Александр Абрамов - Ной и его сыновья Страница 46

Эпилог

Вот и все.

История про Ноя я его семью, переживших Потоп и основавших маленькую колонию, которая…

(одна из многих, как очевидно)…

стала зернышком, давшим начало родословному древу человечества, здесь заканчивается…

Каждая новая секунда ложится в Историю…

(или становится ее составной частью)…

сразу после того, как эту секунду оттикали часы — несовершенное устройство, паразитирующее на Времени и обманывающее людей иллюзорным умением измерять неизмеримое.

Смотритель следил за секундной стрелкой — тонкой стальной иглой, совершающей шестьдесят дерганых движений в минуту.

Механические или электронные часы, анахронизм для оригиналов, Смотрителю нравились, он любил наблюдать за стрелками, проходящими свой привычный маршрут по циферблату: секундная бежит энергично, живенько, очень отчетливо демонстрируя скорость убывания жизни — понемножку, но быстро. Минутная — движущаяся со скоростью Солнца в небе, вращающаяся вместе с Землей, шевелится едва заметно — на грани восприятия. Отследить ее движение трудно, но стоит лишь отвести взгляд — и вот она уже на другом делении…

Измерение Времени? Смешно, если честно…

Смотрителя научил правильно относиться к измерению Времени человек действительно авторитетный и знающий — еще бы Хранителю Времени не быть «в теме»! Это только Смотритель — вечный пилигрим координаты «t» — прикидывался если и не знаюшим, то чувствующим, ибо звание Хранителя он присвоил нагло, а настоящий Хранитель по-настоящему таковым и был, то есть вправду чувствовал Время, ощущал его ток.

Интересно, что бы он сказал, узнав о тайм-туризме?

В обморок упал бы? Руки на себя наложил?

Неведомо.

Также Смотритель не знал, что делать ему сейчас.

Зайдя в реабилитационный блок, где Смотритель отдыхал после возвращения из «поля», Стивенс, руководитель Службы Времени, пожал ему руку и, картонно улыбнувшись, воскликнул:

— С возвращением, Смотритель! Мы так ждали вас! Ваша миссия приковала к себе внимание всех подразделений Службы, мы приостановили многие проекты, чтобы — упаси Время! — не помешать хоть чем-то вашей работе. Те проекты, как вы понимаете, что так или иначе касаются раннебиблейских периодов. Мы даже туристские проекты в те времена свернули, наши друзья из «Look past» нас поняли, а ведь они пошли на немалые убытки…

Жаль, конечно, что с полевой аппаратурой так получилось, данные ужасно скудны… кроме, естественно, отрезка вашей жизни в лесу… но, я надеюсь, вы восполните все информационные лакуны своим отчетом.

Смотритель вяло кивнул в ответ, а Стивенс наклонился к нему поближе и зашептал так, чтобы врачи не слышали:

— Наши друзья тоже сильно заинтересованы в вашем отчете.

Эта фраза заставила Смотрителя внутренне встрепенуться, однако вида он не показал, а кивнул еще раз.

— Вот и славно. Жду с нетерпением отчета сразу после вашей реабилитации. Отдыхайте спокойно. Вы молодец.

Он похлопал Смотрителя по плечу, пожал и вышел. В отражении стекла Смотритель заметил, что улыбка с лица Стивенса пропала тотчас, как он отвернулся.

Хорошая мина, как говорится…

Смотритель не открыл для себя ничего нового в характере шефа, что объяснимо…

(давно вместе работали, неплохо друг друга знали, взаимной любви не испытывали, но последнее делу не мешало — пока)…

но вспомнил то, о чем предпочел бы забыть: нескрываемый интерес провайдеров тайм-туризма, компании «Look past» к допотопному времени. Меркантильное отношение к Истории — непреложный, увы, факт. Но что искать в непреложности? Помехи в работе Службы? Неисправимый вред для Истории?.. Да нет же, нет!.. Постоянное раздражение профессионалов Службы от проплаченного внимания к их деятельности?.. Но в любое научное учреждение, на любой промышленный объект…

(всюду, где люди занимаются делом и не любят зевак рядом с этим делом)…

толпами ходят туристы, платят за собственное любопытство денежки, кои становятся хорошим подспорьем в работе оных учреждений и объектов. И Служба Времени — не исключение. Тайм-туризм — щедрый источник инвестиций в ее развитие. Плохо ли?..

Требуется дуализм, а Смотритель им не обладал. В данном случае.

