Тверской Баскак - Дмитрий Анатолиевич Емельянов Страница 46

«А почему бы и нет! День все равно уже заканчивается. Пора думать о ночлеге, да и взглянуть, чем реально лечат в эти времена, было бы занятно».

Решив, нахожу глазами Калиду.

— Освободи одни сани и погрузи на них тяжелых. — Бросаю взгляд на лежащего у моих ног незадачливого грабителя. — И этого тоже. — Обдумав все еще раз, добавляю. — Отвезу их к ведьме, а ты веди караван в деревню. Там заночуете и меня дождетесь. К утру, думаю обернусь.

Калида недовольно нахмурился.

— Зачем самому, я парней пошлю. Справятся!

Теоретически он прав, ехать неизвестно куда самому совершенно незачем, но у меня есть веский аргумент в пользу моего решения. Светлое будущее видится мне довольно расплывчатым, и многие решения возникают спонтанно, но одно абсолютно очевидно, если и дальше все пойдет так, как сейчас, то раненых будет не счесть. Что мне с ними делать? Как их лечить, когда ни врачей, ни лекарств?! Планируя создать армию, я много о чем подумал, но вот медицина как-то совсем осталась не охваченной.

Этот вопрос тяготил меня своей абсолютной безысходностью и сейчас слова возчика о ведьме, лечащей местных, навели меня на одну интересную мысль… Но сначала надо было взглянуть на все самому. Реально ли эта ведьма лечит людей или только дурит, как все эти экстрасенсы, маги, и прочие.

Поэтому, нахмурив брови, молча показываю Калиде, что оспаривать мои слова не надо. Тот все понимает, но так просто не сдается.

— Тогда, хоть охрану возьми. Недобитки разбойничьи вокруг рыщут.

Против этого я не возражаю и смягчаю взгляд.

— Куранбаса вон со мной поедет, он десятка разбойников стоит!

Половец довольно щерится, радуясь похвале, но Калида тут же портит ему настроение.

— Тут лес, а не степь! А в лесу степняк как ребенок, его тут каждый обидеть может. — Он твердо посмотрел мне в глаза. — Пусть Куранбаса еще пару стрелков возьмет.

Бойцов у нас мало и срывать их с первостепенной задачи охраны каравана неразумно, но случайно погибнуть от руки какого-нибудь бандита еще глупее. Прикинув, что после сегодняшнего разгрома вряд ли кто рискнет сунуться к каравану, я все же соглашаюсь со своим телохранителем.

— Ладно! — И повернувшись к половцу, киваю. — Возьми двоих по своему выбору.

Глава 9

Занесенную снегом землянку отличает от других сугробов только струйка сизого дыма над крышей, да ведущая к ней утоптанная тропа. Спрыгнув с саней, Ярила осторожно подошел к заметенному снегом входу и негромко позвал.

— Иргиль! Иргиль, ты дома?! Тут люди к тебе!

Через пару мгновений полог откинулся в сторону, и из нутра показалась затянутая в меховой балахон фигура.

С вымазанного сажей лица в нашу сторону стрельнул колючий взгляд.

— Чего надо?!

Рассматриваю стоящую передо мной женщину и не могу понять, сколько ей лет. Бесформенный балахон, сутулость, клюка в руке, вроде бы все говорит о том, что передо мной старуха, но голос хоть и скрипучий, но какой-то по-юношески звонкий.

Так и не определившись, киваю на раненых.

— Посмотри, помощь нужна!

Зыркнув в мою сторону, ведьма прошла к саням и откинула рогожу. Проведя взглядом, она отрицательно мотнула головой.

— Нет, не возьмусь. — Она глянула вверх на заходящее солнце. — Темнеет уже, а до утра бедолаги не дотянут.

Не успеваю ничего сказать, как Куранбаса грозно двинул на нее своего коня.

— Ты чего ломаешься, лесное отродье! Тебя пока по-хорошему просят!

Жеребец зло скалит зубы, толкая грудью стоящую перед ним ведьму, а та вдруг то ли фыркнула, то ли бросила в лошадиную морду какое-то слово, но боевой жеребец, неожиданно попятившись, испуганно взвился на дыбы. На что уж Куранбаса наездник от бога, но и его этот фортель застал врасплох. Мне видно какого труда стоило ему удержаться в седле.

Понимаю, как взбесится сейчас половец, и, заранее подняв руку, удерживаю его.

— А ну как успокоились все! — Сурово обвожу всех взглядом и останавливаюсь на ведьме. — А ты объясни все толком. С каких это пор колдуньи солнечный свет так полюбили, что ворожить без него не могут?

Глядя глаза в глаза, я сейчас вижу, что передо мной не старуха. Сутулость, меховой мешок, сажа на лице: все это камуфляж, а на деле на меня смотрит если не подросток, то молодая женщина, это точно.

Уловив мое удивление, ведьма быстро отводит взгляд, но отвечает.

— Там работы много. Надо все хорошенько промыть, удалить лишнее, кровь остановить, рану зашить! Как я в темноте все это сделаю, при лучине что ли?!

Все перечисленные меры заставляют меня удовлетворенно хмыкнуть. Они полностью соответствуют моему представлению об оказании первой медицинской помощи при ранении.

Последняя же фраза вообще растягивает мои губы в довольной улыбке.

— Так бы и сказала, ежели дело только в этом, то свет я тебе обещаю.

В ответ недоверчиво вспыхивают зеленые глаза.

— Солнце что ли остановишь?!

Все еще улыбаясь, отрицательно качаю головой.

— Солнце не остановлю, но свет у тебя будет.

На лице женщины все еще лежит сомнение, а я, не дожидаясь ее согласия, командую своим.

— Давайте, парни, заносите раненых в землянку и сундук мой прихватите.

Это мой личный сундук. И в нем, кроме всего прочего, лежат две спиртовые лампы. Их точно хватит, чтобы хорошо осветить небольшое помещение.

Соскочив с седел, бойцы бросились выполнять мой приказ, а ведьма, слегка ошарашенная моей самоуверенностью, молча отошла в сторону.

Она так отстраненно смотрит на все происходящее, что мне приходится встряхнуть ее.

— А ты что застыла?! Давай, показывай куда нести!

* * *

В крохотном помещении жарко и душно. Очаг посредине краснеет раскаленными углями. Две лампы стоят на деревянных колодах, освещая топчан с лежащим на нем раненым бойцом. На очаге кипит котел с водой, резко пахнет кровью и сухими травами. Этот запах перебивает все остальные, даже режущий поначалу запах затхлости и сырой земли.

Из всей моей команды в землянке я один. Сижу молча в углу и наблюдаю за действиями ведьмы. Поначалу она вообще никого не хотела пускать, прямо наотрез, хоть режьте ее. Я спорить не стал, а пошел на хитрость, заявив что свет-то ей кто должен наладить. Только после этого она пропустила меня в свою землянку.

Зажженные лампы настолько ее поразили, что она уже ничего не смогла сказать, когда я демонстративно уселся в углу. Дальше она уже действовала так, словно меня тут нет. Скинула свой балахон, стянула волосы в пучок, и я увидел, что был прав. Это никакая не старуха, а