Аустерлиц - Андрей Готлибович Шопперт Страница 46

Заряжать так быстро, как егеря, князь Витгенштейн не мог, за те две минуты, что французские егеря и мамлюки спускались с холма своего, он успел сделать всего четыре выстрела. Хорошо хоть целиться не надо. Сплошная масса из лошадей и людей, в кого-нибудь обязательно попадёшь. Егеря, а Брехт это краем глаза замечал, стреляли раза в два чаще его. Опыт не пропьёшь. Двадцать егерей да семь пусть выстрелов. Солидно получается. Вскидывая в очередной раз огромное ружьё к плечу, Пётр Христианович видел, как то тут, то там кувыркались кони или даже целые небольшие водоворотики возникали, когда конь или упавший всадник попадали под ноги следующему коню. Тот тоже кувыркался и следующий. Кони ломали ноги, всадники шеи и руки и к концу спуска прямо заметно уменьшилась лава, а ещё, и это гораздо главнее — она вытянулась и сейчас не сплошной массой шла и полутора ручейками. Один приличный такой ручей, даже горная река, а второй поуже, приток её небольшой. В лощине, или лучше овраге пологом, они слились, и тут настал черёд лезгин показать свое мастерство в стрельбе из карабинов. Это не винтовка Бейкера, гораздо короче, но пуля Петерса позволяла залпами палить на триста метров, с такого примерно расстояния первый залп и дали. Двадцать секунд и ещё один. Всё. Время вышло.

— По коням, — проорал Брехт рвя связки, но зря старался. Такой бой лезгины отрабатывали, и они хладнокровно выстрелили ещё раз, и только потом вскочили на лошадей и не шашки в руки взяли, а два двуствольных пистолета. Бабах. Общий залп тысячи пистолей просто оглушил. Его воинство окуталось плотным облаком дыма. И тут не подвели чеченцы князя Мудара. Они с визгом с фланга атаковали почти выбитых последним залпом французов. На вершину холма поднималось пару сотен всего, а после пистолетного залпа и сотни не остались. Чеченцы врубились в оглушённых, ослеплённых и обосравшихся французов, и как нож, прошли через их поредевшие потоки. Развернулись и почти с тыла уже напали второй раз. А тут и лезгины шашки вынули. Минута и нет у Наполеона больше не Мамлюков, ни конный егерей. Нет лучшей части его войска, которая в Реале сыграла очень серьёзную роль, угробив наши Семёновский, Преображенский и Конногвардейские полки.

— Пленный нужен! — охрипшим от предыдущего вопля, горлом попробовал крикнуть Пётр Христианович.

Через пару минут ему этого негра и подвели.

— А скажи мне, Маугли, какого черта вы на нас напали?

Событие сороковое

Вопрос не в том, чтобы отступить, а в том, чтобы понять, что ты проиграл.

Цитата из фильма «Бегущий в лабиринте: Лекарство от смерти»

— Абдукарим, твою налево, — когда стало ясно, что пленный будет играть в молчанку, вернулся к реальности Брехт, — чего вы уши парите? Вон, Мехти возвращается, зарядить штуцера и повторить его манёвр. Ну, выстрели пару раз, никто основного задания не отменял. Там наш враг, а это муха мимо пролетала.

Лезгин главный, зло смотревший на молчаливого негра, тряхнул головой, задев каской за такую же железяку на голове своего зама, и под звон этот выпучив глаза, гаркнул на языке, что от викинговского произошёл.

— По коням, зарядить оружие! — А может и чего другое кричал. Брехт по-лезгински только пару матерных слов выучил.

Но именно эту команду и выполнила, занимающаяся добиванием раненых и сбором трофеев, тяжёлая кавалерия. Вовремя, как раз Мехти вернулся. До этого побоище это было скрыто от него склоном холма и виноградником, а тут выезжают они на пригорок, а там всё поле за холмом в трупах людей и лошадей. И ещё сквозь грохот пушек за спиной слышны теперь ржание раненых лошадей и крики раненых французов и не совсем французов. Грузин.

— Петер, тут что было? — Подскочил к негру Мехти и встал руки в боки, типа что за ерунда, сам вон чего настрелял, а меня не позвал.

— Не знаю, Мехти. Молчит язык.

— Это я мигом. Мустафа-бей! Отрежь ухо и выколи глаз этому чумазому.

Брехт только начал готовить речь про Женевскую конвенция, а негр уже и уха и глаза лишился. Ну, сам бог велел.

— Брат, ты не молчи. Это уха у тебя два и глаза тоже, а язык один, отрежет сейчас этот злой дядька, что будешь делать. Как целоваться без языка? А задницу французам лизать? Лучше скажи мне, кто послал вас и почему?

— А-а-а! — Повыл ещё немного Джозеф Дамингу, но потом на ломанном французском поведал Брехту правду-матку.

— А почему вы решили, что на нас напасть надо? Может мы из корпуса Даву?

— Даву убит и весь его корпус. Недавно прискакал к императору корнет из его корпуса и поведал о гибели маршала и всех его людей. Император в бешенстве, а тут ему сообщили об обстрелянных курьерах в нашем тылу, вот он наш полк и послал.

— Эх, не выйдет значит сюрприза. Ладно, не очень-то и хотелось. Главного достигли. Буонопартий в бешенстве. Сейчас начнёт ошибки делать. А мы его ещё чуть из равновесия выведем. — Брехт растолкал столпившихся вокруг людей Мехти. — Ванька, давай красную ракету. Пора начинать второй акт Марлезонского балета.

— Петер, а нам …

— Мехти, твою так да разэтак. Ну, есть план, давай по нему и работать. Иди, меняй лезгин, продолжайте обстрел Сокольниц.

Красная ракета взвилась в воздух и надо надеяться, что оставшийся в лагере за озером старшим Марат Карамурзин её увидел. С её пуском должно произойти три события сразу. Во-первых, полковника пленного — Франсуа Пуже должны были посадить на трофейного коня, дать ему в руки уздечку от второго коня и отправить в сторону леса, за которым сейчас скрывался Наполеон с остатками своей гвардии. Конной он уже лишился, но пехоты ещё хватало. На второй лошадке в мешках, притороченных к седлу с обеих сторон, были головы французских генералов и самого Даву. По пять голов в мешке. Пять где-то километров от озера до ставки Буонопарта, минут через пятнадцать — двадцать он презент получит. Явно хорошего настроения ему это не добавит.

Во-вторых, все черкесы во главе с Маратом должны начать манёвр охвата. Чуть западнее ручья Гольдбах протекает