Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-4 [СИ] Страница 44

— Поручено, Том? — искреннее удивился старик — ты держишь меня за маразматика, или как? Там нет государства, Том! Там некому вручить дипломатическую ноту и требование о выдаче. Ты этого не знал?

— Я это знаю, мистер Джек. Но у нас есть возможности. Просто надо, чтобы ситуация немного остыла. Эта статья в газете…

— Твою мать, Том — с холодной яростью заговорил старик — о чем мы вообще сейчас говорим? Какая к дьяволу статья в газете, а? Пятнадцатилетний гражданский паренек с двумя дробовиками организовал оборону судна, идущего под британским флагом от дюжины обезьян с автоматами. И погиб! В то время — как взрослые мужики поднимают лапки вверх, когда первый же пират ступает на палубу их судна. В то время как наши доблестные моряки, мать их, сдаются врагу без единого выстрела[29]! И ты мне говоришь о статье в газете, мать твою?

— Что ты хочешь?

— Чего я хочу? Чтобы ты вспомнил, мать твою, что такое быть англичанином! Чтобы мы все вспомнили, что такое быть англичанами. Мне впервые за всю свою жизнь стыдно, что я — подданный Ее Величества!

— Я не имею права говорить всего.

— А и не надо говорить, Том! Что-то мы слишком много говорим в последнее время! Надо — делать! Ты не забыл еще, что это такое?

Заместитель министра иностранных дел и одновременно — член совершенно секретного Антитеррористического комитета — чтобы успокоиться, глотнул из бокала, который перед ним стоял и в который был налит добрый шотландский виски без льда и воды на три пальца. Сделал глубокий вдох — и выдохнул.

— Пойми, дело очень серьезное. Очень. Затронуты интересы национальной безопасности. Мы просто не можем себе этого позволить — ни еще одного военного вмешательства ни склоки с газетчиками. Они и так нас на куски рвут после выхода той статьи. И потом. Нормальных доказательств нет, вообще никаких. За руку никого не поймали, эти ублюдки успели скрыться. Мы и так не можем найти страну, которая согласилась бы судить даже явных, взятых с поличным при попытке захвата пиратов. Да, они совершают преступления — но мы не можем бороться с ними преступными методами. Мы — цивилизованная нация и должны соблюдать законы.

— Законы, Том… — сказал старик.

— Да, законы. Какие бы они не были — но законы. Наши законы запрещают похищать иностранных граждан с целью доставки их в суд. Наши законы запрещают внесудебные расправы.

Старик отодвинул в сторону свой бокал, и резко встал.

— Значит, это плохие законы, Том. Извини…

Когда за стариком закрылась дверь — заместитель министра иностранных дел какое-то время молча сидел и смотрел ему вслед, на давно уже захлопнувшуюся дверь. Потом достал сотовый телефон и начал набирать номер. В соответствии с секретными директивами, изданными на основе Акта об антитерроризме, преступности и безопасности 2001 года и касающимися высокопоставленных государственных служащих, имеющих отношение к действиям по обеспечению безопасности и защите секретности — он был обязан немедленно донести…

Не набрав номер до конца, заместитель министра иностранных дел нажал на кнопку отбоя. Бросил телефон на стол, допил то, что было и в его бокале и в бокале его старого друга, к которому он не притронулся. Ему было стыдно, до омерзения стыдно от осознания того, кем он стал и какой он есть…

Через несколько дней — гражданский курьер службы доставки доставил на одну из вилл в центре Лондона большой пакет из крафт-бумаги. В нем был еще один пакет, опечатанный. А в нем — была флеш-карта, на которой содержались все имеющиеся у британской разведки данные на Фараха Шакура и его пиратскую группировку — крупнейшую в регионе…

Воздушное пространство Эфиопии

Судный день — 30 июля 2015 года

— Твою же мать… — потрясенно сказал командир самолета…

Ядерный гриб уже успел сформироваться. Он был серо-желым, очень темного оттенка, его цвет постоянно менялся. Судя по его форме — ядерный удар по американской базе в Джибути был нанесен около получаса назад.

— Черт, парни, нам просто неуда лететь, вот так вот, мать твою! Так ведь?

— Заткнись!

— Том, не возражаешь?

Майор протиснулся в кабину. Из всех, кто был на борту самолета — только у него и у командира экипажа был командный опыт, опыт командования людьми. Но опыт американского капитана ВВС, командовавшего только своим экипажем — и близко не шел в сравнение с опытом майора Специальной авиадесантной службы, командира эскадрона[30].

