Совок. Вперёд в СССР (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич Страница 46

Тут завтрак принесли, манку, вполне приличная, а чуть позже и врач прибыл. Почти сразу за ним зашла обеспокоенная женщина, я сразу понял, это мама Демида. Мне про неё говорили, что она тут провидит утром и вечером, её только на ночь отправляют домой. Всё же не один ребёнок в семье. Да, ещё две девочки младше Демида имеются. Это всё что я знаю. Сам я сидел, пережидая осмотр и опрос. Похоже меня скоро выпишут, ничего серьёзного не нашли и смысла занимать палату нет. Что ж, начинается экзамен справлюсь я с ролью Демида или нет. И снова школа. Что-то я от неё уставать начинаю.

Выписали меня не в этот же день, а на следующий, врач всё же оставил пронаблюдать некоторое время, и правильно сделал, я хоть и не терапевт, но понимание имею. Да и я пустил это время на адаптацию, с матерью Димы познакомился, с её слов понял, что та работает в музыкальной школе, преподаватель по классу пианино. Она отпрашивалась с работы, чтобы посидеть с сыном, вот и разобрался. От неё уже узнал, что Демиду наступил медведь на ухо, слава Комсомолу, так что с ним та музыкой не занималась, за то обе дочки её радость, и она им даёт классическое музыкальное образование. Знать бы ещё что это. Насчёт моего словечка, то моя супруга Ольга, когда я говорю по привычке «Слава Богу», воспитанная в духе атеизма, прочитала мне целую лекцию. Так я из своей врождённой мстительности стал говорить: «Слава Комсомолу». Это у неё возмущения не вызвало, только смешки. Так и привык.

Маргарита Ивановна и о сёстрах рассказала, как те обо мне волнуются. Одной девять лет, её Машей звали, другой семь. Эту Наиной назвали. Сам я сказал, когда та воды принесла, горло пересохло, что мол я почти умер и переосмыслил свою жизнь, построюсь быть более серьёзным и безответственным, как обычные мальчишки. Меня с улыбкой потрепали по вихрам. Также та беспокоилась о муже, по флоту боевая тревога, и пусть флот фактически не участвует в этой войне, скованный льдами, всё же мог и принять. А так как со мной было всё в порядке, та отправилась домой, малые кто в школе, то в садике. Нужно приготовить что-то на ужин, да и на работу нужно.

Я же до вечера и утром следующего дня просматривал свою память, и надо сказать она меня не подвела. Помните того кандидата в историки? Наше сотрудничество не закончилось и длилось до самой моей смерти, тот уже как постоянному клиенту сам доставлял материалы, получая оплату и новый заказ. Так что я изучал и запоминал где-что находили. Ценности, деньги, оружие, разные другие находки. По всему Союзу. Всю мелочёвку даже с моей памятью запомнить сложно, но у меня было несколько лет, постоянно перечитывал и запоминал. По Ленинграду меня тоже были, и немало. Ой как немало. Жаль война и обстрелы большую часть уничтожили, но и того что осталось заставляло в восхищении крутить головой. Просить деньги у матери Демида мне нельзя, вопросы возникнут, а заиметь финансовую независимость нужно. Это я к чему. Письмо Сталину, ха, какой плагиат, писать я собирался как покину больницу. Сначала добуду деньги что сейчас входу, куплю посменные принадлежности, напишу, и в ближайшие выходные отправлюсь на поезде в Москву. В субботу уеду, в воскресенье вечером вернусь. Брошу письмо в почтовый ящик, что висит поближе к Кремлю. О том, что на Никитских воротах есть почтовый ящик, куда нужно кидать письма лично для Сталина, это не более чем байка. Письма писали Сталину через обычную почту, и что важно, он их ПОЛУЧАЛ. Как объяснить своё отсутствие матери Демида, я пока своей её ещё не воспринимал, да и сложно это, ещё придумаю. Чуть позже. Время будет.

Так вот, вернёмся к находкам, сделанным в Ленинграде в разное время. Многое ещё не существует, их сделали после войны или вовремя, но несколько точно довоенные и там есть банкноты что сейчас в ходу, адреса помню, посещу пока одно, самое быстрое в извлечении, и займусь делами. А тут ещё школа, да Новый Год вот-вот наступит. Вон, больницу украшают. Всё это я и обдумывал и на следующий день, после осмотра врачом, меня выписали. Маргарита Ивановна, мама Демида, пришла за мной. Одежду из гардероба принесла. Та её высушила, привела в порядок, и вот пригодилась. Так что я оделся прямо на байковое нательное бельё. Штаны с начёсом, свитер, куртку, шапку-треух из непонятного кого чёрного меха, на ноги валенки с подбоем. В карманах перчатки, не забыли положить. Шарф тоже был, верхнюю одежду я надел уже на выходе, и мы, попрощавшись с врачами и другими медиками, говоря спасибо за помощь, я даже поклонился, направились домой, а я с интересом осматривался. Стоял светлый день, без снега, всё искрилось, ослепляя, и действительно можно ослепнуть, в такое время затемнённые очки вещь необходимая. Маргарита Ивановна опытная, щурилась, когда шла, я также делал. Пришлось дожидаться трамвая на остановке и ехать три остановки, оказалось больница находилась рядом с местом, где я провалился под воду, а жили мы дальше. Ничего, доехали. И дом наш показался. А потом мы прошли в подъезд и поднялись на второй этаж. На каждом этаже по три квартиры, и открыв ключом дверь, прошли в нашу, пятую. Двухкомнатной та оказалась, вполне неплохо обставленной, с ожидаемым пианинном в зале. В зале и была кровать родителей, а комната чуть меньше детская, где было три панцирных кровати. Одна уже взрослая, односпалка, и две меньше, по покрывалам видно, что для девочек. На стуле у кровати Демида… Всё, Демид погиб, тут ничего не поделаешь, теперь это моё, как наследника. Так вот, у моей кровати стоял стул с домашней одеждой, там вещи из карманов верхней одежды, которые были при нём во время трагедии. Тут же и ключи от квартиры. Маргарита Ивановна, сообщив, что опаздывает на работу, отпросилась на два часа, чмокнула меня в лоб, сказала, что щи на плите, пообедать велела, и покормить Машу и Наину, когда они придут из школы. А в час дня забрать Наину из школы, где та учится в первом классе. Наину в семь лет отдали в школу. Маша чуть позже будет, у них сегодня дополнительные уроки, да и дежурная она по классу. А завтра я и сам в школу отправлюсь. Сегодня к слову двадцать седьмое декабря. День недели – среда.