Вообще, он вернулся из «поля» в стены головного офиса Службы сильно изменившимся человеком. Уходил одним — вернулся другим. Так случается. Прошлое умеет влиять на пришельца. Это называется «синдром поля». Вообще-то он проходит, этот синдром. Рано или поздно. В девяноста шести процентах случаев. Четыре процента — неизлечимы. А в первые дни по возвращении синдром прямо-таки рулит человеком, сопротивляться — почти невозможно. Но — хочется. Это тоже — правило. А Смотритель, лежа в реабилитационном блоке, поймал себя на странной мысли: ему вдруг показалось, что он не имеет права на пристальное внимание врачей, уход и заботу сестер, ведь он теперь не тот.

Ему не хотелось сопротивляться синдрому. Осознанно не хотелось…

Самоедческие мысли были все же изгнаны из головы, но ощущение себя «не того» осталось.

Не тот.

Сотрудник Службы Времени с отношением к предмету работы, как у допотопного Хранителя. Нонсенс.

Однако факт имеет место. Во время перехода из «ноля» в настоящее время Смотритель почувствовал нечто, ранее не ощущавшееся — что-то некомфортное, неправильное. Будто он рвал какую-то ткань, продираясь сквозь времена домой, и при этом был не уверен, что то, куда он стремится, — дом. Скорее, просто хорошо знакомое время. Одно из многих знакомых. Раньше такие переходы протекали легко и незаметно: вспышка, короткая смена холода и жары, какой-то писк на высоченных нотах, все это укладывалось в доли секунды — и все. Финиш. Да, болезненная тоска по оставленному позади времени — тот самый синдром. Но и желание (неистовое) избавиться от него. А нынешний, последний переход был иным, странным — гораздо медленнее, тяжелее, болезненнее. Смотрителю даже показалось, что он может углядеть срез времен, через которые пробирается с таким трудом. Вот: поверни голову — и увидишь всю эволюцию Земли в ускоренном темпе…

И после финиша не было того ощущения радости и всемогущества, которое так любят и ценят все полевые работники Службы и которое…

(утверждают психологи)…

мощный стимул стать тем, каким ты уходил. Тем же самым. Без груза пережитого.

А у Смотрителя ныне — наоборот: опустошение, кипа и странный отголосок боли — то ли своей, то ли… Боли Времени? О ней ведь говорил Хранитель. Говорил, что от Смотрителя ею веет. Значит, оно, Время, все-таки испытывает боль.

Как это?

Не было ответа. Смотритель всего лишь осознал (но не объяснил, не понял) факт: есть боль. Пожалуй, он даже понимал механизм ее возникновения, в работе которого принимал непосредственное участие. Огромное количество перемещений в различные «поля» — работа каждого из Смотрителей. Помимо них еще есть техники, ассистенты, охрана. Мастера, наконец. И туристы, черт бы их побрал! Муравьи, жуки… Время издырявлено, как…

А как?

Смотритель задумался: сможет ли он подобрать небанальное литературное сравнение? Вряд ли. Да и к чему? Придумывать сравнения — дело всяких там писателей. А его дело — Время.

А Время страдает. Болеет, пронизываемое нитями…

(иглами, туннелями, стрелами… Опять вторжение в писательские прерогативы)…

перемещений туда-сюда, зачастую — по пустячным поводам. Смотритель вспомнил, как во время работы над одним из проектов техник трижды за один день мотался из «поля» в Службу за запчастями для сломавшегося агрегата. Забывчивость, видите ли, его подвела… Штраф и выговор от своего начальства он получил — «за непрактичное расходование энергии и ресурсов», а какой вред Времени принес? Как заставил его страдать?

Два вопроса, смысл которых абсолютно ясен Хранителю, но по определению непонятен Смотрителю.

Спрашивается: что делать?..

(Еще один безответный, но всегда не лишенный смысла вопрос. Для задающего его — не лишенный…)

Допустим, возможно разделить Время на «допотопное» и «послепотопное» не по вполне логичному признаку «катастрофичности» и «переломности», но хотя бы потому, что до Потопа существовали Хранители Времени, а после Потопа — нет. Что же тогда получается?

А получается, что «травмировано» только «послепотопное» Время. Только здесь налажено регулярное сообщение с различными историческими эпохами, туда-сюда перемешаются люди, грузы, товары всякие. А до Потопа — чисто, если не считать возможных изменений, привнесенных в ткань Времени однократным визитом Смотрителя «в один конец». Но эти изменения лишь теоретически возможны, а на деле вмешательство Смотрителя в девственную ткань Времени сродни вмешательству хирургическому: больно, но на пользу. Для сохранения здоровья в конечном итоге.