Кружева от госпожи Феи (СИ) - Каримова Лука "ЛуКа" Страница 46

— Устала, захотелось уюта и спокойствия, — она погладила полосатого кота по загривку, и тот заурчал. — Есть что выпить для согрева?

Титания пожала плечами:

— Хм, могу сварить глинтвейн, хочешь?

— Давай, — она повела носом и посмотрела на духовку. — Что-то печешь?

— Да, решила испечь вишневый пирог, — Титания достала из тумбочки бутылку вина и плеснула в кастрюльку. — Прикупила в городе слоеное тесто, а у бабушки в чулане консервация, — она поставила емкость на зажженную конфорку. — Вспомнила старый рецепт и вот жду пока запечется, — она добавила в вино немного корицы, гвоздики и меда из акации, неторопливо помешивая жидкость деревянной ложкой.

Азалия свернулась под пледом и заулыбалась:

— У меня бабушка терпеть не могла консервировать. Своей дачи у нас не было, и я ездила к подругам, ела чужие или магазинные заготовки, — поделилась она. — Когда твоя бабушка вернется? Кстати, где она?

— Шана в Исландии, а когда вернется — одной ей известно, — вино закипело, забулькало, и Титания уменьшила огонь, вдыхая пьянящий запах. — Ты к своей не хочешь? Прошла бы через портал… — за окном что-то хрустнуло, и Титания бросила взгляд на кружевную занавеску за которой вдалеке мерцали огоньки Плеса. «Должно быть, Пак бродит под окнами…».

— Нет… — гостья тяжело вздохнула и, встав с дивана, подошла к плите. Заглянув в кастрюльку, она перехватила ложку у подруги. На лице Азалии Титания увидела грусть и, закусив нижнюю губу, вышла из гостиной, вернувшись со своей одеждой и теплыми носками:

— Чего так?

— Если увижу бабушку лежащей в кровати, то не смогу ее оставить, даже с сиделкой… — Азалия забрала одежду и быстро переоделась в вязаный свитер из нежной пряжи молочного цвета, свободные синие джинсы и высокие носки. Те самые, которые Титания отдала ей в их первую встречу.

— Тогда действительно… лучше не стоит, — Титания выключила конфорку с плитой и достала вишневый пирог. Пока Азалия переливала глинтвейн из кастрюльки в чайник, Титания разрезала выпечку на треугольники.

Они устроились за столом, в тепле и домашнем уюте, которого в Лиллехейме так не хватало Азалии. Пили пряное вино, уплетали горячий пирог из домашней вишни и болтали о своем — о женском. Азалия рассказала Титании о конкурсе, о том, как справились или провалились другие участницы, о темах на суде и людях. С Титанией, Азалия могла быть самой собой и для нее это время было ценнее любого сокровища.

— Хорошо то как… — Азалия поманила к себе с полок свечи, и те опустились на стол, фитильки с треском зажглись.

— Да, тяжелый был конкурс, — посочувствовала Титания, жуя кусочек пирога. «Нужно было добавить побольше вишни».

— Не то слово… если бы Беата не поднатаскала меня по разным отраслям знаний, то я бы давно вылетела, — Азалия задумчиво погладила пальцем ободок чашки с красными подтеками от вина. — Ко всему прочему, после моего выступления в суде, случайно столкнулась с королем.

Титания склонила голову на бок и едва заметно улыбнулась:

— И как он тебе?

Подруга призадумалась:

— Однозначно красивый и мужественный, никогда и ни у кого не встречала таких пронзительно синих глаз, да и в целом… синеглазые мне не попадались. У бывших были либо голубые, либо карие, — о прошлом она старалась не вспоминать. Все ее отношения заканчивались плачевно — измены, уход к другой, более домовитой и хозяйственной девушке, которая умела бы готовить борщи и была как все — простая. — Но мужской силой от него так и веет, очень харизматичный… Интересно, каков Арнкел в постели?

— Ну… если проиграешь, то узнаешь. Сделаешь себе прощальный подарок, — Титания подлила ей глинтвейна, и подруги засмеялись.

— Это точно! Я своего не упущу, да и будет забавно, вторично лишиться невинности с королем.

— Как думаешь, если бы он узнал, что ты фея, что бы сделал или сказал? — Титания представила, как Азалия выигрывает конкурс, влюбленные держатся за руки, и подруга говорит королю: «Мы не можем быть вместе — я фея, а ты просто… король. Мы из разных миров, любимый!», — она не сдержала смех, вызвав недоумении у Азалии и пришлось рассказать о своей бурной фантазии.

