Александра Ковалевская - Война Моря и Суши Страница 45

Валевский отвечал за безопасность всплытия каравана, контролируя берег от точки, помеченной на карте как Аридо, до местечка Уэрхос. В курортный Уэрхос с удобными причалами, как раз по вверенной ему территории, шло неплохое по меркам Аргентины шоссе. По нему-то и могла прилететь вполне реальная угроза.

Немало подлодок и кораблей внешних со всем экипажем заплатили своими жизнями, прежде чем на Суше отказались от попыток помешать всплытию о-траспортов; слишком дорогими и безрезультатными были эти вылазки. Море создавало ложные транспортные тоннели и охраняло их как настоящие. Сигнальные буи предупреждения надёжно контролировали акваторию, и все суда, попавшие в запретную зону, уничтожались после первого предупреждения.

Но внешним всегда было недостаточно одного предупреждения. У них игры с живыми фигурами заканчивались, как правило, лишь после того, как противник сметал все фигуры и впридачу разносил в щепки игровую доску.

Бои на побережье с завидной регулярностью сопровождались провокациями. Жестокость, с которой люди Суши это проделывали, наводила на мысль, что времена мракобесия уже наступили. Внешние выводили против подводников женские и даже подростковые взводы. В таких стычках в начале войны погибло немало солдат Моря, не справившихся с психологическими перегрузками. Психологи, сопровождавшие морпехов, сами не в состоянии были решить, до какой степени война оправдывает жестокость. Был момент, когда Подводные Колонии оказались близки ко Второму Погружению, и отдельные предлагали закрыться в рифах, отгородившись от озверевшего человечества. Но за двести лет ситуация кардинально изменилась: залечь на дно значило бросить на поверхности многочисленные базы и станции, обрекая их на растерзание людьми Суши, и подорвать мощь самих Колоний, развивавших космические исследования и антарктическую атомную энергетику.

Именно тогда и возник на политической арене капитан-полковник Ли Оберманн, прочувствовавший сложность момента. Он сумел найти нужные слова, которые в итоге и привели его на вершину военной карьеры.

В своём знаменитом выступлении Оберманн сказал:

«Внешние давно уничтожили бы друг друга и саму жизнь на планете, если бы не спасительное враждебное соседство с Морскими Колониями. Единственный пункт, по которому у них нет разногласий, — это признание Морских Колоний самым могучим и опасным противником.

На Суше всегда смотрели в сторону Моря как на источник потенциальной опасности.

Мои соотечественники, великий народ Моря, — я призываю тебя к войне! К войне во имя сохранения жизни на планете. Дадим внешним то, чего они так долго желали, и к чему готовились!

Во мне говорит не кровожадность, но боль и беспокойство за судьбу всего земного человечества. Только Подводные Колонии способны стать безопасным клапаном для накопившейся ненависти. Подводное общество создано для контроля над бездной, и ею проверено стократ. Лишь люди Моря способны надёжно контролировать любую ситуацию: будь то колоссальное давление глубин, война на поверхности, или мир, который станет наградой за нашу ответственность и верность своей миссии. Нам всё по плечу, братья! Лишь народ Моря достаточно силён и могуществен, чтобы спасти планету, приняв на себя огонь, копившийся в арсеналах Суши! Дадим выплеснуться вековой злобе и жестокости! Пусть первобытная ярость страстей, подобно бешеным волнам прилива, разобьётся об утёсы могучего интеллекта! Наша миссия — обновить человечество, переплавив его в тиглях войны! Наша миссия — разрядить напряжённость!»

Именно он оказался проводником новой идеологии и быстро занял место главнокомандующего Армии Моря.

— Морпехи погибнут раньше, чем подоспеют электо! — отвечал по телефону Валевский, — у нас нет часа на ожидание! Решать на месте? Вы даёте такие полномочия? Ок!

— Мозес, — жестами подозвал он второго взводного, опытного, но слишком прямолинейного в своих решениях. Этот положит под Уэрхосом половину личного состава ради выполнения приказа; три взвода — слишком мало, чтобы прикрыть берег. Валевский пожалел, что между людьми невозможно понимание с полуслова, как бывало у него с Эйджи, когда мысль, в краткий миг обретя законченную форму, одновременно, взахлёб, выливалась речью. Со взводным придётся объясняться:

— Мозес, в вашем взводе на балансе штифт-поле? Отлично. Соберите ребят штифтистов класса «суперстар» и «стар», не ниже. Из моего взвода таких наберётся четыре-пять человек. Плюс я пойду с ними ридером. Ребята должны быть не ниже «стар-класс», договорились? И не травмированные.

