Михаил Ланцов - Александр. Книга V [СИ] Страница 47

— Но Франция — древнейшая монархия Европы, — несколько засмущался Леопольд II.

— То есть, вы хотите сказать, что Бельгию не интересует доля при разделе Франции? — Вопросительно поднял бровь Александр.

— Нет, конечно, нет. Но…

— Тогда что вас смущает? — Перебил короля Бельгии Александр. — Я вас не понимаю.

— Меня смущает то, что вы предлагаете уничтожить древнее государство. Разве нам решать подобные вопросы? Боюсь, что это компетенция Всевышнего.

— А разве не он ведет наши армии в бой? — Усмехнулся Александр. — Или вы считаете, что все мы — пособники Дьявола?

— Боже упаси! — Перекрестился Леопольд II.

— Тогда нас можно трактовать как войско Всевышнего, которое захватило этот рассадник революций и прочей нечисти, и поэтому только нам решать, как с Францией поступить. Разве не так? Кроме того, это будет справедливо. Или вы считаете, что мы должны, после столь серьезного напряжения сил и потерь, довольствоваться крайне малым? Разменять жизни сотен тысяч наших солдат и несметные ресурсы на какие-то жалкие клочки земли, символическую плату, и моральное удовлетворение? Вы меня удивляете, Ваше Величество. Я всегда считал вас человеком дела с хорошей коммерческой хваткой.

— Я поддерживаю предложение Его Императорского Величества. — Встал со своего места Гарибальди и начал говорить, не дожидаясь того, как Леопольд II прожует свои губы.

— Но ведь вы же всегда выступали за то, чтобы стяжать под знамена Италии итальянцев! Зачем вам французы?

— Как уже сказал глубоко уважаемый мной Отто, французы принесли много горя всей Европе в минувшее столетие. Я убежден, что этот шанс у нас последний, ибо третий, так как в 1813 и 1825 годах мы оказались слишком слабы духом, чтобы произнести полноценный обвинительный приговор. Да, Франция — это источник заразы. И да, если мы сохраним этому государству независимость, то оно спустя некоторое время вновь попытается вернуть гегемонию в Европе. И я не уверен в том, что Провидение поможет нам в четвертый раз. Не будем испытывать судьбу. Да, подобный шаг не вписывается в идею, озвученную мною не раз, но ради безопасности Италии я готов рискнуть.

— А я против! — Встал король Андраш. — И не потому, что имею какие-либо предрассудки. Нет. Я против этой инициативы потому, что Венгрия ничего не получит от раздела Франции. Такой большой, вкусный кусок, а мы, участвуя в боевых действиях, получается, ничего не получим. Ведь выхода к морю у нас нет, а польза от удаленного и изолированного анклава, на мой взгляд, весьма сомнительна.

— Дорогой друг, — улыбнулся Александр. — Ваша проблема легко решается. Военное участие Венгерского королевства довольно скромно — всего один корпус пехоты и два полка гусар. Я думаю, что в качестве компенсации можно предложить вам денежные выплаты от тех государств, которые возьмут свою долю Франции. Например, подойти к этому делу пропорционально. Взял десять процентов Франции — плати десять процентов суммы. Само собой, землю в метрополии и колониях считать, не один к одному, а один к десяти. Ведь ценность французских колоний не идет ни в какое сравнение с владениями в Европе. Впрочем, порядок и условия этих выплат можно будет детально обговорить позже.

— О каком объеме выплат идет речь? — Вопросительно поднял бровь венгерский король.

— Думаю десять объемов затраченных вами средств на ведение военной кампании, будет вполне достаточно. Венгрию такой подход устроит?

— Вполне, — немного подумав, ответил король Венгрии, уже начавший прикидывать в уме, что можно будет трактовать, как "затраты на ведение военной кампании". — Думаю, если остальные союзники согласны с предложением Его Императорского Величества по вопросам компенсационных выплат, то Венгрия поддерживает идею раздела Франции между победителями.

…

Дальнейший ход переговоров получился совершенно иным, нежели планировал сэр Дерби. Схема, предложенная Александром, породила очень живой, можно даже сказать, животный интерес со стороны практически всех участников коалиции. Возможность приобрести весьма солидные территории или с лихвой погасить все свои военные издержки, оказалась по вкусу всем. Даже Великобритании, которая, несмотря на дикий соблазн, пыталась сколько могла образумить это "оголодавшее стадо", в ужасе поглядывая на хитрый прищур русского Императора. Впрочем, когда сэр Дерби остался в гордом одиночестве, ему не оставалось ничего, кроме как признать идею Александра благоразумной и включиться в увлекательный процесс дележки потрохов и мяса, еще скачущего по двору, хлопая крыльями, но уже обезглавленного галльского петушка.

