Джон Холм - Король и Император Страница 44

И вот уже Толман парит в свободном полете, не зависит ни от чего, кроме ветра. Медленно, с несвойственной ему на земле осторожностью, мальчик стал проверять, насколько слушается его змей. Он по-прежнему поднимался. Сможет ли он лететь прямо вперед? Прислушиваясь к каждому движению коробки, Толман стал крутить крылышки, чтобы притормозить ветер и перестать подниматься. У него не было ни малейшего представления, как все это получается, но он по опыту знал, что нужно делать. У восприимчивого двенадцатилетнего подростка отсутствовали предвзятые мнения и догматизм, поэтому он быстро учился основам аэродинамики.

Теперь он опять видит линию горизонта. Пора посмотреть вниз. Вдали виднелись горы, встающие за узкой полосой невысокого берега. Там повсюду просматривалось какое-то движение, отсверки чего-то металлического. А далеко-далеко на севере – туча дыма, должно быть, от пожара. Где же гавань?

С замиранием сердца Толман понял, что свободный полет таит одно существенное отличие от полета на привязи. Змея неумолимо несло прочь от «Победителя Фафнира» и от спасательных судов. Корабли викингов уже находились почти прямо внизу, в каком-то фарлонге от берега. Через пару минут змей уже будет над сушей, его унесет за много миль в горы.

Не пора ли повернуть? Но как? Может ли змей развернуться против ветра? Ведь корабль-то может… Если направить змея чуточку вниз, тогда скорость планирования будет выше скорости встречного ветра. Если только змей не нырнет вниз…

Мягко, каждую минуту опасаясь нарушить устойчивость, Толман стал пробовать ножное управление и почувствовал, что его аппарат разворачивается вправо. Почти автоматически мальчик покрутил руками крылышки, чтобы поднять левый бок и опустить правый.

За милю от него Шеф, Стеффи и остальные моряки увидели, что уносящийся прочь змей начал закладывать плавный и пологий вираж. Взметнулись весла спасательных судов, разворачивающихся в сторону открытого моря, куда теперь летел змей. Хагбарт приготовился скомандовать, чтобы поднять паруса и плыть в том же направлении.

– Погоди, – сказал Шеф, не опуская задранной вверх головы. – По-моему, он знает, что делает. По-моему, он попробует повернуть и прилететь назад к нам.

– Что ж, мне ясно одно, – сказал Стеффи, на случай возражений бросая грозные взгляды, еще более грозные из-за его косоглазия. – Мы можем летать, нет вопросов. И без всяких там перьев.

В последние мгновения полета Толман, как и Стеффи в свое время, потерял управление и снизился слишком резко. В воду он плюхнулся с шумом и треском ломающихся жердей в какой-то сотне футов от «Победителя Фафнира», а спасательные суда остались далеко позади. Шеф, который успел снять золотой венец и браслеты, бросился в воду и поплыл со свисающим с пояса ножом, приготовленным на случай, если мальчонка запутается в веревках. В теплой воде он и полдюжины других пловцов собрались вокруг плавающей коробки. Но Толман уже высвободился и, словно лягушка, дрыгал ногами, придерживаясь за змея.

– Вы видели? – кричал он. – Видели?

– Я видел, – отозвался Шеф, весело брызгая водой под ярким солнцем. Тревога и мрачность, которые годами не покидали его, испарились. Ничего нет на свете лучше, чем плескаться в теплом Внутреннем море, вдали от суровых английских вод. И они научились или почти научились летать. И Свандис любила его.

– С меня награда, – сказал Шеф. – Обещанная награда за новое знание. Но тебе придется поделиться с Квиккой, Стеффи и с остальными моряками. А может быть, и с другими юнгами.

– Я получу больше всех, – крикнул Толман. – Ведь это я летал!

А на суше, у одних из ведущих в иудейский город-крепость ворот, perfectus Ансельм разглядывал маленький караван ослов и мулов.

– Женщина здесь? – спросил он.

– Завернута в ковер, перекинута через того черного мула. Ее не видно, потому что сверху мы навалили еще тюков. Стражники у ворот ничего не заметят, – тут пастух Тьерри замялся. – Одна неприятность, mi dons.

– Какая?

– Мы потеряли Гвиллема. Она убила его.

– Одна женщина против вас шестерых?

– Мы думали, что уже взяли ее. Сзади подошли к ней с обеих сторон, схватили за подол платья, натянули на голову, как мешок. Обычно женщины кричат «насилуют!» и слишком испуганы, чтобы бороться, у них руки зажаты, ноги голые.

– И что?

