Бастард Ивана Грозного 1 - Михаил Васильевич Шелест Страница 44

как Романовы-Юрьевы-Захарьины собирались легитимизировать свой род? Получалось, что только через уничтожение всех Рюриковичей и узурпацию власти по фиктивным родословным. И то и другое без близости к трону проделать невозможно. Так же, как и без сильной финансовой и административной поддержки. А фальсифицировать родословные в Европе научились очень давно. Куда там русским князьям… Поэтому и появились тут англичане.

— Надо задержать того лекаря-немца и допросить, — сказал Санька неожиданно.

— Зачем? — Удивился Иван.

— Если меня не обманывает интуиция, — это тот брит, которого я видел в гостевой избе. Я его узнаю. Прикажи привести его. Вы, кстати, не допускали его ко мне?

Иван смутился и даже покраснел.

— Один раз, но он лишь давал советы.

Санька мотнул головой, как недовольная лошадь.

— Вот и хорошо. Позовите ещё раз. Скажите, что выздоравливаю. Я спрошу у него кое-что. Только близко его ко мне не подпускайте и прикажи, государь, сразу хватать его, только дёрнется.

— А он дёрнется?

— Дёрнется. И ещё… У него может быть яд в руках или в рукавах. Лучше, если его сразу взять за руки, когда введут. Наверняка он будет в перчатках. Мне так кажется.

Иван удивлённо смотрел на Ракшая, а тот прикрыл глаза от усталости. Тело его дрожало.

— Поспеши, государь.

Иван Васильевич вышел и когда вернулся, то вернулся не один. Вслед за ним в горницу вошёл тот самый брит, что пытался организовывать погром. Ни под бинтами, ни тем более сейчас, узнать Саньку брит не мог. Он мог только знать, что он, это тот «вьюнош», которого он встретил в гостевой избе, и благодаря которому схватили его подельников.

Брита узнать тоже было невозможно, из-за отсутствия накладной бороды. Сейчас у него присутствовала небольшая бородка, а-ля «Решилье» и такие же усы. Но Санька точно знал, что это тот.

Увидев сидящего на скамье Ракшая, «брит» воскликнул:

— Ах боже мой, боже мой! Вы выздоровели! Это невероятно!

Он попытался всплеснуть руками, но попался в захваты Алтуфьвских гвардейцев. Они тряхнули его и из рукавов лекаря выпало два небольших ножа.

— Держите его крепче! — Громко сказал Ракшай — И сзади ещё за кафтан прихватите. Крученный он, как червь.

Лекарь скрутился влево и ударил правой ногой охранника под сердце. Тот охнул и, обмякнув, отпустил руку брита. Используя инерцию отпущенной руки, брит продолжил вращения корпуса налево и ударом кулака вышиб дух из второго охранника.

Получив свободу, «лекарь» кинулся к царю и получил стрелу из самострела в плечо и ещё одну в бедро сзади. Брит рухнул на пол. Стрелы прилетели из маленьких «духовых» окошек.

— Ты гляди, какая цаца! — Проговорил царь, внимательно наблюдая, как несколько гвардейцев ломают брита, не смотря на его ранения. — Не уж-то, вправду, ингл?

— К бабке не ходи, — подтвердил Александр. — Ду ю спик инглиш, сэр? Хау ар ю?

Брит дёрнулся, прижатый к полу гвардейцами, и вылупился на Саньку одним глазом, как попугай в исполнении Геннадия Хазанова. На этих двух фразах весь английский у Саньки закончился. Но это всё, что он хотел спросить у брита.

* * *

Санька «проболел» ещё около месяца, но время даром не терял. Усадьба тёщи Ивана Васильевича стояла на возвышенности, называемой Псковой горой и включала в себя, кроме боярского двора, фруктовый сад, с огородом между деревьями, всевозможные хозяйственные, жилые строения и домовую церковь.

Церковь Александр посещал ежеутренне. Просыпался он рано, рано засыпая. Суточный распорядок был установлен не им и приходилось подчиняться городскому ритму. Спали тогда дроблёным сном. Примерно по пять часов. С семи вечера до полуночи Санька высыпался хорошо. Потом он около двух часов проводил в церкви, молясь и восстанавливая организм. Во время молитвы он концентрировал своё внимание у себя на макушке, дышал размеренно и на выдохе произносил короткую молитву. Так посоветовал ему духовник царя Сильвестр.

Раньше Санька при медитациях собирал своё внимание в районе сердца и там же как-то «увидел» «ноосферу», сейчас его сознание расширялось и то, что он, даже не видел, а начинал ощущать, очень его заинтересовало. Это нечто пока не поддавалось Санькиному пониманию, и он опустил своё внимание на лоб.

После нескольких дней сосредоточения, Санька вдруг почувствовал, что к нему в голову стали забредать математические и физико-химические конструкции, и он понял, что когда-то полученные им знания в школе и техникуме, приобретают новую форму и логическое развитие. Те знания, что не использовались и с годами опустились на дно памяти, всплыли и структурировались. А лишь только Санька касался их мысленно, — сами принимали законченность решения.

Структурировались и все исторические события. И не только те, про которые Санька получал информацию сам, раньше он много читал в свободное время, но и те, что попадали в сферу знаний из сердечной «ноосферы» и из верхней чакры. О-о-о… Из верхней чакры Александр стал получать информацию об истории высших сфер. Однако он её пока не понимал, но не переживал об этом. Всему своё время, понял он.

Но уже сейчас Санька увидел заговоры бояр и князей. Это была настоящая паучья сеть. Все бояре и дворяне плени интриги. Из ближайших, Санька увидел заговор о женитьбе Ивана на Анастасии Романовой, в котором участвовали кроме Захарьиных-Романовых, — Бельские с Глинскими.

А в заговоре с целью обвинения Глинских в колдовстве и пожаре: Романовы, Шуйские, Челядины, Темкины и протопоп Фёдор Бармин.

И это были только те заговоры, которые открылись Саньке, когда он их мысленно «коснулся». А их, он видел, были тьмы, и касаться их даже мысленно, Саньке не хотелось. Самой мощной оказалась коалиция Захарьиных-Глинских и в 1547 году противостоять этому блоку было некому. Особенно после убийства Андрея Шуйского.

Ракшаю потребовалось много часов и дней церковных молений, дабы успокоить свои мысли и душу. Он пришёл к выводу, что не имеет никакого права сильно вмешиваться в историю. Даже ценной собственной жизни.

Тёща Ивана Васильевича хлопотала над Александром лично. Когда Санька спросил царя: «почему собственно», царь ответил:

— У неё два предупреждения, — и рассмеялся.

Рассмеялся и Александр, вспомнив, как он долго пояснял смысл анекдота царю, который не понимал, как может жена, или тёща не принять дома лучших друзей хозяина дома. И не только не принять, но и не напоить допьяна. Домострой, однако.

От подбора гвардии Санька самоустранился по причине болезни, и этим занимался Адашев. На Романовском подворье тоже появились Алтуфьевцы, как с лёгкого Санькиного языка стали называть царскую гвардию.

В течении двух месяцев, что Санька провёл у Захарьиных, ближняя тысяча детей боярских получила обещанные земельный и денежный оклады. И если бы не раскрытый