Роман Корд - Чужие крылья – 2 Страница 47

— Кто там?

Бормотание стало вроде более радостным, вот только слова разобрать все равно не получалось. Потом наступила пауза, окно слабо задрожало, что-то несколько раз глухо стукнуло в раму и стекло вдруг качнулось и исчезло в темноте. Образовавшуюся дыру моментально затянуло облачком пара.

— Товарищ лейтенант, — услышал Виктор взволнованный голос, — товарищ лейтенант.

— Рябченко? — он не поверил своим ушам, — ты что ли? Ты что творишь? Как ты здесь оказался?

— Я, товарищ лейтенант. Я! — голос ведомого зазвенел от радости.

— Ты что здесь делаешь? Тебя же сбили.

— Так я это… — наступила пауза, — товарищ лейтенант… Простите меня. Я больше не буду. — Виктор вдруг услышал, что его ведомый плачет, — я не хотел. Простите. Честное комсомольское… он близко вдруг, я стрельнул и попал. Я не хотел так, а он загорелся, я дым видел… я погнался… я виноват. — Рябченко говорил непонятно, взахлеб, глотая слова, и Виктор понимал едва половину.

— А ну соберись, — прошипел он, но Рябченко словно не услышал.

— А потом… я не понял… разбили. Приехали наши, меня на аэродром подкинули. Шубин… Шубин, — ведомый захлюпал носом и запричитал совсем неразборчиво, — говорит меня под трибунал, а вас арестовали… я виноват.

— Колька, — Виктор вдруг все понял, — ты много выпил?

— Я не знаю, — снова затрясся тот, — привезли. А Шубин говорит: — пойдешь под трибунал. А потом говорит: — Пей.

Мда, — толку от откровений пьяного ведомого было мало.

— Ишь ты, воркуют, — раздался со стороны шепот Лешки Соломина. — А что это вы тут делаете? Водку пьянствуете? А мне нальете? С меня закуска. — В оконную дыру протиснулся солдатский котелок, и Виктор увидел белозубую Лешкину улыбку. — Давай, тута, шамай. — сказал он передразнивая командира и засмеялся, — Рябченко, скажи, как ты так ловко научился окна открывать?

— Так я раньше стекольщиком работал, — ведомый толи моментально протрезвел, то ли еще что, но ответил довольно четко.

— Да? Интересно. Ладно, погуляй тут пару минут, потом стекло на место вставишь…

— Ну шо, Витя, набедокурил? — Саблин увидел как блеснули в темноте Лешкины зубы. — Проявил свою недобитую бандитскую сущность. Ха-ха. Начштаба чудом избежал смерти.

— Козел штабной. Я его и пальцем не тронул.

— Ха-ха. Да это понятно. Я тут слыхал (по старой памяти от Галки), шо арест твой через пару дней отменят, но пока придется померзнуть. На держи, под котлеты хороша.

Водки во фляге было немного, но чтобы согреться хватило. Он быстрее заработал ложкой, доедая удивительно вкусную кашу. Спросил с набитым ртом:

— Как бой прошел?

— Да как, — снова ухмыльнулся Лешка, — немцы нам хвоста надрали. Зато, пока мы с мессерами дрались, Быков отличился — Юнкерса сбил и Бессикирный с Подчасовым из первой, еще одного сняли. Кому-то шишки, а кому и пряник. У тебя, кстати, передатчик накрылся. Вроде как умформер сгорел. Но я это точно не знаю, там Гольдштейн умничал, я что запомнил…

— А ведомый мой…

— Проспится… Его Шубин запугал немного, шоб ума набирался. Сел на пузо, до аэродрома километров семь не долетел. Крылья в дырах, баки пустые. Его привезли, а он слова связать не может, трясется весь. На нервной почве заклинило. — Лешка хихикнул.

— Блин… бывает.

— Ага. Ну, на него еще Шубин наорал сперва, так тот вообще… водкой отпоили, вроде в себя приходить начал.

— У нас командир прям Макаренко, — сказал Виктор, — всех воспитывает.

— Это точно, — Лешка засмеялся, и еще сильнее понизив голос, зашептал, — он, Егорова на разборе буквально порвал. За потерю управления боем и вообще… Так что смотри. Комэск у нас мужик вроде нормальный, но хрен знает что он себе в голову втемяшит. Твою атаку никто из наших толком и не видел, немцы тогда нажимали как бешенные, а тут раз… и отстали. Ну, мы сразу ноги в руки и тикать. Кто же знал, что это ты геройствуешь? В общем, глупо вышло…

— Когда у нас умно получалось? Так, а чего с моим ведомым вышло? Я и не понял толком…

— Да чего… я сам-то думаешь, понял? Насовали ему мессера, да не добили. А он с перепугу еще и заблудился. Сел на вынужденную, его пехотинцы на аэродром привезли. Ладно, ты тут не скучай и котелок верни. Рябченко, где ты там? — раздался в ночи звенящий Лешкин шепот, — стекло за тебя я вставлять буду?

