Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2 - Алим Тыналин Страница 46

Бедолага упал да так и остался лежать без движения с закрытыми глазами. Рефери бросился к нему, а еще выбежали тренер и медик, чтобы оказать первую неотложную помощь.

Мазуров вскинул правую руку и прошелся по рингу в победном круге. Зрители хлопали ему и свистели, армейцы сидели, как опущенные в воду.

Худяков многозначительно поглядел на меня и спросил:

— Понял теперь, что в нем особенного?

Я поглядел на Мазурова совсем другими глазами. Он был слеплен из теста, из которого делают будущих чемпионов. Каменное лицо, взгляд уверенного в себе хищника, этот парень пойдет очень далеко и высоко.

— Он один из лучших нокаутеров «Ударника», — продолжал рассказывать Худяков. — Если ты победишь завтра, то, скорее всего, в третий, завершающий день турнира тебе придется встретиться с ним. А он очень хорош и очень опасен.

Я еще раз поглядел на холодное лицо Мазурова и затем почувствовал зверский голод. Я хотел кушать.

Надо заглянуть в столовую. А затем надо действительно идти тренироваться. Касдаманов прав. Нечего расслабляться. Надо готовиться к завтрашнему бою. Как бы мне не хотелось отдохнуть сегодня, все равно придется напрячься. С одной стороны, это правильно, но с другой, не мешало бы и отдохнуть перед следующим поединком. Егор Дмитриеви пришел бы в ярость, если бы услышал такие рассуждения.

Я распрощался с Худяковым, сказав, что мне надо готовиться к завтрашнему выступлению.

— Смотри, не опаздывай, — предупредил меня тренер. — А то они и вправду выкинут тебя из списков.

Он еще остался смотреть на выступления, хотя основная часть боев уже прошла. Я позвонил домой, предупредил Светку, что немного задержусь.

— Сколько можно, Витя? — захныкала сестренка. — Я хотела погулять с Ксенией, а теперь не смогу выйти.

— Я постараюсь прийти поскорее, — пообещал я.

Надо действительно сегодня уделить больше времени домашним делам, а то я совсем подзабросил их со своими бесконечными тренировками. В этом отношении дай Касдаманову палец, так он всю руку схватит. Черный ворон был очень жаден в отношении занятий. Если бы было возможно, он заставил бы меня тренироваться круглосуточно, без перерыва на обед и сон. Даже мой уход обратно домой он воспринял с недовольством, считая, что это помешает моему сложившемуся режиму тренировок.

— Что тебе там делать? — спросил он тогда. — Ты можешь навещать свою семью через день, а так будешь постоянно заниматься.

Но я и так испытывал чувство неловкости за то, что оставил больную бабушку и маленькую сестренку с ненадежными родителями. Светка рассказала мне, что они продолжают периодически напиваться, особенно после выдачи получки. Но Касдаманов не желал слушать ни про какие препятствия для тренировок.

— Ты один из самых перспективных учеников, что у меня были, — сказал он мне как-то. — Ты схватываешь на лету то, чему других я учил неделями, а то и месяцами. У тебя какое-то врожденное чувство ритма и дистанции, а также изумительная маневренность. Сила удара у тебя вот еще немного отстает, но этот недостаток мы исправим. А в остальном ты тот материал, из которого можно сделать величайшего боксера.

Надо ли говорить, что эти редкие слова похвалы для моих ушей казались сладким бальзамом. Еще никто, кроме, пожалуй, бабушки и сестренки, из тех людей, которых я встретил в 1971 году Советского Союза, не говорил мне подобного. Наоборот, все только и делали, что хотели отговорить меня от занятий боксом и твердили о бесперспективности моей затеи. Вот поэтому я и терпел все диктаторские замашки Егора Дмитриевича, зная, что в глубине души, под этой ворчливой и придирчивой оболочкой таится проницательный и благожелательный тренер.

Поэтому после обеда я снова направился к Касдаманову. Часть пути проделал на автобусе, а остаток прошелся, а под конец и пробежался легкой трусцой.

Старик находился в спальне, читал книгу Светония про римских цезарей. Он сильно слюнявил палец каждый раз, перед тем, как перелистывать страницу. Я постарался подкрасться к его двери незаметно, но он все равно каким-то образом узнал о моем приближении, хотя и сидел спиной к выходу.

— Ну что там случилось? — спросил он и отложил книгу в сторону. — Давай, рассказывай. Хотя нет, пойдем в зал, ты сегодня поработаешь с тяжелой грушей. Там и поведаешь все по порядку.

Пока мы шли в зал, я вдруг подумал, что никогда не видел Касдаманова спящим. Он бодрствовал в любое время суток, когда бы я не заходил к нему. Помнится, когда я здесь жил, он почти каждые полчаса выходил из своей спальни и что-то делал на кухне, пил чертовски крепкий чай и просто сидел у окошка, глядел на зимнюю луну. Да, мой учитель невероятно странный человек, не от мира сего, иногда даже кажется, что на самом деле его не существует.

Начав тренировку, я одновременно быстро рассказал, как прошел первый бой.

— Ну как ты мог забыть о том, что под высокую каланчу нельзя заходить? — тут же проворчал он, услышав мой рассказ о том, как Мышкин повис на мне сверху и чуть было не выиграл бой. — Я тебе сколько раз говорил об этом?

Он указал еще на несколько допущенных мной ошибок, как будто и сам был там и видел все собственными глазами.

— Кто твой следующий соперник? — спросил он затем. — Ты уже знаешь его фамилию?

Я покачал головой, надел бинты на кисти рук и начал обрабатывать тяжелую пятидесятикилограммовую грушу. Ох, как же не хотелось тренироваться после сегодняшнего напряженного боя. Но я заставил себя через силу, а потом выдохнул:

— Это пока неизвестно. Они скажут это только завтра, когда я приду на соревнования. Но…

Я вспомнил про Мазурова и подумал, стоит ли рассказать старику про него.

— Что такое? — тут же насторожился Касдаманов.

— Там был один боксер из клуба «Ударник», — сказал я медленно, придерживая раскачивающуюся грушу. — Его зовут Мазуров Дмитрий. Он считается одним из лучших нокаутеров. Его прочат в чемпионы.

— Я слышал про этот клуб, — сказал Егор Дмитриевич. — Да, там хорошие тренеры и талантливые ребята. Он может оказаться для тебя крепким орешком. Но давай не будем забегать вперед. Проведи завтрашний бой, а затем мы поговорим, как драться с такими парнями. Хотя, мы уже обсуждали это с тобой. Ты должен и сам помнить это.

Тренировка длилась до вечера, хорошо, что не до десяти-одиннадцати часов, как обычно. На этот раз я отбился от тренера в семь часов, сказав, что хочу выспаться перед предстоящим боем. Касдаманов поворчал, что я