Как хлопнула дверь я схватил школьную сумку и начал изучать содержимое. Ох и бардак, Демид был изрядной неряхой. Почерк как курица лапой, сложно будет копировать. Разложил всё на единственном в комнате письменном столе, видимо по очереди уроки делают. Кроме трёх кроватей и стола, был ещё трёхдверный платяной шкаф, и всё на этом. Комната небольшая. Изучив внимательно почерк Демида, оставил учебники и писчие принадлежности на столе, я прихватил сумку, убрал в неё кухонный нож, и быстро одевшись, вскоре тоже покинул квартиру. Есть не хотелось, завтракал в больнице, а сейчас десять часов дня, время есть. Проблемы была с деньгами, я не нашёл их у Демида, даже мелочи. На трамвай средств нет, а куда бежать я не знал, мне город совсем незнаком. К счастью, помогли прохожие, на пальцах объяснили где нужный мне дом. Добрался пешком за полчаса, почти всю дорогу бегом двигался, тело мне здоровое и крепкое досталось, видать подростки часто носились, поэтому дыхание не сбил, разве что вспотел слегка, одежда излишне тёплая для таких пробежек. Хотя температура почти тридцать градусов, двадцать восемь если быть точным. Чуть горло обжигал дыханием, воздух-то морозный. Похолодало, вчера было где-то двадцать три - двадцать пять. Ещё что радует, дружки Демида не появлялись, в палату их не пустили, а сейчас те в школе. Я не Демид, мне они не интересны, так что скорее всего придется разорвать их дружбу, изобразив обиду, что бросили и не спасли. Что будет не совсем верным, это они молодцы, успели крик поднять, и моряки на него прибежали. Нет, не правильно это, поблагодарю, что успели помощь позвать, а потом постепенно отдалюсь от них. Да, так вернее будет.

Наконец нужный дом. Вовремя войны множество строений вокруг были разрушены, чердаки и верхние этажи исчезли в пожарах и взрывах, наверняка там было уничтожено множество схронов со времён Революции и Гражданской войны, этот дом также пострадал, по сути остался первый этаж и его восстановили, реконструировав. Подвал сохранился, именно подвал мне и нужен. Там в тридцать девятом году, как выяснили историки, банда налётчиков зарыла чемодан денег. Да, снова чемодан, и да, снова из ограбленной сберкассы. Его забирать никто не придёт, банда была уничтожена в перестрелке с милицией, дело громкое было. Чемодан найдут в сорок втором году, три семьи, что будут в нём жить. Детишки играя откопают. Им повезло пережить самый голодный год. А деньги сдали в милицию. Они пошли в фонд обороны города, он уже был создан тогда. Откопал я чемодан ножом, земля мягкая, как будто только что закопали. Откидал землю, вытащив чемодан, ну и открыв его, удивлённо изучил два «Нагана» и мешочек с патронами. Об этом информации не было. Скорее всего утаили дети, а может и их родители. Хм, тут же несколько бланков из сберкассы, с указанием её номера, стало ясно как разобрались откуда деньги. Пачки банкнот отправились в сумку, полностью её забив, туда же и оружие, чемодан я вернул на место, присыпав и попрыгав сверху, утрамбовывая. Сразу в глаз не бросается и ладно. Ну и направился к выходу. Красота, входи и выходи, подвалы и чердаки не закрываются. Нет, я до лета точно поработаю по чердакам, поищу схроны. Сердце кровью обливается, когда подумаю сколько было уничтожено во время войны. Найду и спасу. Очистив подошвы валенок от земли, я побежал к остановке трамвая. Из одной пачки я несколько банкнот выдернул, саму сумку закрыл, тут пуговица, чтобы не вывалилось, а то вот будет видок. Банкноты по десять рублей были, так что дождался своего номера, мы на нём же с Маргаритой Ивановной ехали, кольцевой, и добрался до дома, получив размен монетами. Я там приметил рядом магазин канцтоваров, сбегал приобрести плотной бумаги, готовые конверты тут продавались мало, быстро разбирают, проще самому склеить, ну и толстую офицерскую тетрадь, и писчие принадлежности. Будем писать письмо Сталину. Товарищу Сталину, точнее.