Пара истребителей летела на высоте метров четыреста. Тяжелые свинцовые облака, простирающиеся чуть выше, не давали возможности идти вверх, превращали середину зимнего дня в сумерки. От них к земле кое-где тянулись косые полосы падающего снега, и казалось, что даль скрывается за густой дымкой.

Под крылом потянулась тонкая нить железнодорожных путей, мелькнул переезд, и зазмеилась грязным снегом дорога. Она была пустой, лишь ползла пара подвод и все. Тратить время и боеприпасы на такую жалкую цель не было желания. Вот вдали проявились крыши, зачернели пятна городских кварталов — показался оккупированный врагом Орджоникидзе. Яки взяли чуть в сторону, избегая огня немецких зенитчиков. Виктор в очередной раз скользнул взглядом по городу, какое-то мельтешение зацепило внимание, он всмотрелся.

— Первый, первый, — вызвал он Шубина, — слева ниже самолет.

Командир не ответил, но по тому, как чуть накренился его истребитель, было ясно, что он внимательно ищет цель.

— Атакуем!

Як Шубина чуть ли не вертикально лег на крыло, и, снижаясь, устремился к городу, Виктор последовал за ними. На бреющем полете земля слилась в одну мелькающую полосу, и было невозможно разобрать, сколько же до нее метров. Он рефлекторно чуть „подпрыгнул“.

— Не ссы, Витя. Тут еще высоко, — командир засмеялся. — Неужели тебе не нравится? — его Як опустился еще ниже, буквально на пару метров.

Впереди показался самолет, и Виктор легко опознал в нем немецкий связной „Шторьх“. Самолет летел невысоко, на высоте метров пятьдесят, но они шли еще ниже, под крылом замелькали крыши пригорода, голые сучья деревьев. От Шубинского Яка потянулась огненно-дымная трасса, на секунду коснулась вражеского самолета, внося в его конструкцию необратимые изменения.

Истребители резко потянули вверх, уходя. С облаков посыпал снег, но сквозь мглу на белом фоне земли проступило клубящееся ярко-оранжевое пламя, скрывающееся в черных клубах дыма…

— Ха, — Шубин хлопнул Виктора по плечу, — хорошо, тута. — После посадки командир был радостно возбужден, видимо адреналин все еще бурлил у него в крови. — Как я его, а? Сергей Валерьевич, — обратился он к стоящему неподалеку Пруткову, — Товарищ Саблин, своими умелыми действиями обеспечил уничтожение вражеского самолета. Подобное требует поощрения. Думаю, будет правильным освободить его из-под ареста. Подготовьте приказ.

Прутков позеленел, но беспрекословно козырнул.

— А ты смотри мне, — сказал комполка Виктору, — еще раз такое отчебучишь — сгною в штрафбате. Сейчас иди в штаб, рапорта напиши, я тута потом почитаю. — Шубин поискал в отирающейся на стоянке толпе Галку, подмигнул ей и свирепо оскалился. Та зарумянилась и направилась к командирской землянке.

С неба послышался гул, и показалась четверка Яков из второй эскадрильи. Они принялись заходить на посадку, и внезапно крайний из них крутанул нисходящую бочку и, взметнув тучу снега, уткнулся в землю. Все произошло так быстро, что никто даже не успел толком среагировать. Вот, только что в небе летели четыре самолета, и вдруг их осталось три.

— Бегом машину! Врача! Быстро! — веселость с командира пропала бесследно. Он ждал, когда подъедет полуторка, исподлобья, затравленным волком, рассматривая место падения. В кузов машины летчики сыпанули гурьбой и та рванула. Однако можно было и не спешить. Летчик второй эскадрильи — сержант Звягин сидел среди остатков кабины, уткнувшись лицом и грудью в окровавленную приборную доску.

Шубин взглядом отыскал среди столпившихся Быкова, зло плюнул под ноги и буркнул, ни к кому не обращаясь: — Ну вот, долбодятлы. Долетались…мля тута.

Письмо грело пальцы. Виктор снова и снова перечитывал скупые строчки и улыбался, это было первое письмо от Нины, полученное им после двух недель пребывания на фронте. Он написал ей уже штук пять, и вот от нее тоже пришла первая ласточка. Начитавшись, достал вложенную в конверт фотокарточку. Нина положила ту фотографию, где они снялись вдвоем в фотоателье, после неудачи с ЗАГСом. Они там оба были строгие, серьезные. Он вздохнул, подумав, что нужно было уговорить ее прислать фотографию в купальнике. А еще лучше вообще без ничего… Эх мечты. Виктор потряс головой, прогоняя глупые и несбыточные мысли.

— Саблин, к командиру! — посыльный появился неожиданно, прервав мечтания. Пришлось прятать письмо и бежать на КП.

Шубин был краток: — Где-то здесь, — его палец ткнулся в карту, — находится немецкая арт-батарея. Через десять минут подойдут штурмовики, своим звеном обеспечь сохранность. Они тута пойдут так, — желтый от никотина ноготь скользнул по карте, отмечая невидимую линию. — Смотри в оба, напрасно не рискуй. Пусть твои орлы пробздятся, а то эти модельки деревянные им уже в ночных кошмарах снятся. Ладно, беги тута…