Константин Калбанов - Вепрь Страница 47

Во весь рост вставал вопрос, как быть дальше. Места в кузнице изначально было недостаточно, уже сейчас только установка токарного станка, съела чуть не четверть помещения. Дальше так нельзя. Виктор тут же принял волевое решение, устроить мастерскую в хозяйственных постройках, потеснив живность. Что тут началось…

Вообще-то, так на секундочку, он этим бабам хозяин, как говорится царь и бог и все остальное. Да только они отчего-то про это напрочь позабыли. Может всему виной его манеры выходца из двадцать первого века и он не смог поставить себя как хозяин. Может еще что. А может им вообще плевать, и они зарядили бы эту выволочку, даже потомственному боярину. Не, это вряд ли, но вот почему-то верилось в подобное легко. Когда он озвучил свое решение, они как раз ужинали, за большим столом в обеденном зале, была у них уже такая традиция, если не было постояльцев. Признаться, такие дни все ждали с нетерпением, так как за неспешным ужином велись беседы, слышался смех, подначки, лилось пиво, эдакий маленький праздник. Едва он открыл рот, как настроение у Богдана и остальных испортилось, женщины разом перестали есть и перевели взгляд на хозяина.

Виктор как-то незаметно остался один, со стола пропали два запотевших кувшина с пивом, из-за стола все мужчины. А вот Бабы остались. Да-а, такого оборота он не ожидал. Даже Веселина включилась в общий хор, мало ли, что только шестнадцать. Одним словом отстаивали они права домашней скотины, как нипочем не отстаивали бы свои собственные. Закончилось все тем, что Добролюб обещался еще подумать, после чего как ошпаренный выскочил во двор, где на завалинке расположились его холопы и наемный рабочий, спокойно попивая пиво.

— Добролюб, ты не серчай, но коли поначалу нас спросил бы, то я тебе обсказал бы, что такое скотинка и птица для баб. Ты их хош каленым железом пытай, а они за буренок насмерть стоять будут, потому как очаг на них, деток они вскармливают, мы только добытчики. Они ить даже в граде живность ту держуть, хотя с местом там…

— Ничего. Побесятся, побесятся, да успокоятся. Как сказал, так и будет, — сердито буркнул Виктор.

— А оно тебе надо, хозяин.

— Ты это к чему Богдан? Нешто не ведаешь, что дальше так мы не можем и нам место потребно?

— Дак, можа проще новое сладить? Погоди ругаться хозяин. Понимаю, что деньга твоя, но то и впрямь ловчее получится. Оно и сделаем по тем размерам, что нам потребны, да крышу сладим так как надо, уже под ветряки. Опять же осенняя вспашка закончилась, крестьяне из сельца начинают репу чесать, где приработок найти, а эти обойдутся куда как дешевле, чем артель плотницкая.

— А сделают-то ладно?

— Тебе же не терем ставить, а на то их мастерства хватит, может и будет где кривовато, но не развалится. Опять же они в артели плотницике сбиваются, так что нормально сладят, а по деньге еще и дешевле будет, этож под боком с домом, не схотят эти, окрест деревенек хватает, так что не переживай, сладят быстро. Аккурат на заднем дворе можно и поставить, да еще и забором повыше от баньки отгородиться.

Это, да. Незачем посторонним глазеть на то, что делается там, а в кузнице все на виду. Раньше бы подумать. Ну да ничего, на будущее наука. Готовый ротор переставят на новое здание, а туда сладят другой, поменьше и послабже, чтобы хватало на вентилятор и точило, токарный станок тоже надо выносить в мастерскую. Работать он планировал именно с металлом, но ведь нужны были заготовки, а их лучше было делать из дерева. На вскидку строцка должна была обойтись рублей в пятьдесят. Деньги оно конечно не маленькие, но как говорится без вложений ничего не получишь, а существующие постройки путь по старому и используются. Не сказать, что бабы не попытались отстоять птичий двор, от которого оставалось чуть да маленько, но уже больше для порядку, закинули удочку, ах нет, ну и ладно.

Как и предполагал Богдан, с крестьянами сговорились сразу и по приемлемым ценам, да чего уж, за дешево. Работа закипела практически сразу, как ударили по рукам и уже через пару дней сруб крытый дранкой был готов, вот только из-за продвинутого кровельного материала и каркасов под роторы цена уложилась аж в шестьдесят пять рублей, но то не смертельно.