– У нее на поясе был мясницкий ножик. Разрезала свое платье, пырнула Гвиллема прямо в сердце, пока он пытался схватить ее за руку. Тогда я ударил ее разок, и она упала. Хотя продолжала бороться, пока мы затыкали ей рот. Все это было в тупичке за колодцем, там только женщины, по-моему, никто не видел. Надеюсь, что у нее нет братьев. Не хотел бы я драться с одним из них, если у них женщины такие.

– Гвиллем заслужил свое избавление, – сказал perfectus Ансельм. – Пусть все мы так же хорошо расстанемся с этим миром и заслужим право уйти из него. Двигайся, Тьерри. Я оставлю сообщение и догоню вас.

Вереница мулов прошла мимо охраны ворот и направилась через равнину в ближайшие горы. Свандис висела на переднем осле связанная, с заткнутым ртом, полуобнаженная, но в полном сознании.

Глава 14

Когда лодка приблизилась к набережной, Шеф понял, что встречать его собрался целый комитет. Самого князя, Бенджамина ха-Наси, не было видно, но присутствовали Соломон, запомнившиеся Шефу придворные и капитан телохранителей. У всех были озабоченные лица. Какие-то неприятности. Не может ли оказаться, что увиденный ими полет змея нарушает какие-нибудь религиозные запреты? Не собираются ли они сказать Шефу, чтобы он убирался вместе со своим флотом? Кажется, агрессивных намерений у них нет. Шеф постарался придать лицу выражение непроницаемой серьезности. Когда лодку подтянули к ступенькам спуска, Шеф молча вылез, приосанился и начал подниматься по лестнице в сопровождении Скальдфинна.

Соломон зря слов не тратил.

– В городе нашли убитого человека, – сказал он.

– Мои люди не могли этого сделать. Они были в море, а другая часть – на своих кораблях в гавани.

– Это могла сделать ваша женщина. Но она исчезла.

При всем его напускном спокойствии Шеф побледнел лицом.

– Исчезла? – переспросил он. Получился лишь хрип.

– Исчезла? – произнес он более твердо. – Если она исчезла, то не по своей воле.

Соломон кивнул:

– Возможно. Вот письмо, оно было прислано с мальчишкой из христианского квартала. Его наняли, чтобы отнес письмо капитану городской стражи, и сказали, что оно для одноглазого иноземного короля.

С нехорошим предчувствием Шеф взял записку – на бумаге, отметил он про себя, – и развернул ее. По-латыни он умел читать лишь по складам, полученное в детстве образование было довольно скудным. Понимать смысл прочитанного ему вообще не удавалось.

– Nullum malum contra te nec contra mulierem tuam intendimus, – старательно выговорил он. – Скальдфинн, что это значит?

Скальдфинн взял у него письмо, прочитал, наморщил лоб.

– Здесь сказано: «Мы не желаем зла тебе и твоей женщине. Но если хочешь вернуть ее, приходи во втором часу следующего дня к десятому мильному столбу на дороге в Разес. Там мы тебе скажем, что нам нужно от тебя. Приходи один». И приписка, другим почерком – на мой взгляд, очень плохим почерком, и латынь безграмотная: «Она убила человека, когда мы брали ее. Ее кровь за его кровь».

Шеф оглянулся – оказывается, вокруг уже собралась огромная толпа, все молчали и смотрели на него. Гул базара утих. Люди короля вышли из лодки и встали вплотную у него за спиной. Шеф увидел, что и моряки со стоящих на якоре кораблей каким-то образом тоже почуяли неладное и выстроились вдоль бортов, глядя на набережную. Много лет назад он, подчиняясь импульсу, решил спасти от рабства женщину, Годиву. Но тогда никто не знал, что он делает, за исключением Ханда и тана Эдрика, который давно мертв. Внутренне он ничуть не сомневался, что теперь он должен будет спасти Свандис. Однако на этот раз придется убедить многих людей, что он поступает правильно. В качестве короля он менее свободен, чем был в качестве трэля.

В двух вещах он был совершенно уверен. Во-первых, Бранд, Торвин и другие не позволят ему идти в одиночестве. Слишком часто они видели его исчезновения. Если он придет не один, убьют ли похитители свою заложницу? А второе, в чем он был уверен, – здесь, в этой толпе, находятся наблюдатели от тех людей, которые похитили Свандис. То, что он сейчас скажет, будет передано дальше. Ему предстоит сделать так, чтобы его слова прозвучали разумно. И приемлемо для Бранда и Торвина.

Он повернулся, посмотрел назад. Как он и ожидал, другие лодки подошли вслед за ним к пристани. По лестнице поднимался Бранд, он выглядел грозным, сердитым и как никогда огромным. Ханд казался не по-детски озабоченным малышом. Квикка и Озмод – тоже. Они взвели свои арбалеты и словно бы уже высматривали себе мишень. Те, на кого он может положиться. Те, кого он должен убедить.