— Сколько у нас топлива. Куда мы сможем долететь?

— Мак, что у нас с топливом?

Второй пилот, меньше всего занятый сейчас из всех — полистал полетный план, подсчитал на карманном калькуляторе.

— Все не так плохо, сэр. У нас осталось пять тысяч триста галлонов, этого хватит чтобы перелететь горы и дотянуть до одной из баз в Саудовской Аравии.

— Если их тоже не бомбят.

Майор толкнул ЦРУшника в бок.

— Том… сделай одолжение… отвали…

ЦРУшник молча вышел из кабины.

— Сэр, кто вы? — спросил командир экипажа, — специальная активность?

— Нечто в этом роде. Майор Хогарт.

— Дженкинс, сэр. Вы англичанин?

— Точно. Решил, что дядя Сэм лучше платит и подался из САС на вольные хлеба… — майор понимал, что сейчас экипажу очень важна уверенность и спокойствие, — если даже базы подверглись удару, все равно мы сможем посадить самолет в пустыне, верно?

— Думаю, да, сэр. Только взлететь не сможем.

— Это неважно. Я выведу вас.

— Давно надо было разбомбить этих бородатых, вогнать атомными бомбами в каменный век. Так их, сукиных детей! — сказал второй пилот.

— А что произошло, ребята? У меня не было возможности выйти в Интернет последние несколько дней — и телевизора в тех местах тоже как на грех не оказалось…

— Многое пропустили, сэр — сказал Дженкинс — в Вашингтоне у Белого дома произошел атомный взрыв. Ничего не говорят, но я слышал, что все правительство погибло. Я даже не знаю, кто сейчас мой Верховный главнокомандующий.

— Пока мы летим, Верховный главнокомандующий здесь ты, Дженкинс — понял? Просто вывези нас отсюда.

— Постараюсь, сэр. Мак, что у нас со связью?

— Ничего хорошего, сэр. Связь с Рейганом то и дело пропадает, ее видимо глушат. И…

Яркая вспышка справа, по правую руку от самолета — беспощадно белым светом высветила кабину.

— Не смотреть! Не смотреть!

Аден… Сукины дети…

— Сэр, приборы отказывают!

— Только не это…

— Четвертый встал!

— Э-эм-и!

Электромагнитный импульс. Страшная вещь, ее недооценивают, но это — один из основных поражающих факторов ядерного взрыва.

— Запускай! Запускай!

— Переходим на резерв — три-два-один…

— Ударная волна!

Ударная волна накатила на них подобно волне цунами, майор схватился за что-то, чтобы не упасть. Остекление выдержало, но самолет затрясло, как в лихорадке было видно, что он не столько летит, сколько сражается с нахлынувшими на него воздушными потоками и вот-вот может сорваться в штопор…

— Второй встал!

Командир чуть отдал штурвал от себя — делать иначе грубая ошибка. Даже рискуя во что-то врезаться — нужно было сохранить скорость самолета. Если, например, в таких условиях взять на себя — однозначно будет срыв и штопор…

— Твою мать, что у нас? Гидравлика! Что с гидравликой!

— Основной контур функционален!

— Электрика!

— Сэр, повреждена!

— Запускай резервную схему! Отключай всех лишних потребителей! Что с движками!

— Сэр, пытаясь запустить четвертый!

— Брось его, он с той стороны! Займись вторым!

Они летели непонятно куда, непонятно, что ждало их впереди. Может быть, склон скалы был не самым худшим их вариантом…

— Какого черта… — в кабину сунулся кто-то из морпехов.

— Вон отсюда! — майор оттолкнул его и захлопнул люк.

— Твою ма-а-ать!

Склон горы стремительно надвигался, это был Йемен, мать его, страна гор и уничтожение Адена, сброшенная туда атомная бомба… боевики в горах узнают об этом в лучшем случае завтра, высокие, идущие гребенкой горные хребты — лучшая защита в таком случае. Рискуя, командир принял на себя — и самолет каким-то чудом проскользнул над горным хребтом, не задев его винтом…

— Сэр… кажется, утечка топлива. Поврежден топливный бак, справа, мы теряем топливо.

— Черт… перекачивай его в основной! Нам нужно все топливо, какое у нас есть!

Они летели над горными хребтами, удаляясь от взошедшего над землей второго солнца. Справа — самолет был закопчен и весь в каких-то лохмотьях, с этой стороны потемнело даже остекление кабины…

— В душу мать… когда кончатся эти долбанные горы…

— Черт возьми, нескоро…

Но самолет, хоть на двух моторах из четырех — все-таки волок их…