Андрей Захаров - Перекресток времен. Новые россы Страница 46

- Я предлагаю в этот совет включить вашего командира полка подполковника Климовича и подполковника Уварова с нашей стороны. От белых, если конечно согласятся, капитана Невзорова. - предложил Антоненко-старший. - В случае, если надо сильно подумать, то и остальных подключать.

- Какой совет?! У нас воинское подразделение, а не какое-то территориальное гражданское общество! Единоначалие должно быть! - возразил всем политрук Жидков. - Кроме нашего командира полка, я никого не признаю. Коммунисты и комсомольцы нашего полка также самозванцев не признают, а тем более белогвардейцев!

- Остыньте, пожалуйста, Юрий Львович! Мы не на партийном собрании. - осадил того Бондарев.

Прошло еще некоторое время в обсуждении сложившегося положения. Жидкова поддержал только командир роты Коваленко. Наконец приняли решение, что обсуждение вопроса об общем командовании перенести на утро. Сложилось три стороны. С одной стороны был полк под командованием Климовича и Бондарева, с другой Уваров со своими современниками, а также примкнувшие к нему Синяков и Бажин с пограничниками. Еще на том берегу были белогвардейцы. Как они себя поведут, не известно. Блиндаж пока решили оставить для Уварова с его людьми.

Когда все вышли наружу, стояла холодная ночь. Только на черном небе светились яркие звезды и плыла большая луна, отражаясь в зеркале озера в центре котлована. Было слышно как наверху, на плато, завывал ветер, но здесь он практически не ощущался. Посередине озера, по-прежнему возвышался искусственный остров с грандиозным сооружением. От верхушки столба исходил голубоватый свет, отражавшийся в воде и уходящий в глубину. "Надо туда завтра попасть и посмотреть все повнимательнее". - подумал Олег.

- Олег, пошли, перекусим. Нас Бажин со старшиной приглашают. А то каша стынет. С утра во рту маковой росинки не было. - позвал его Николай. - Макс пошел к новым знакомцам, к Григорову с Левченко. А мы, к погранцам. Как ни как, одна служба, НКВД, хоть и в разное время.

Действительно, за этот день они съели только по бутерброду и то, ранним утром. Всё нервы, нервы… Только сейчас Уваров почувствовал как живот заурчав, прилип к спине. Голод не тетка, голодный солдат не боец…

Когда они вернулись в блиндаж, по телефону позвонил Баюлис, сообщив, что все нормально и они приедут утром. Раненых он уже осмотрел и оказал посильную медицинскую помощь. Один из тяжелораненых скончался. Хоронить погибших и умершего будут завтра утром. Отец Михаил проводит разъяснительную работу с солдатами и казаками, люди они набожные, ему, как священнику, верят. Отношение к ним нормальное, так что переживать за них пока не надо. С современниками тоже все нормально, правда, "новый украинец" Слащенко с голландцем - "никакие", до сих пор в себя прийти не могут от того, что они здесь "простые смертные" и уже без копейки за душой.

После ужина, все улеглись спать, предварительно сменив часовых на постах. На бога надейся, а сам не плошай.

Олег вышел из блиндажа по своим делам, живой человек, в конце-то концов… По всему лагерю горели небольшие костры, возле них сидели дежурные. Тихо похрапывали лошади и глубоко вздыхали коровы, стоя в загоне. Кое-где по лагерю пробегали собаки в поисках пищи. На той стороне озера также было тихо, только в темноте были видны огни от разведенных костров.

Проходя по спящему лагерю, возле одного из костров, Уваров увидел щупленького дедка, закутанного в большую солдатскую шинель, с небольшой седой интеллигентной бородкой на подбородке, в старомодных очках на носу и в смешной теплой вязаной шапочке. Он сидел на бревне и безотрывно смотрел в небо, что-то считая про себя.

- Доброй ночи, уважаемый! Что, не нашлось помоложе дежурных? - спросил Олег, подходя к старику.

- Доброй ночи, молодой человек! Бессонница у меня. Вот решил подежурить, а молодые пускай поспят, умаялись они за день. - ответил ему дедок, но присмотревшись, продолжил. - А это вы, товарищ командир. Я к вам целый день хотел попасть на аудиенцию, но не довелось. А тут вы сами подошли. Значит судьба. - старичок привстал. - Позвольте представиться, Левковский Павел Иванович, учитель географии из Овруча. А вас как изволите величать?

- Уваров Олег Васильевич. - тихо произнес Олег и присел на бревно возле старика. Подняв голову к небу, он добавил. - Что вы хотели мне сказать, Павел Иванович?

- Да вот, хотел поделиться с вами своими впечатлениями от сегодняшней ночи и увиденным за этот день. - ответил Левковский. Затем, пододвинувшись поближе к Уварову, заговорщецки произнес. - Интересная история получается, уважаемый Олег Васильевич! Я, конечно же, как и все обитатели нашего лагеря, удивлен, даже осмелюсь вам доложить, шокирован, произошедшим ночью и увиденным днем. Но! Я, как ученый, не просто смотрю на происходящее вокруг меня, а стараюсь понять и изучить это явление.

Уваров посмотрел на этого чудаковатого старичка, которому на вид было под шестьдесят, но он был живым и подвижным, его глаза светились желанием жить и постоянно узнавать что-то новое, интересное. Чувствовалось, что он обладает большим интеллектом.