И в пылу дележа никто из этих умных и проницательных людей не заметил главной мины, сокрытой в инициативе российского Императора.

Веками в Европе действовал негласный принцип: "границы изменчивы, но короны вечны". Ведь после распада Священной Римской империи практически ни одно крупное европейское государство не прекратило своего существования. А и до того, подобные явления были редкостью. Сначала у завоевателей просто не хватало сил на полное поглощение проигравших, затем "галантный век" возвел эту вынужденную практику в одно из правил хорошего тона и, в конце концов, возникла традиция некоей европейской стабильности. А традиции, как известно, сильнее законов и незыблемее скал. Любой европейский генерал, отправляясь за океан разрушать государства "дикарей", мог быть уверен, что к своему возвращению застанет собственную страну на положенном ей на карте месте. Ну, разве что — немного "похудевшей" или "поправившейся". Конечно, недавний казус, произошедший в самом сердце континента и способствовавший возникновению того же Венгерского королевства, слегка пошатнул традицию. Но ведь сердцевина распавшейся империи — Австрия со своей столицей, блистательной, хотя и сильно потускневшей Веной, смогла уцелеть.

И вот теперь этой привычной стабильности не стало. Монархи крупнейших европейских держав своими руками создали прецедент полной ликвидации древнейшего государства континента. Одна из стен великой оранжереи рухнула и нежные лепестки просвещенных "тюльпанов" и "лилий" ощутили первое леденящее дыхание грядущего века перемен, прозванного в иных временах и пространствах веком-волкодавом.

Часть 4

Мировой кризис

Глава 35

— Сэр, — обратился секретарь к Эдуарду Дерби. — К вам посетитель. Говорит, что вы будете рады его видеть, но, признаться, он вызывает у меня подозрения.

— И как он представился?

— Неким Абрахамом фон Бирч.

— Оу… — несколько смутился сэр Дерби. — Зовите его.

…

— Что случилось? Вы же должны были находиться при Шувалове.

— Он умер. И… у нас неприятности. — Эдуард Дерби внимательно посмотрел на хорошо знакомое лицо старого, проверенного агента, но выдавил что-то только спустя минуту.

— Какие неприятности?

— Как я уже вам докладывал, некоторое время назад господин Шувалов увлекся одной молодой особой из числа аристократок Кейптауна. Завязался роман. В общих чертах всех этих событий, вы в курсе. Он пожелал избавиться от груза императорских регалий и за солидную сумму передать их нам. А самому уехать в Австралию, купить там большое имение и жить счастливым, не опасаясь каких-либо угроз.

— Да. Я хорошо помню эту несколько идиллическую историю. Даже более того, именно я добыл для этого дела векселя банка Англии на двести тысяч фунтов стерлингов. Кстати, что с ними?

— Дело в том, что в первую же ночь после совершения сделки беглый канцлер Шувалов покончил с собой, повесившись.

— Вы сами-то в это верите? — Усмехнулся Эдуард Дерби.

— Нет. Но это основная версия, которая гуляет по Кейптауну.

— А в чем собственно проблема? Регалии мы получили, деньги можно вернуть, так как слуги у него — наши люди, человек, способный нас скомпрометировать — умер. Все отлично. Я так понимаю, вы сами помогли ему покончить с собой?

— В том-то и дело, что нет. Мало того, что он умер совершенно внезапно для нас, так еще уходя, Шувалов смог создать для нас две очень серьезные проблемы. Во-первых, деньги, уплаченные за регалии, пропали, как и все ценности, что были в его доме.

— Сколько? — Невозмутимо спросил сэр Дерби.

— Двести тысяч фунтов стерлингов векселями на предъявителя, около пятидесяти тысяч фунтов стерлингов наличностью и какое-то неопределенное количество драгоценностей. Этот русский ведь смог похитить не только Императорские регалии. — Хью Чилдерс несколько побледнел.

— А что говорят слуги?

— Они все исчезли. Боюсь, что они мертвы. Хотя по Кейптауну ходят слухи, что это именно слуги ограбили Шувалова и сбежали.

— И кто их мог убить? Русские?