минуту до начала меня огорошил Раков — глава Г.Б.

— Государь, я на всякий случай и правительство Москвы в Кремль доставил, вместе с мэром Ружковым.

— Не понял вас, какое правительство?

Пошли объяснения.

— У вас, что по всем городам страны такая хрень?

— Да, Ваше Величество, наследие Сары Боруховны, так сказать.

— Почему до сих пор процветает сие безобразие? — Вы что, с ума сошли? — В стране существует только одно законное правительство, есть соответствующая статья Конституции.

— Мы думали Императрица Людмила Александровна в курсе.

— Алексей Георгиевич, не ожидал от вас, ну ваши неприятности впереди. — Начинайте совещание.

Первым выступил премьер-министр — худощавый субъект с еврейскими замашками. Говорил красиво, убедительно, подкрепляя свои слова положительной динамикой цифр. А когда добрался до модернизации экономики и нанотехнологии, вообще запел соловьем. Понравившееся ему словечко нанотехнология он вставлял к месту и не к месту. Я бесцеремонно прервал оратора:

— Сколько бюджетных денег потрачено на данный проект.

Первая запинка в речи премьера — тридцать два миллиарда пятьсот миллионов рублей.

— С этого места поподробней.

Речь премьер-министра полилась мощной струей воды — одни обтекаемые фразы.

— Стоп, стоп, идите сюда.

Глава правительства по фамилии Малкин, неуверенно улыбаясь, приблизился к столу президиума.

— О, Господи, опять в правительстве дети Израилевы.

Я гневно глянул на Ракова.

— Вы ответите за премьера и не только за него.

Генерал опустил голову.

Глянул в глаза Малкину, произнес кодовую фразу, готов. Премьер находился в гипнотическом трансе.

— А теперь, гражданин Малкин, поведайте нам с трибуны о хищении бюджетных денег. — Сколько, где и с кем?

Премьер согласно кивнул головой и, не теряя солидности, взошел на трибуну. Первые ряды министров побледнели. Высший Имперский Совет зашушукался. Глава Совета — граф Березовский, вскочил с места:

— Государь, у премьера температура с утра, он не осознает, что говорит.