- Да, да, молодой человек! Не смотрите на меня так, как на выжившего из ума старика. Я не всегда бы учителем в простой школе. Увы, в нашей жизни нет ничего постоянного, всегда что-то происходит и все меняется. Жизнь это эволюция. Я ведь был членом Императорского Русского географического общества! Имел честь преподавать в Санкт-Петербурге, в горном и политехническом институтах… Правда, это еще до революции семнадцатого года…

- А вы что, революцию не приняли? Что ж не остались в институте, а в Овруче, в школе оказались?

- Да нет. Честно говоря, я был согласен со многими идеями большевиков, но не со всеми. Нельзя людей по одной мерке мерить, разные мы все, разные… Когда революция произошла, я ведь с экспедицией на Памире был. Не военный я, а гражданское лицо. Благодаря этому и жив остался. Пока домой добрался, несколько раз чуть не погиб, а сколько раз ограблен был, не сосчитать! Из Петербурга пришлось уехать, голодно там стало, вот с женой и решили вернуться на родину, в Овруч. Так и остались там. Женушка моя, Ольга Леопольдовна, царство ей небесное, умерла в тридцать шестом году. А сынок наш, Дмитрий, еще в гражданскую погиб. Так что, остался я один как перст. Мне ведь уже семьдесят два года, а вот еще живу…

- Для своих лет вы отлично выглядите. Не поделитесь рецептом сохранения молодости?

- Какой тут рецепт… По характеру я ведь шустрый, живчик. Молодым был, на месте усидеть не мог. За свою жизнь всю Россию-матушку объездил. Все по горам да по горам. В Сибири был. На Урале и на Камчатке довелось побывать. Исследовал Тибет, Памир, горы Алтая и Тянь-Шаня. Подвижный образ жизни, постоянный поиск нового и интересного, свежий воздух, простая и здоровая пища. Вот и весь рецепт.

- Извините, Павел Иванович, за нескромный вопрос. - смущаясь, спросил его Уваров, вспомнив вдруг, что в годы его молодости, в армии ходили глупые слухи о том, что среди некоторых среднеазиатских племен был обычай посвящения юношей в мужчину, где якобы посвящаемый обязан был "поиметь" ослицу или козу. - Мне начальник штаба сказал, что вы с козлом путешествуете, зачем он вам, если не секрет?

- Ни какого секрета здесь нет. - серьезно ответил Левковский. - После смерти жены, чтобы как-то развеяться, в тридцать седьмом году я решил поехать попутешествовать на Кавказ. Вот оттуда и привез своего Тимоху. Мне его подарили еще маленьким козленком. Но это не просто козел, а горный козел, тур. Самое выносливое животное в горах. И не только. Он в нашем Овруче почти всех коз осчастливил. Потомство от него здоровое и сильное. Вот хозяйки с козами к нам и бегали. Так что, мы с Тимохой, не голодали. Привык я к нему, как к члену своей семьи и кормильцу. А когда немцы пришли, решил я уйди к младшему брату своему, Петру, он в Чернигове живет, ну и Тимоху взял, не оставлять же его одного. Он умный, все понимает.

- Понятно. Извините за отступление. А с какими своими исследованиями вы хотели со мной поделиться?

- Ах, да, совсем забыл! Склероз, наверное, будь он не ладен! Хотя, раньше на память не жаловался… Так вот, любезный мой Олег Васильевич! То, что с нами произошло, напомнило мне одну легенду, услышанную мною ранее, еще в горах Тянь-Шаня. Мы были там в экспедиции, в одна тысяча девятом году. Старик местный рассказывал, что он потомок людей, сошедших в те горы с небес. И действительно, в том селении он выделялся своей внешностью от других местных жителей, был выше их ростом, со светлой кожей и большими серыми глазами. Больше похож на европейца, чем на киргиза. Даже вспомнил несколько слов на непонятном для всех языке. Так вот. Этот старик рассказал, что в их роду существовало предание о том, как они оказались в этой местности. Жил их народ далеко отсюда, на каком-то большом острове, со всех сторон окруженном соленой водой, наверное, в море или в океане. В одну из ночей, земля под ногами затряслась, вода вокруг острова куда-то исчезла, обнажив дно, ударил голубой свет с неба и все пропало. Когда очнулись, то оказались на берегу озера высоко в горах. Часть людей от холода и голода умерла, а выжившие спустились в долину, где и начали новую жизнь. Но это было давно, за несколько веков до его рождения. А было тому сказателю на момент нашей встречи, лет сто, а может быть и больше. Его народ с местными не очень-то уживался, так и жил отдельно. И только несколько семей решились жить с другими народами, в том числе и его прародители. Остальные со временем вымерли. Мы потом ходили в горы, искали место, указанное старцем, откуда они спустились в долину. И знаете, нашли! - глаза Левковского еще больше оживились, было видно, что его охватили воспоминания, вернувшие в молодость и в познание какой-то тайны. - Сначала нашли остатки древних зданий небольшого селения, полностью изготовленные из крупных обтесанных камней. Ни кто из местных, так не строил свои дома и другие строения. Это была совершенно другая технология и не известная для коренных народов. Когда мы поднялись выше, то среди горных вершин нашли плато с таким же котлованом, на дне которого находилось озеро с большим содержанием соли. И что удивительно, посередине озера возвышался такой же остров, как и здесь! Правда, без этих плит и столба. Недалеко от котлована, на одной из скальных плит, мы обнаружили клиновидные надписи и пиктограммы. Даже зарисовали их. В последствии пытались их расшифровать, но безуспешно. Все наши записи и отчеты о проведении экспедиции были сданы в географическое общество. Но после войны и революции, куда они пропали, мне не известно. Столько лет прошло, а я словно в молодость вернулся. Вот бы поближе рассмотреть это сооружение!