— У меня найдутся семеро, — не без гордости за своих солдат прогудел Мозес. — Только почему — штифтисты?..

— Увидите. Ваша задача перекрыть платформой узкий проход на местности: здесь.

— Точь-в-точь, новые Фермопилы! — озабоченно процедил взводный, переводя взгляд с голографической карты на своего командира, Валевского. — И у нас как раз триста спартанцев. Но если мы все поляжем у холмов, такие потери нам никто не простит, и в Зале Славы не высекут наши имена. А у меня два сына. Что они скажут про папку?

Валевский лихорадочно обдумывал невнятную пока ещё самому тактику.

Интуиция подсказывала, что ему не остаётся ничего лучшего, как рискнуть ради спасения всей операции отборными ребятами. Если кто и поможет изменить расклад сил между аргентинской колонной и тремя взводами, попавшими в ловушку, то это — дюжина штифтистов, цепких и ловких парней с развитым мышечным поясом и отличной координацией движений. У них же самый высокий шанс погибнуть. Риск очень велик.

Он вспотел от волнения.

Жизнь на Суше требовала слишком много сил. Организм так и не адаптировался к местному климату и тяжёлому воздуху, пусть и вентилируемому океанскими бризами.

Проинструктировал взводного:

— Накройте мираклем платформу. Получится создать перспективу продолжения автобана?

— У меня аккумуляторы на пределе. Надолго их не хватит.

Валевский на секунду задумался:

— Нет, не пойдёт. Время — это наш основной ресурс. Тогда имитируйте клубящийся туман.

— А, ну, это проще. Минут десять продержимся.

— Всего?

— Ну, десять минут стабильного полноценного миракля я гарантирую, но может хватить и на двадцать.

— Негусто. Тогда после оставьте платформу угольно-чёрной, в цвет наших комбинезонов.

— Есть, обер-лей Артемий Валевский! — отчеканил Мозес, стесняясь спросить, что, собственно говоря, это будет?

— Как обозначить ребятам их задачу?

— Проверить застёжки на обуви и перед началом проглотить талисманы, — честно ответил Арт.

Мозес онемел и задержал дыхание. «Всё так плохо? А что, Мозес, сам не видишь? Автобан, как стрела, выходит к побережью. А там всплывёт наш караван. Не тот, бутафорский, который сейчас смотрят все сухопутные, наивно полагающие, что уж на этот раз получится сделать удачные кадры. Как бы не так! Их фотоаппараты сохранят изображения, да на кадрах толком ничего не разглядеть. Наши химвойска не зря стараются, распыляя свои таинственные ионы на местности…

Если не сдержать мотоколонну Ангелов Мести, на подступах к Уэрхосу полягут все морпехи, а в море… в море вообще может случится катастрофа. Нет, караван всплывающих о-тэ нужно сохранить любой ценой. Так что Фермопилы нам обеспечены…»

Под прикрытием ночи «Лос Анхелос де ла Венгаса» перебрасывали свой батальон на побережье. Колонна шла с ближним светом, под камуфляжными сетками, так популярными у внешних.

В штабах армий Надмирья должны знать о том, что разведка Моря сканирует территории в инфракрасном спектре, и это делает бесполезными дешёвые трюки с камуфляжем. Ангелы Мщения с одинаковым успехом могли передвигаться с карнавальным фейерверком и танцовщицами топлес на бутафорских колесницах. Но, видимо, наличие маскировки действовало успокаивающе на вояк Суши.

Одновременно по морю приближалась эскадра военных кораблей, посланных Советом Надмирья. Внешние стягивали силы ближе к тому месту, где сейчас будут показывать Праздник Вдоха — специально для зрителей. Такие представления за три года войны проходили попеременно в разных местах: от тасманийских, африканских, чилийских берегов и до тихоокеанских архипелагов. Одного шёпота было достаточно, чтобы начиналась давка за билетами в этом направлении… Но сейчас выходило, корабли внешних окажутся в акватории, где намечен подъём настоящего каравана тяжёлых о-транспортов, — именно там, где им как раз и не надо быть. Кроме того, на берегу в Уэрхосе суда внешних должны принять на борт дивизию Лос Анхелос, чтобы перебросить солдат морем в Пуэрто. Валевский мог поклясться: активное стягивание сил выльется в развёрнутые военные действия в непосредственной близости от Буэнос-Айреса. Правительственные учреждения перевели подальше от побережья, в Росарио, и теперь аргентинские безумцы готовы пожертвовать бывшей столицей. Их безрассудство достигло прямо патологических размеров, если они надеются прикрыться десятимиллионным Бу-Айсом, как щитом, от разящих без промаха ракет Моря.