Хорошо все же, что воевода в свое время подсуропил Виктору этот постоялый двор. Деньги если уходили, то только на материалы, инструменты или вот на строительство, а все остальное вполне обеспечивало подворье, еще и оставалось кое-что. Хотя нет, кой черт оставалось, пришлось раскошеливаться на то, чтобы народ приодеть, для чего пришлось ехать в Звонград на ярмарку. Оно, можно отовариться и у проезжих купцов, вот только они тут же ломили цену, словно уже добрались до западных держав. Проще уж так, благо остановиться было где, далеко не все отвернулись от семьи, которую посетило несчастье, у Орехиных все еще были друзья.

По возвращении тут же начались примерки, Млада уж вроде взрослая баба, да и Голуба жизнью битая, но вот веселье в доме стоит, словно все разом сравнялись в возрасте, причем с Веселиной. Богдан с улыбкой слушал звуки доносящиеся из дома, вот только улыбка эта выходила грустной. С одной стороны за женщин своих радовался, и за сына, который деловито прохаживался в обновках, да и сам-то чай прикупился. Но с другой, прекрасно осознавал, что деньги за все то, плачены хозяином и долг к нему только что возрос. И так будет раз за разом, его семья все крепче будет привязываться к Добролюбу. Мужик-то он хороший, вот только воля, она и есть воля.

— Чего задумался Богдан?

— Дак о доле своей.

— Не забивай себе голову глупостями. Придет время, все вольную выкупите, на то сейчас и трудимся, не покладая рук.

— Эк ты сказал. И что же, вот разузнаю я твои секреты и ты мне дашь возможность выкупиться?

— Конечно. Думаю, через года два, будешь вольным как ветер. Вот только никуда ты не денешься, останешься со мной, вольным, но при мне.

— Это еще с чего?

— А если все пойдет как задумано, то в другом месте тебе будет уже не интересно, а у нас тут целая мануфактура будет.

— Это как в Козминке? — Даже привстал кузнец.

— Неа. Лучше. Много лучше. И будут окрест купцы и мастера за грудки нас тягать, требуя делать товару больше и больше.

— Ох Добролюб, гляжу на тебя, а глазки твои горят так, что сразу видно, сам веришь в то, что говоришь, да только сомнительно.

— Ты насчет ротора тоже не больно-то верил, а кто оказался прав?

— Ну, тогда поглядим.

— Э-э не-эт, глядеть все остальные будут, а мы станем работать себя не жалеючи. Вот к зиме подготовились, сруб мастерской поставили, теперь и за работу можно.

— А и то верно.

Зарядили дожди, установилась осенняя распутица и караваны купцов стали большой редкостью, так что обитатели постоялого двора стали куда как чаще собираться за общим столом. Не сказать, что это было правильным, все же хозяину с холопами за одним столом невместно, но быть на особицу в одиночку, Виктору как-то претило. Не могла не оказывать своего влияния и прошлая жизнь, все же минталитет отличается и сильно. Много он перенял, следуя старинной поговорке — "Со своим кадилом в чужой монастырь не ходят", но во многом остался прежним.

Вот и в тот вечер никого постороннего на подворье не было, и они собрались за большим столом. Застолье шло так как и всегда. Много говорили, шутили и подтрунивали. Поднимали вопросы по хозяйственной части, в частности Голуба помянула, что наметились излишки сыра и если не подвернется какой купец, нужно будет снаряжать подводу или навьючивать лошадей и несмотря на распутицу отправлять товар в Звонград, не то потеряет свежесть, тогда только самим есть, а куда им столько-то. Одним словом обычный вечер. Необычным было только то, что Голуба вдруг спохватилась и выбежала на кухню, сопровождаемая лукавым взглядом Млады, как видно жена кузнеца что-то знала такое, что неведомо было остальным.

Виктор и Голуба были не женаты, но жили вместе, все об том знали, но коли так, то дело это их. Правильно он вел себя или нет, да только проживающие с ним, относились к нему хорошо, с уважением и девушку принимали от души, не допуская по отношении к ней даже и намека на косой взгляд.

— Голуба, а что это было? Там, за ужином?

— Ничего. Поперхнулась просто.

Пожав плечами, она скинула сорочку и нагая юркнула под одеяло, тут же прильнув к горячему боку сильного мужчины. Однако, тот вопреки обыкновению не обнял ее и не привлек к себе, а наоборот отстранил и пользуясь тем, что светильник все еще горел, внимательно посмотрел в ее глаза, которые предательски забегали.

— А как ты себя чувствуешь?

— Хорошо.

— Я тут подумал, и припомнил, что у тебя уже давненько нет недомоганий. Ты что же, тяжелая?

Девушка тут же сжалась в комок, он почувствовал как напряглось ее тело. А вот глаза смотрели прямо и решительно, так словно она была готова идти в последний и решительный, не щадя живота своего.