То ли вино для глинтвейна оказалось крепким, то ли воображение обеих фей разыгралось не на шутку, но несколько минут в комнате стоял их истерический смех, от которого у девушек на глазах выступили слезы.

— Ой, больше не могу! — запричитала Азалия, держась за бока. — Нам нужно на воздух, а то я опьянею и усну, а мне еще возвращаться в ту адскую обитель, — она сделала реверанс. — Подайте вашу ручку, мадемуазель Титания, — пародируя великосветских жеманниц сказала Азалия в нос.

— Премного благодарна, ах-ах-ах! — Титания обмахнулась рукой, словно веером и вдвоем они вышли в коридор. — У меня из обуви ботинки и кроссовки, еще мамину куртку откопала в гардеробе, — она кивнула на вещи.

— Пойдет! Чай не на бал собралась, — отмахнулась Азалия, но стоило ей обуть современную и привычную ее сердцу обувь, как она с облегчением вздохнула. — Ты бы знала, как я там мечтаю, чтобы все эти светские курицы ходили вот так — по-простому, но нет же… от этикета спасу нет. Удивляюсь, как они там не сошли сума, — негодовала она, застегнув куртку с меховым капюшоном.

Морозный воздух быстро остудил разгоряченные щеки и прогнал из головы пьяный дурман.

Феи неторопливо шли по дорожке, освещенной белым светом рождественской гирлянды, уходящей вниз с холма к берегу реки.

— Осторожнее, тут скользко, — предупредила Титания, когда они стали спускаться, но Азалия не удержалась и, навернувшись, прокатилась на попе по ступенькам, умудрившись завалиться в сугроб. Титания услышала ее смех.

— Вот тебе, и балерина! — кричала она. — Где моя былая грациозность? Когда я даже по тропинке спокойно спуститься не могу.

Титания помогла ей подняться и заботливо отряхнула от снега.

— Бабушка тоже вечно ворчит, когда здесь спускается, — поделилась она. — В детстве, когда зимой лесенка превращалась в горку, мы с мамой катались с нее. Бабушка огородила берег магической защитой, чтобы на снежной ватрушке мы далеко не уехали.

— Значит, у тебя было радостное детство. Меня бабушка водила кататься на коньках, в парки кормить уток, открыла для меня мир балета. И даже после травмы я не забыла о нем, вот, смотри, — Азалия сняла куртку и повесила ее на ветку дерева.

Они ступили на мостик, под которым плескалась темная вода.

— У тебя телефон с собой? — спросила фея.

— Да, — Титания вытащила мобильник из кармана куртки и пролистала свой плей-лист. — Тебе включить какую-нибудь композицию?

— Давай что-нибудь классическое, — она сняла кроссовки и, стоило заиграть «Вальсу Цветов» из «Щелкунчика», Азалия взмахнула появившимися сквозь свитер крыльями.

В воздухе засверкали тысячи разноцветных снежинок, а фея взмыла в небо, танцуя над бурлящей рекой, и освещая волшебной радугой путь для каждого шага и прыжка.

Титания всего раз была на балете и сейчас то, что она видела, никак нельзя было назвать тем, что показывали в театре. Это было… волшебством. Вот она — настоящая фейская магия, та о которой пишется в сказках.

Азалия перепрыгивала с места на место, словно под ее ногами была не пустота, а только ей видимая поверхность. Ее крылья сверкали, а движения были плавными и изящными. Она походила на лепесток цветка, который подхватил порыв ветра и умело направлял. Пируэты, различные па и прыжки. Черные волосы феи развивались волной, глаза сверкали, она не чувствовала боли в травмированной ноге и улыбалась от счастья.

Протягивая руки к Титании, и готовясь приземлиться на мостик, Азалия увидела позади подруги две темные фигуры, и предостерегающе вскрикнула.

Титания обернулась, в ее глазах появился страх, она сделала шаг назад и услышала громкий всплеск — мостик и ноги обдало водой в которую упала Азалия.

То, что произошло дальше, Титания наблюдала, словно в замедленной съемке.

Мертен подбежал к ней и потянул за руку назад, чтобы она не поскользнулась и тоже не упала в воду, а синеглазый мужчина прыгнул за Азалией, скрывшись под темной водой.